Костов сидел за рулем и с раздражением думал о рыболовных принадлежностях Прайбиша, которые заметил в машине немцев перед отъездом. Не меньшее негодование вызывали в нем ружье, собака и охотничьи гетры Лихтенфельда. Все это предвещало, что придется таскаться по горам.
В синем небе, над полями созревшей пшеницы, пели жаворонки, из леса веяло прохладой и ароматом дикой герани. На зеленых холмах паслись стада, и звон колокольчиков мелодично разносился в свежем воздухе, напоенном запахом росистой травы. Июньский день сверкал золотом и лазурью.
– Костов! – внезапно проговорил Борис.
– Что? – откликнулся эксперт. Голос его прозвучал резко, но Борис привык к этому и сделал вид, что не замечает недовольства своего соседа.
– Что вы заказали на обед?
– Форель под майонезом, телятину, цыплят, слоеный пирог, мороженое и фрукты.
– А жена бухгалтера сумеет все это подать?
– Думаю, что да… Она окончила американский колледж.
– Что будем пить?
– Я везу ящик своих испанских вин.
– Отлично, – проговорил Борис, очень довольный. – Так у вас еще осталось испанское вино?
– Это последнее… – сердито ответил эксперт.
– Надо заказать еще.
– Пошлипа слишком высока.
– Пустяки… Все за мой счет.
Борис рассмеялся.
– Вам смешно, а мне стыдно, – сказал эксперт.
– Чего?
– Этих любезностей… Остается только, чтобы они потребовали у вас женщин. Да, скоро мы начнем искать для них женщин и тогда совсем уподобимся грекам.
– Значит, станем хорошими торговцами.
– Вы – да, но только не я.
– Опять угрызения совести… Никак не научитесь презирать людей!.. Неужели вы боитесь сыграть на нравственной слабости каких-то немцев? Я был о вас более высокого мнения… Ну что ж, давайте станем порядочными! Предоставим сверхчеловекам стричь нас, как овец!..
Борис рассмеялся ровным, негромким, коротким смехом, после которого уже не хотелось спорить, – мрачным смехом, вызванным не отсутствием гордости, но полным отрицанием всех нравственных устоев.
Костов немного подумал и сказал твердо:
– Вы плохо кончите. – Затем решил переменить тему: – Что делать, если Лихтенфельд заупрямится?
– Позовете Прайбиша.
– Но и Прайбиш мало что смыслит в табаке.
– Тогда обратитесь к фон Гайеру и ко мне. Мы не пойдем ни на какие уступки.
– Это только сказать легко, – процедил Костов. – А провозимся дня три, не меньше.
– Может, и больше.
– Мне надоело забавлять немцев!.. – вспыхнул эксперт.
– Делайте, как я, – забавляйтесь сами.
– У меня другие вкусы.
– Вкусы – дело относительное… Я, например, не выношу ваших скучных снобов.
– Правильно, – сказал Костов. – На их счет не поживишься.
– Значит, я честнее вас… Я не делаю ничего такого, что мне претит. А вы ропщете, но не отказываетесь от жалованья, которое получаете в «Никотиане». – Борис усмехнулся. – Разве это хорошо?
– Это было бы отвратительно… Но я вовсе не потому держусь за вашу «Никотиану», что хочу получать жалованье – Костов театрально вздохнул. – Я и так достаточно богат!
– Почему же вы тогда не уходите?
– А так!.. По привычке, от скуки, душевная лень мешает, инертность… Порой я и правда презираю себя.
– Вот видите? А позволяете себе брапить работящего торговца.
– Вы не торговец, – сказал Костов. – Вы – гангстер!
Борис удивленно посмотрел на него и опять засмеялся. Даже эта дерзкая шутка не могла испортить его хорошее настроение после ночи, проведенной с Ириной.
– Костов!.. – произнес он немного погодя.
Эксперт окинул взглядом дорогу перед машиной и па мгновение повернул лицо к шефу.
– Неужели «Никотиана» надоела вам до такой степени? – с лукавой грустью спросил Борис.
– Надоела – мало сказать… Она мне опротивела!
– Разве я так плох?
– Плохи ваши методы.
– Значит, сам я не совсем уж темная личность?
– Вы фантазер, – ответил Костов, немного помолчав. – И это вас до некоторой степени оправдывает.
– Так. А хотите стать компаньоном фантазера? С процентным участием в прибылях и под моим руководством?
– Нет, – ответил Костов, – не хочу.
– Итак, вы серьезно решили со мной расстаться?
– Этого я еще не сказал.
– А что значит ваш отказ?
– Только то, что я не хочу быть вашим компаньоном. Зачем вам компаньон?
– Боюсь, как бы вы не поступили, как эксперт Барутчиева… Вы единственный человек, с которым я могу разговаривать по-дружески.
– Ну конечно!.. – с горечью проговорил Костов. – Я вам необходим.
– Не ставьте так вопрос. Просто вы мне нравитесь как человек. Теперь скажите прямо: вы остаетесь в «Никотиане»?
– Да, остаюсь. – В голосе Костова прозвучал гнев, и это было смешно. – Но компаньоном вашим не буду!.. Мне стыдно было бы стать вашим компаньоном.
В первой машине за рулем сидел Лихтенфельд, рядом с ним Прайбиш, а на задних местах – Фришмут и фон Гайер. Все четверо надели темные очки, чтобы предохранить свои светлые северные глаза от ослепительного блеска юга. Прайбиш и Лихтенфельд негромко разговаривали.
– Одно ясно, – с горечью проговорил барон. – Мы не внушаем им никакого уважения.
– А чего вы от них хотите? – спросил Прайбиш.
– Гм… – Лихтенфельд на секунду снял левую руку с руля и презрительно махнул ею. – Вы не были в Салониках и Афинах! А вы знаете, Прайбиш, что такое греки? Яхты, виллы, женщины… все предоставлено в ваше распоряжение!.. Пожелаете общества – вас сейчас же ведут в самый избранный клуб. Захотите фотографировать – вас повезут по всей стране. Заикнетесь об охоте – на другой же день вас доставят в горы. Богатый, щедрый, вежливый народ! У них есть настоящая торговая аристократия.
– Здесь народ победнее, – желая быть справедливым, заметил Прайбиш.
Слово «аристократия» слегка кольнуло его.
– Победнее? – с ненавистью проговорил барон. – А вы оглянитесь, посмотрите на автомобиль, который идет за нами. Такие машины я видел только в Довилле и Биаррице.
– Вы забываете, что они собственники, а мы служащие, – скромно возразил Прайбиш. – Кроме того, нам приходится экономить для армии.
Лихтенфельд опять презрительно махнул рукой и умолк. Прайбиш был крестьянин, ничтожный простолюдин, и ничего не мог понять. Напрасно Лихтенфельд пытаался вдохнуть в него как-то – говорить напрямик было опасно – гордость императорской Германии, еще не испорченной мещанством Гитлера. Но Гитлер твердил, что немцы – богоизбранный народ, и обещал им реванш и богатства всего мира. Это-то и заставило Лихтенфельда, несмотря ни на что, стать национал-социалистом в тот весенний вечер, когда гремели барабаны и тысячи сапог маршировали по Унтерден-Линден.
Лишний раз убедившись, что Прайбиш нечувствителен к оттенкам в политических убеждениях, Лихтенфельд снова заговорил о том, что болгары непочтительны.
– Как вам нравится поведение их эксперта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272
В синем небе, над полями созревшей пшеницы, пели жаворонки, из леса веяло прохладой и ароматом дикой герани. На зеленых холмах паслись стада, и звон колокольчиков мелодично разносился в свежем воздухе, напоенном запахом росистой травы. Июньский день сверкал золотом и лазурью.
– Костов! – внезапно проговорил Борис.
– Что? – откликнулся эксперт. Голос его прозвучал резко, но Борис привык к этому и сделал вид, что не замечает недовольства своего соседа.
– Что вы заказали на обед?
– Форель под майонезом, телятину, цыплят, слоеный пирог, мороженое и фрукты.
– А жена бухгалтера сумеет все это подать?
– Думаю, что да… Она окончила американский колледж.
– Что будем пить?
– Я везу ящик своих испанских вин.
– Отлично, – проговорил Борис, очень довольный. – Так у вас еще осталось испанское вино?
– Это последнее… – сердито ответил эксперт.
– Надо заказать еще.
– Пошлипа слишком высока.
– Пустяки… Все за мой счет.
Борис рассмеялся.
– Вам смешно, а мне стыдно, – сказал эксперт.
– Чего?
– Этих любезностей… Остается только, чтобы они потребовали у вас женщин. Да, скоро мы начнем искать для них женщин и тогда совсем уподобимся грекам.
– Значит, станем хорошими торговцами.
– Вы – да, но только не я.
– Опять угрызения совести… Никак не научитесь презирать людей!.. Неужели вы боитесь сыграть на нравственной слабости каких-то немцев? Я был о вас более высокого мнения… Ну что ж, давайте станем порядочными! Предоставим сверхчеловекам стричь нас, как овец!..
Борис рассмеялся ровным, негромким, коротким смехом, после которого уже не хотелось спорить, – мрачным смехом, вызванным не отсутствием гордости, но полным отрицанием всех нравственных устоев.
Костов немного подумал и сказал твердо:
– Вы плохо кончите. – Затем решил переменить тему: – Что делать, если Лихтенфельд заупрямится?
– Позовете Прайбиша.
– Но и Прайбиш мало что смыслит в табаке.
– Тогда обратитесь к фон Гайеру и ко мне. Мы не пойдем ни на какие уступки.
– Это только сказать легко, – процедил Костов. – А провозимся дня три, не меньше.
– Может, и больше.
– Мне надоело забавлять немцев!.. – вспыхнул эксперт.
– Делайте, как я, – забавляйтесь сами.
– У меня другие вкусы.
– Вкусы – дело относительное… Я, например, не выношу ваших скучных снобов.
– Правильно, – сказал Костов. – На их счет не поживишься.
– Значит, я честнее вас… Я не делаю ничего такого, что мне претит. А вы ропщете, но не отказываетесь от жалованья, которое получаете в «Никотиане». – Борис усмехнулся. – Разве это хорошо?
– Это было бы отвратительно… Но я вовсе не потому держусь за вашу «Никотиану», что хочу получать жалованье – Костов театрально вздохнул. – Я и так достаточно богат!
– Почему же вы тогда не уходите?
– А так!.. По привычке, от скуки, душевная лень мешает, инертность… Порой я и правда презираю себя.
– Вот видите? А позволяете себе брапить работящего торговца.
– Вы не торговец, – сказал Костов. – Вы – гангстер!
Борис удивленно посмотрел на него и опять засмеялся. Даже эта дерзкая шутка не могла испортить его хорошее настроение после ночи, проведенной с Ириной.
– Костов!.. – произнес он немного погодя.
Эксперт окинул взглядом дорогу перед машиной и па мгновение повернул лицо к шефу.
– Неужели «Никотиана» надоела вам до такой степени? – с лукавой грустью спросил Борис.
– Надоела – мало сказать… Она мне опротивела!
– Разве я так плох?
– Плохи ваши методы.
– Значит, сам я не совсем уж темная личность?
– Вы фантазер, – ответил Костов, немного помолчав. – И это вас до некоторой степени оправдывает.
– Так. А хотите стать компаньоном фантазера? С процентным участием в прибылях и под моим руководством?
– Нет, – ответил Костов, – не хочу.
– Итак, вы серьезно решили со мной расстаться?
– Этого я еще не сказал.
– А что значит ваш отказ?
– Только то, что я не хочу быть вашим компаньоном. Зачем вам компаньон?
– Боюсь, как бы вы не поступили, как эксперт Барутчиева… Вы единственный человек, с которым я могу разговаривать по-дружески.
– Ну конечно!.. – с горечью проговорил Костов. – Я вам необходим.
– Не ставьте так вопрос. Просто вы мне нравитесь как человек. Теперь скажите прямо: вы остаетесь в «Никотиане»?
– Да, остаюсь. – В голосе Костова прозвучал гнев, и это было смешно. – Но компаньоном вашим не буду!.. Мне стыдно было бы стать вашим компаньоном.
В первой машине за рулем сидел Лихтенфельд, рядом с ним Прайбиш, а на задних местах – Фришмут и фон Гайер. Все четверо надели темные очки, чтобы предохранить свои светлые северные глаза от ослепительного блеска юга. Прайбиш и Лихтенфельд негромко разговаривали.
– Одно ясно, – с горечью проговорил барон. – Мы не внушаем им никакого уважения.
– А чего вы от них хотите? – спросил Прайбиш.
– Гм… – Лихтенфельд на секунду снял левую руку с руля и презрительно махнул ею. – Вы не были в Салониках и Афинах! А вы знаете, Прайбиш, что такое греки? Яхты, виллы, женщины… все предоставлено в ваше распоряжение!.. Пожелаете общества – вас сейчас же ведут в самый избранный клуб. Захотите фотографировать – вас повезут по всей стране. Заикнетесь об охоте – на другой же день вас доставят в горы. Богатый, щедрый, вежливый народ! У них есть настоящая торговая аристократия.
– Здесь народ победнее, – желая быть справедливым, заметил Прайбиш.
Слово «аристократия» слегка кольнуло его.
– Победнее? – с ненавистью проговорил барон. – А вы оглянитесь, посмотрите на автомобиль, который идет за нами. Такие машины я видел только в Довилле и Биаррице.
– Вы забываете, что они собственники, а мы служащие, – скромно возразил Прайбиш. – Кроме того, нам приходится экономить для армии.
Лихтенфельд опять презрительно махнул рукой и умолк. Прайбиш был крестьянин, ничтожный простолюдин, и ничего не мог понять. Напрасно Лихтенфельд пытаался вдохнуть в него как-то – говорить напрямик было опасно – гордость императорской Германии, еще не испорченной мещанством Гитлера. Но Гитлер твердил, что немцы – богоизбранный народ, и обещал им реванш и богатства всего мира. Это-то и заставило Лихтенфельда, несмотря ни на что, стать национал-социалистом в тот весенний вечер, когда гремели барабаны и тысячи сапог маршировали по Унтерден-Линден.
Лишний раз убедившись, что Прайбиш нечувствителен к оттенкам в политических убеждениях, Лихтенфельд снова заговорил о том, что болгары непочтительны.
– Как вам нравится поведение их эксперта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272