Она увидела, что с нее сползает кожа. Все же она как-то вытащила этого человека.
Векстон вместе с одной из ланкаширских медсестер помог ей. От дыма щипало в глазах, и они ничего не видели. Раненого вытащили, человек этот пришел в сознание, но только на короткое время: примерно в трех километрах от Сент-Илера он отвернул лицо и умер.
Как потом выяснилось, он был одним из братьев Хеннеси; он оказался первым из погибших членов этой семьи. Двое других братьев последовали за ним; из всех четырех могучих братьев остался в живых только Джек Хеннеси, тот самый, который когда-то нес в Винтеркомб тело Эдди Шоукросса на самодельных носилках; и этот Джек Хеннеси – во всяком случае, так он говорил мне, когда я была совсем маленькой, – никогда не мог забыть старания моей матери спасти его брата. Разгребая уголь в подвале, более чем довольный своим вассальным положением, он рассказывал мне истории о войне. Он поведал мне, как и где его ранило в левую руку, что положило конец его надеждам стать бригадиром плотников; он описывал мне, как и где погибли его братья; и – не обращая внимания на тот факт, что не был тому свидетелем, – подробно рассказывал о героизме моей матери.
Было ли это правдой? Векстон утверждал, что да; моя же мать неизменно утверждала, что Хеннеси преувеличивает. В ее дневниках не имелось упоминания об этом инциденте, но Констанца написала о нем. Ироническая интонация явно забавляла ее. «Итак, – написала она несколько недель спустя, когда новости дошли до нее, – Хеннеси погиб – с помощью Джейн. Увы, Окленд, Хеннеси – да не тот. Я по-прежнему считаю, что для нас еще не все потеряно».
2
Мальчик стоял под дождем у подножия лестницы, которая вела в Коринфский клуб в Пэлл-Мэлл. Перед его взором возвышался величественный серый фасад здания. Ему предстояло встретиться тут с сэром Монтегю Штерном. Стоял вечер, и до бракосочетания Констанцы оставалось два дня.
Весь день Мальчик не ел: он чувствовал, что должен подготовиться – встреча носила решающий характер – соответствующим образом. Он должен быть воплощением бдительности. Он не может себе позволить слышать в ушах звуки канонады, которая, как он знал, не стихала по ту сторону Канала. Он должен взять на себя обязанности своего отца, коль скоро тот уклонился от них. Он должен вести себя как офицер и джентльмен: если он будет придерживаться обусловленных правил, они выведут его куда нужно.
Он был уверен в себе. Он специально облачился в мундир. Талию его стягивал ремень «Сэм Браун», а на боку висела кобура со служебным револьвером. Его головной убор напоминал шлем. Мальчик посмотрел на ступени и твердым шагом поднялся по ним.
Нетрудно было догадаться, почему Мальчик предпочел именно этот клуб. И дедушка, и отец были его членами; когда Мальчику минул двадцать один год, он тоже обрел в нем пожизненное членство. Он мог не любить это заведение, но понимал, что у него есть право находиться тут, чего, конечно же, нельзя было сказать о Штерне. Для Мальчика оставалось загадкой, как такой человек вообще ухитрился стать его членом. Он предполагал, что Штерн будет чувствовать себя тут не так уверенно.
Сначала все пошло как надо. Швейцар клуба приветствовал его, сразу же правильно назвав по имени и званию, несмотря на то, что в последний раз Мальчик был тут несколько лет назад. Он вручил швейцару свою форменную шинель, головной убор, свой стек. Несколько стариков, утонувших в глубоких креслах, приветствовали его кивком головы, когда он проходил мимо. Тут он был сыном своего отца.
Мальчик увереннее всего чувствовал себя, когда ему приходилось играть заранее подготовленную роль. Его уверенность в себе возросла. Она сопутствовала ему в холле; она укрепилась, когда он поднимался по лестнице, и оставалась такой же, когда он вошел в курительную. Тут он заметил Штерна: тот стоял спиной к огню в дальнем конце комнаты, и клубный официант мельтешил рядом. Слева от него стоял престарелый герцог, справа – секретарь министерства иностранных дел. Видно было, что они внимательно прислушиваются к его словам.
Мальчик вспыхнул. Именно тогда все пошло наперекосяк. Штерн встретил его с непринужденной теплотой; он протянул ему руку, которую Мальчику – хотя он предпочел бы влепить Штерну пощечину – пришлось принять. Герцог и секретарь вежливо оставили их наедине. И, прежде чем Мальчик успел понять, что происходит, они уже сидели в кожаных креслах у камина, и именно Штерн, а не он заказал виски. Обслужили их молниеносно. Штерн открыл портсигар.
Мальчик первым делом уставился на жилет Штерна, который он счел чудовищным, а цвета – кричащими. Затем он рассмотрел смокинг Штерна, который был слишком новым и подчеркнуто приталенным. Глаза его опустились к туфлям Штерна, ручной работы, но тоже слишком изысканным. Мальчик не отрывал от них глаз, преисполненный отвращения.
Мальчик, как его отец и дедушка, с презрением относился к новой обуви. Он придерживался точки зрения, что обувь, выйдя из рук мастера, должна служить всю жизнь. Если уж не избежать приобретения новой пары, то ее следует первым делом разносить, после чего хорошо подготовленный камердинер должен не меньше года ежедневно чистить туфли, чтобы предоставить им честь облечь ноги. Туфли Штерна выглядели так, словно их только утром извлекли из коробки. Его одеяние кричало о деньгах, что было непростительно. Его гладко прилизанные волосы, отливавшие в рыжину, как у лисы, были аккуратно подстрижены, хотя местами длинноваты. Обшлага рубашки были слишком белыми, а запонки – слишком крупными. Он предложил сигару, и она оказалась настоящей «гаваной». Мальчик взял ее и потом чуть не отбросил: она обжигала ему пальцы.
Но через мгновение Мальчик был только рад, что обзавелся сигарой. Ему пришлось снять ленточку, помедлить, обрезая ее конец, раскурить, выпустить клуб дыма – все эти занятия предоставили ему время подумать. Он уже успел про себя повторить то, что собирался сказать; осталось только корректно и сдержанно все выложить Штерну. Мальчик, обратив внимание, что сидит на краешке кресла, откинулся на спинку. Он скрестил ноги и снова развел их. Расправил плечи. Он старался не обращать внимания на присутствие за спиной представителя министерства иностранных дел. Он сделал попытку пригвоздить Штерна взглядом, тем самым, который пускал в ход, обращаясь к своим людям: прямо в упор, как мужчина с мужчиной, ни признака страха, нет необходимости давать понять о своем высоком звании, ибо уверенность должна быть присуща от рождения.
Он не мог начать. Плечи у него были расправлены, но он не мог выдавить ни слова. Мысли расплывались: с этого предложения или с другого? Он сделал глоток виски. Штерн нетерпеливо постукивал носком элегантного ботинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Векстон вместе с одной из ланкаширских медсестер помог ей. От дыма щипало в глазах, и они ничего не видели. Раненого вытащили, человек этот пришел в сознание, но только на короткое время: примерно в трех километрах от Сент-Илера он отвернул лицо и умер.
Как потом выяснилось, он был одним из братьев Хеннеси; он оказался первым из погибших членов этой семьи. Двое других братьев последовали за ним; из всех четырех могучих братьев остался в живых только Джек Хеннеси, тот самый, который когда-то нес в Винтеркомб тело Эдди Шоукросса на самодельных носилках; и этот Джек Хеннеси – во всяком случае, так он говорил мне, когда я была совсем маленькой, – никогда не мог забыть старания моей матери спасти его брата. Разгребая уголь в подвале, более чем довольный своим вассальным положением, он рассказывал мне истории о войне. Он поведал мне, как и где его ранило в левую руку, что положило конец его надеждам стать бригадиром плотников; он описывал мне, как и где погибли его братья; и – не обращая внимания на тот факт, что не был тому свидетелем, – подробно рассказывал о героизме моей матери.
Было ли это правдой? Векстон утверждал, что да; моя же мать неизменно утверждала, что Хеннеси преувеличивает. В ее дневниках не имелось упоминания об этом инциденте, но Констанца написала о нем. Ироническая интонация явно забавляла ее. «Итак, – написала она несколько недель спустя, когда новости дошли до нее, – Хеннеси погиб – с помощью Джейн. Увы, Окленд, Хеннеси – да не тот. Я по-прежнему считаю, что для нас еще не все потеряно».
2
Мальчик стоял под дождем у подножия лестницы, которая вела в Коринфский клуб в Пэлл-Мэлл. Перед его взором возвышался величественный серый фасад здания. Ему предстояло встретиться тут с сэром Монтегю Штерном. Стоял вечер, и до бракосочетания Констанцы оставалось два дня.
Весь день Мальчик не ел: он чувствовал, что должен подготовиться – встреча носила решающий характер – соответствующим образом. Он должен быть воплощением бдительности. Он не может себе позволить слышать в ушах звуки канонады, которая, как он знал, не стихала по ту сторону Канала. Он должен взять на себя обязанности своего отца, коль скоро тот уклонился от них. Он должен вести себя как офицер и джентльмен: если он будет придерживаться обусловленных правил, они выведут его куда нужно.
Он был уверен в себе. Он специально облачился в мундир. Талию его стягивал ремень «Сэм Браун», а на боку висела кобура со служебным револьвером. Его головной убор напоминал шлем. Мальчик посмотрел на ступени и твердым шагом поднялся по ним.
Нетрудно было догадаться, почему Мальчик предпочел именно этот клуб. И дедушка, и отец были его членами; когда Мальчику минул двадцать один год, он тоже обрел в нем пожизненное членство. Он мог не любить это заведение, но понимал, что у него есть право находиться тут, чего, конечно же, нельзя было сказать о Штерне. Для Мальчика оставалось загадкой, как такой человек вообще ухитрился стать его членом. Он предполагал, что Штерн будет чувствовать себя тут не так уверенно.
Сначала все пошло как надо. Швейцар клуба приветствовал его, сразу же правильно назвав по имени и званию, несмотря на то, что в последний раз Мальчик был тут несколько лет назад. Он вручил швейцару свою форменную шинель, головной убор, свой стек. Несколько стариков, утонувших в глубоких креслах, приветствовали его кивком головы, когда он проходил мимо. Тут он был сыном своего отца.
Мальчик увереннее всего чувствовал себя, когда ему приходилось играть заранее подготовленную роль. Его уверенность в себе возросла. Она сопутствовала ему в холле; она укрепилась, когда он поднимался по лестнице, и оставалась такой же, когда он вошел в курительную. Тут он заметил Штерна: тот стоял спиной к огню в дальнем конце комнаты, и клубный официант мельтешил рядом. Слева от него стоял престарелый герцог, справа – секретарь министерства иностранных дел. Видно было, что они внимательно прислушиваются к его словам.
Мальчик вспыхнул. Именно тогда все пошло наперекосяк. Штерн встретил его с непринужденной теплотой; он протянул ему руку, которую Мальчику – хотя он предпочел бы влепить Штерну пощечину – пришлось принять. Герцог и секретарь вежливо оставили их наедине. И, прежде чем Мальчик успел понять, что происходит, они уже сидели в кожаных креслах у камина, и именно Штерн, а не он заказал виски. Обслужили их молниеносно. Штерн открыл портсигар.
Мальчик первым делом уставился на жилет Штерна, который он счел чудовищным, а цвета – кричащими. Затем он рассмотрел смокинг Штерна, который был слишком новым и подчеркнуто приталенным. Глаза его опустились к туфлям Штерна, ручной работы, но тоже слишком изысканным. Мальчик не отрывал от них глаз, преисполненный отвращения.
Мальчик, как его отец и дедушка, с презрением относился к новой обуви. Он придерживался точки зрения, что обувь, выйдя из рук мастера, должна служить всю жизнь. Если уж не избежать приобретения новой пары, то ее следует первым делом разносить, после чего хорошо подготовленный камердинер должен не меньше года ежедневно чистить туфли, чтобы предоставить им честь облечь ноги. Туфли Штерна выглядели так, словно их только утром извлекли из коробки. Его одеяние кричало о деньгах, что было непростительно. Его гладко прилизанные волосы, отливавшие в рыжину, как у лисы, были аккуратно подстрижены, хотя местами длинноваты. Обшлага рубашки были слишком белыми, а запонки – слишком крупными. Он предложил сигару, и она оказалась настоящей «гаваной». Мальчик взял ее и потом чуть не отбросил: она обжигала ему пальцы.
Но через мгновение Мальчик был только рад, что обзавелся сигарой. Ему пришлось снять ленточку, помедлить, обрезая ее конец, раскурить, выпустить клуб дыма – все эти занятия предоставили ему время подумать. Он уже успел про себя повторить то, что собирался сказать; осталось только корректно и сдержанно все выложить Штерну. Мальчик, обратив внимание, что сидит на краешке кресла, откинулся на спинку. Он скрестил ноги и снова развел их. Расправил плечи. Он старался не обращать внимания на присутствие за спиной представителя министерства иностранных дел. Он сделал попытку пригвоздить Штерна взглядом, тем самым, который пускал в ход, обращаясь к своим людям: прямо в упор, как мужчина с мужчиной, ни признака страха, нет необходимости давать понять о своем высоком звании, ибо уверенность должна быть присуща от рождения.
Он не мог начать. Плечи у него были расправлены, но он не мог выдавить ни слова. Мысли расплывались: с этого предложения или с другого? Он сделал глоток виски. Штерн нетерпеливо постукивал носком элегантного ботинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231