Марджи не настаивала на том, чтобы Хьюго рассказывал о Греге Мартине, хотя профессиональное чутье подсказывало: если ей удастся проникнуть в глубину их отношений, может получиться захватывающая телепередача. Но она не могла не чувствовать, как мучительны эти воспоминания для Хьюго, и, поскольку гибель его первой жены была также связана с именем этого человека, Марджи сказала себе, что акцентировать на этом внимание было бы дурным тоном. Правда же, разумеется, заключалась в том, что, какой бы дотошной журналисткой ни слыла Марджи, она попала под обаяние Хьюго, как почти любая женщина, встретившаяся с ним, и ей очень захотелось ему понравиться.
Минутная слабость не давала Марджи покоя еще несколько недель, временами ей даже казалось, что она поступила непрофессионально, упустив удобный момент выпытать у Хьюго Варны правду об отношениях – его и Полы – с тем человеком, гибель которого, как и жизнь, привлекла к себе всеобщее внимание. Но как бы там ни было, а она позволила Хьюго сорваться с крючка – он умолчал о Греге Мартине.
Хьюго старался по мере сил не думать о Греге Мартине. Когда он покинул студию после беседы с журналисткой, включился и начал действовать его хорошо отлаженный механизм самозащиты, который и оттеснил мучительные воспоминания в самый дальний уголок его мозга, где сознание не могло до них добраться.
Однако теперь, к своему огромному неудовольствию, Хьюго не видел возможности избежать мыслей о Греге Мартине. С того момента, как ему стало известно, что тот вовсе не погиб, а жив-здоров и находится в Австралии, Хьюго был не в состоянии думать ни о чем другом. Теперь отказали все привычные способы, позволявшие прогнать воспоминания, – что бы он ни делал, как бы ни отвлекал свое внимание, воспоминания неизбежно возвращались, как заблудившийся в лабиринте человек, который снова и снова оказывается на том же самом месте. Он начинал думать, что сходит с ума. Его мысли, тяжелые и мрачные, как серое январское небо над небоскребами Манхэттена, сталкивались друг с другом, словно шарики настольной игры, и разлетались, не успев облечься в какую-либо вразумительную форму.
Его внимание привлек шум в приемной. Послышался возмущенный голос секретарши:
– Извините, но господин Варна просил его не беспокоить. Туда нельзя!
Другой голос он узнал сразу же:
– Как бы не так!
Дверь распахнулась, и в кабинет влетела Гарриет. Позади нее виднелась беспомощно разводившая руками секретарша.
– Извините, господин Варна. Я не могла ее остановить!
– Все в порядке, Нэнси. Это моя дочь.
– О, господин Варна. Прошу прощения… – заикаясь, бормотала секретарша, которая пришла от своей оплошности в еще больший ужас, чем за минуту до этого, когда позволила посторонней женщине прорваться в святая святых. Нэнси Болл была секретаршей Хьюго всего несколько месяцев, а Гарриет последний раз заходила в офис отца задолго до се появления. Нэнси просто не могло прийти в голову, что молодая женщина в спортивной куртке и выгоревших джинсах, заправленных в сапоги, – дочь Хьюго Варны!
– Успокойся, Нэнси, – сказал он в утешение. – Ты не могла этого знать.
Секретарша ретировалась, бросив напоследок растерянный взгляд на Гарриет. Салли, жена Хьюго, всегда выглядела, как на картинке, тогда как эта девушка… откровенно говоря, она просто неряха! Подобных женщин, да еще и почти без макияжа, немыслимо увидеть в демонстрационных залах одного из ведущих модельеров Америки! И это дочь Хьюго! Ну и дела!
– Папа… я не могла не прийти, – сказала Гарриет, едва за секретаршей закрылась дверь. – Ты, конечно, слышал новость.
– Да. – Даже без этого односложного подтверждения она получила ответ, взглянув на его лицо, бледное и осунувшееся, как будто он спал еще меньше, чем она.
– Я пытался позвонить тебе, но телефон в твоей квартире не отвечал.
– Я была по делам в Париже. Там же прочла газету. Потом помчалась в Лондон, поменяла кое-что из одежды, оттуда – прямо сюда.
– Гарриет… мне очень жаль…
– Почему ты меня жалеешь?
– Представляю, каким это было для тебя ужасным потрясением…
– А для тебя? – спросила она взволнованно. – Столько лет прошло… это почти невероятно. Ты думаешь, в этом есть хоть доля правды?
Он беспомощно развел руками.
– Хотелось бы верить. Но я не могу представить, что кому-то понадобилось сочинить подобную историю.
– Может быть, та женщина не в себе?
– Все может быть. Но ведь, как ты сказала, это было давным-давно. Большинство людей уже забыли о Греге Мартине. Не понимаю, что могло заставить ту женщину вытащить на свет Божий старую историю, если все в ней сплошной вымысел. Если же у нее просто блажь сочинять подобные россказни, то я могу припомнить с десяток мужчин с дурной славой из недавнего прошлого. Но…
На мгновение он замолчал, уставившись на поблескивающие золотые шарики, а затем взглянул Гарриет прямо в лицо. – … Если заглянуть в прошлое, то вполне может оказаться, что эта женщина была знакома с Грегом. Была кое-какая связь между ними.
– Ты ее знал? – удивленно спросила Гарриет.
– Ее нет, а вот ее семью немного знал.
– Кто она такая? В газете написано, что, кажется, итальянка?
– Так оно и есть. Она из семьи текстильных фабрикантов, владевших заводами и фабриками на берегах озера Комо. Незадолго до своей… незадолго до несчастного случая Грег был в Италии – проворачивал какую-то аферу. Вполне возможно, что ее семья тоже была в ней замешана. И так он встретил Марию. Я не удивился бы, если бы она увлеклась им. – Его губы искривила горькая улыбка. – Он очень нравился женщинам, этот Грег.
Гарриет не обратила внимания на скрытый смысл сказанного.
– Но, папа, прошло двадцать лет! Если он и вправду жив, то где же он был все это время? И почему, черт возьми, ему понадобилось притворяться мертвым, если он был жив?
– Думаю, так ему было удобнее. – Хьюго оттянул пальцами ворот своей водолазки, которая вдруг показалась ему тесной и жаркой, хотя была из чистого хлопка. – Все его дела оказались страшно запущены, Гарриет.
– Ты имеешь в виду денежные трудности?
– Еще какие! Да, он явно вышел за рамки своих возможностей. Поговаривали даже о мошенничестве. Потребовались месяцы и помощь лучших финансовых умов Нью-Йорка, чтобы распутать его хитроумные аферы. В результате обнаружились громадные долги и кое-что похуже. Страшное то было время! – При воспоминании об этом глаза Хьюго потемнели. – Одно время мне казалось, что нам уже не встать на ноги. Если бы не Курт, я бы погиб. Только он спас меня, и я благодарю Господа за это. Что же касается Грега, то можешь считать меня последним дураком за то, что я ему доверился, но я же модельер, а не бухгалтер. На его удочку попался не только я, но и многие другие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129