Я услышала музыку ситара, увидела портреты наших современных святых, почувствовала запахи Индии и ароматы Винтеркомба… Может быть, какая-то магия. И когда я вернулась к каллиграфическому почерку и к дате апреля 1910 года, мне показалось, что мистер Чаттерджи присоединился к другим наблюдателям, стоявшим рядом со мной.
«У Каменного домика в саду, – прочитала я. – Этим утром, с Гвен. В моем кармане спрятана новая черная ленточка. И снова, увы, этот большой унылый Мальчик заставляет нас позировать для снимка. Какой же он зануда! Постоянные остановки, длинная экспозиция – снимок, адюльтер, о котором добрый милый Мальчик, сущий болван, никогда не подозревал…»
Я продолжала читать. То, что я узнавала, имело отношение не только к Констанце и ее отцу, но и ко всем прочим свидетелям, которые собрались в моем доме. Одно предупреждение сделала я себе до того, как начать читать. Кто излагал эту историю? Констанца, а она прирожденный декоратор.
Будьте осторожны с декораторами! Далеко не всегда стоит доверять им. Подобно тем, кто сегодня умеет перестраивать реальность, – фотографы, писатели и аферисты, – среди своих рабочих инструментов декораторы хранят обман, ибо первое правило в своем искусстве, которое они должны усвоить, – это обман зрения. Во всяком случае, так говорила Констанца, когда я была зеницей ее глаза.
Часть вторая
СЛЕД КОМЕТЫ
1
– Эдди, ты встанешь рядом?
Год был 1910-й, месяц – апрель, день – пятница, погода прекрасная. Моя семья проводила весну в Винтеркомбе. Они не знали, что обречены стать свидетелями конца эры, что балансируют на грани двух миров.
Через месяц скончается король Эдуард VII, которому как-то довелось останавливаться в Винтеркомбе. Его похороны, на которых будет присутствовать мой дедушка, запомнятся своей величественностью: печальную процессию возглавят девять монархов, среди которых почетное место будет отведено племяннику Эдуарда, немецкому кайзеру Вильгельму – он будет двигаться сразу за катафалком. Монархи, кайзер, бесчисленные великие князья и герцогини, принцы и королевы властвовали в Европе. Многие по праву рождения или в силу заключенных браков принадлежали к семье, начало которой положила королева Виктория. Через четыре года после похорон члены этой семьи вступят в войну друг с другом.
Моя собственная семья, в которой были свои небольшие конфликты, ничего этого, естественно, не могла знать. Ни им, ни кому другому не пришло в голову, что лицезрение кометы Галлея на весеннем небе станет зловещей приметой. Это предположение было высказано и в Винтеркомбе, и повсюду, но только задним числом.
Пока же все было в порядке. Пока же комета Галлея была лишь поводом для праздника. Моя бабушка Гвен сочла ее хорошим предлогом для приема. Он начнется через несколько часов. Тем временем наступало утро. Воздух был чист и свеж, поверхность озера спокойна, видимость отличная, освещение как нельзя лучше способствовало фотографиям.
Моя бабушка Гвен приготовилась позировать перед камерой своего старшего сына Мальчика.
Повернув голову, она остановила взгляд своих обаятельных чуть раскосых глаз на фигуре своего любовника Эдварда Шоукросса. Он стоял в восьми футах от нее, и его очертания несколько расплывались. Она протянула руку, чтобы привлечь его поближе: она улыбалась.
– Эдди! – сказала она. – Эдди, не хочешь ли встать рядом?
Гвен ничего не знала ни о кометах, ни о звездах, она не могла отличить одно созвездие от другого. Тем не менее комета Галлея поразила ее воображение. Ей казалось, что она сразу же узнает ее: огромный поток света, заливающий все небо. Проконсультировавшись с газетами, которые, в свою очередь, проконсультировались с астрономами, Эдди сообщил ей, что хвост кометы будет длиной в 200 миллионов миль. Двести миллионов! Гвен с гордостью смотрела на Эдди: он писатель, он понимает, считала Гвен, поэзию фактов.
Сегодня вечером она будет вместе с ним смотреть на комету. Будет, конечно, около сорока других гостей, но присутствие всех прочих любителей кометы для Гвен несущественно. Этот незабываемый вечер, чувствовала она, посвящен только ей и ее любовнику. Они будут бок о бок смотреть в небо: под покровом темноты она сможет держать Эдди за руку, а потом, позже…
Но лишь позже. Пока же стояло утро, и Гвен маялась бездельем. Слуги были хорошо вымуштрованы, поэтому все приготовления были сделаны еще неделю назад. Она может позволить себе прогуляться по весеннему воздуху, еще раз примерить новое платье цвета молодой устрицы (Эдди уже выразил ей свое восхищение). Она может радоваться близости Эдди и отсутствию своего мужа Дентона. Она получала удовольствие от самого факта, что удрала из дома и устроилась в своем любимом месте Винтеркомба – в маленьком нескладном строении перед лоджией. Оно называется Каменный домик.
Здесь, в своем Маленьком Трианоне, она может позволить себе расслабиться, как это называет Эдди. Обстановку тут она подбирала по своему вкусу, и та исполнена очаровательной простоты. Винтеркомб – это дом Дентона: в свое время Гвен сделала несколько тщетных попыток оставить в нем свой след и, столкнувшись с раздраженным нежеланием Дентона, оставила их. Куда слаще удалиться сюда, где она хранит свои акварели и мольберт, засушенные цветы и вышивки шелком, книги американских авторов, несколько предметов мебели, простой, но надежной, которые она привезла из Вашингтона, когда умерла ее мать. Отсюда, издалека, она могла любоваться озером, светло-зеленой дымкой леса, который уже начинал одеваться листвой. Она видела, как Дентон с егерем Каттермолом исчез в зарослях, то ли чтобы проведать своих фазанов, то ли чтобы пострелять кроликов и голубей, а может, чтобы проверить сетования Каттермола на браконьеров.
Эти фигуры на мгновение испортили пейзаж, но вот ни Дентона, ни его егеря больше не видно. Вернутся они не раньше, чем через час, и на Гвен опять снизошел покой. Она вздохнула. Воздух в Винтеркомбе, любит утверждать Гвен, не просто свежий, он благоуханный.
Ее младший сынишка, десятилетний Стини, дергал ее за юбки, и Гвен нагнулась, чтобы с мягкой улыбкой взять его на руки. Появился Эдди Шоукросс и занял место рядом с ней. До нее донесся запах его сигары. Ей пришло на ум, что они представляют собой очаровательную группу, едва ли не семью: она сама, маленький Стини и ее любовник. Гвен самым выразительным и привлекательным образом повернула голову перед объективом камеры. Камера была последним приобретением ее старшего сына. Френсис – его по давней привычке звали Мальчиком – нагнулся над камерой, что-то прилаживая и подкручивая. Мальчику было восемнадцать лет; он уже закончил школу и собирался делать военную карьеру. Гвен не могла воспринимать его как взрослого, для нее он оставался ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
«У Каменного домика в саду, – прочитала я. – Этим утром, с Гвен. В моем кармане спрятана новая черная ленточка. И снова, увы, этот большой унылый Мальчик заставляет нас позировать для снимка. Какой же он зануда! Постоянные остановки, длинная экспозиция – снимок, адюльтер, о котором добрый милый Мальчик, сущий болван, никогда не подозревал…»
Я продолжала читать. То, что я узнавала, имело отношение не только к Констанце и ее отцу, но и ко всем прочим свидетелям, которые собрались в моем доме. Одно предупреждение сделала я себе до того, как начать читать. Кто излагал эту историю? Констанца, а она прирожденный декоратор.
Будьте осторожны с декораторами! Далеко не всегда стоит доверять им. Подобно тем, кто сегодня умеет перестраивать реальность, – фотографы, писатели и аферисты, – среди своих рабочих инструментов декораторы хранят обман, ибо первое правило в своем искусстве, которое они должны усвоить, – это обман зрения. Во всяком случае, так говорила Констанца, когда я была зеницей ее глаза.
Часть вторая
СЛЕД КОМЕТЫ
1
– Эдди, ты встанешь рядом?
Год был 1910-й, месяц – апрель, день – пятница, погода прекрасная. Моя семья проводила весну в Винтеркомбе. Они не знали, что обречены стать свидетелями конца эры, что балансируют на грани двух миров.
Через месяц скончается король Эдуард VII, которому как-то довелось останавливаться в Винтеркомбе. Его похороны, на которых будет присутствовать мой дедушка, запомнятся своей величественностью: печальную процессию возглавят девять монархов, среди которых почетное место будет отведено племяннику Эдуарда, немецкому кайзеру Вильгельму – он будет двигаться сразу за катафалком. Монархи, кайзер, бесчисленные великие князья и герцогини, принцы и королевы властвовали в Европе. Многие по праву рождения или в силу заключенных браков принадлежали к семье, начало которой положила королева Виктория. Через четыре года после похорон члены этой семьи вступят в войну друг с другом.
Моя собственная семья, в которой были свои небольшие конфликты, ничего этого, естественно, не могла знать. Ни им, ни кому другому не пришло в голову, что лицезрение кометы Галлея на весеннем небе станет зловещей приметой. Это предположение было высказано и в Винтеркомбе, и повсюду, но только задним числом.
Пока же все было в порядке. Пока же комета Галлея была лишь поводом для праздника. Моя бабушка Гвен сочла ее хорошим предлогом для приема. Он начнется через несколько часов. Тем временем наступало утро. Воздух был чист и свеж, поверхность озера спокойна, видимость отличная, освещение как нельзя лучше способствовало фотографиям.
Моя бабушка Гвен приготовилась позировать перед камерой своего старшего сына Мальчика.
Повернув голову, она остановила взгляд своих обаятельных чуть раскосых глаз на фигуре своего любовника Эдварда Шоукросса. Он стоял в восьми футах от нее, и его очертания несколько расплывались. Она протянула руку, чтобы привлечь его поближе: она улыбалась.
– Эдди! – сказала она. – Эдди, не хочешь ли встать рядом?
Гвен ничего не знала ни о кометах, ни о звездах, она не могла отличить одно созвездие от другого. Тем не менее комета Галлея поразила ее воображение. Ей казалось, что она сразу же узнает ее: огромный поток света, заливающий все небо. Проконсультировавшись с газетами, которые, в свою очередь, проконсультировались с астрономами, Эдди сообщил ей, что хвост кометы будет длиной в 200 миллионов миль. Двести миллионов! Гвен с гордостью смотрела на Эдди: он писатель, он понимает, считала Гвен, поэзию фактов.
Сегодня вечером она будет вместе с ним смотреть на комету. Будет, конечно, около сорока других гостей, но присутствие всех прочих любителей кометы для Гвен несущественно. Этот незабываемый вечер, чувствовала она, посвящен только ей и ее любовнику. Они будут бок о бок смотреть в небо: под покровом темноты она сможет держать Эдди за руку, а потом, позже…
Но лишь позже. Пока же стояло утро, и Гвен маялась бездельем. Слуги были хорошо вымуштрованы, поэтому все приготовления были сделаны еще неделю назад. Она может позволить себе прогуляться по весеннему воздуху, еще раз примерить новое платье цвета молодой устрицы (Эдди уже выразил ей свое восхищение). Она может радоваться близости Эдди и отсутствию своего мужа Дентона. Она получала удовольствие от самого факта, что удрала из дома и устроилась в своем любимом месте Винтеркомба – в маленьком нескладном строении перед лоджией. Оно называется Каменный домик.
Здесь, в своем Маленьком Трианоне, она может позволить себе расслабиться, как это называет Эдди. Обстановку тут она подбирала по своему вкусу, и та исполнена очаровательной простоты. Винтеркомб – это дом Дентона: в свое время Гвен сделала несколько тщетных попыток оставить в нем свой след и, столкнувшись с раздраженным нежеланием Дентона, оставила их. Куда слаще удалиться сюда, где она хранит свои акварели и мольберт, засушенные цветы и вышивки шелком, книги американских авторов, несколько предметов мебели, простой, но надежной, которые она привезла из Вашингтона, когда умерла ее мать. Отсюда, издалека, она могла любоваться озером, светло-зеленой дымкой леса, который уже начинал одеваться листвой. Она видела, как Дентон с егерем Каттермолом исчез в зарослях, то ли чтобы проведать своих фазанов, то ли чтобы пострелять кроликов и голубей, а может, чтобы проверить сетования Каттермола на браконьеров.
Эти фигуры на мгновение испортили пейзаж, но вот ни Дентона, ни его егеря больше не видно. Вернутся они не раньше, чем через час, и на Гвен опять снизошел покой. Она вздохнула. Воздух в Винтеркомбе, любит утверждать Гвен, не просто свежий, он благоуханный.
Ее младший сынишка, десятилетний Стини, дергал ее за юбки, и Гвен нагнулась, чтобы с мягкой улыбкой взять его на руки. Появился Эдди Шоукросс и занял место рядом с ней. До нее донесся запах его сигары. Ей пришло на ум, что они представляют собой очаровательную группу, едва ли не семью: она сама, маленький Стини и ее любовник. Гвен самым выразительным и привлекательным образом повернула голову перед объективом камеры. Камера была последним приобретением ее старшего сына. Френсис – его по давней привычке звали Мальчиком – нагнулся над камерой, что-то прилаживая и подкручивая. Мальчику было восемнадцать лет; он уже закончил школу и собирался делать военную карьеру. Гвен не могла воспринимать его как взрослого, для нее он оставался ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231