Она точно рассчитала, когда вода начинает прибывать. Она взяла одну из лодок, оставленных у среза воды, и, должно быть, пустила в ход весла или позволила, чтобы ее отнесло отливом, ибо ранним утром ее в отдалении заметил проходящий рыбак.
Она была слишком далеко от него, чтобы он мог различить, мужчина в лодке или женщина; скорее всего мужчина, предположил он и, не придав этому особого значения, продолжил свой путь в деревню. Позже он возвращался тем же путем со своей собакой; он заметил, что лодка продолжает качаться на воде, но на этот раз она пуста. Это было где-то между одиннадцатью и тремя часами; время, когда морские волны отходят от берега.
Мы с Френком вылетели в Шотландию, едва только до нас дошло это сообщение. Я оказалась в доме, который знала только из вторых рук по описанию в дневниках Констанцы. Мы поговорили с домоправительницей, с рыбаком, с полицией, с ребятами из морской спасательной службы и с летчиками. Днем мы с Френком отправились к заливу.
Я видела перед собой горы на его дальней стороне, чьи вершины отражались в черной стеклянной глади воды. Все было точно так, как и описывала Констанца: пустынные, но прекрасные места, где не хочется оставаться в одиночестве.
Мы с Френком долго стояли в молчании, не отводя взгляда от поверхности воды. Неестественно неподвижная, она все же время от времени с глухим гулом вздымалась и опадала, словно грудь какого-то огромного животного. Отражения гор расплывались в воде, разбиваясь на множество осколков.
Я думала: «В пяти фатомах полных твой отец лежит». Но, конечно, заполненный водой провал был куда глубже – он представлял собой морской залив. Ее тело так никогда и не было найдено.
Часть десятая
НАДЕЖДА
Четыре года назад, в первый раз за двадцать лет, я вернулась в Винтеркомб. Стоял январь 1986-го года. Наши двое детей – они уже были достаточно большими – остались в Америке. Френк и я прилетели в Англию. Для нашего визита было две причины, которые Френк определил как основную и дополнительную. Дополнительная носила профессиональный характер: Френк получил приглашение выступить с речью в Королевском обществе, членом которого он не так давно стал. Основная причина, на которой он настоял, имела отношение к моему дяде Фредди. Минувшим летом ему минуло девяносто лет, каковым фактом тот был откровенно горд. С некоторым запозданием мы явились отметить его юбилей. Но как? Ни у Фредди, ни у Винни образ жизни не изменился ни на йоту, и планировать торжественный день рождения было достаточно трудной задачей.
Такой возраст! Поход в ресторан или в театр вряд ли бы устроил пару, которая к восьмидесятилетию путешествовала по Амазонке. Прием? Фредди, который пережил подавляющее большинство своих современников, недолюбливал приемы.
Вопрос так и не был решен, когда мы оказались в Лондоне. Он оставался в таком же состоянии и в вечер, последовавший за лекцией Френка, когда мы вернулись в наш гостиничный номер. Я с некоторым отчаянием проглядывала список увеселений, которые предлагал Лондон, прикидывая, какой из мюзиклов – похоже, что вокруг шли только одни мюзиклы, написанные одним и тем же композитором, – может понравиться Фредди. Френк перелистывал глянцевые листы брошюры о фешенебельных отелях, которыми был завален стол в нашем номере. Френк, который редко останавливался в таких местах, тем не менее не скрывал восхищения ими.
Этим вечером, лениво перелистывая странички, он внезапно издал возглас изумления и сунул брошюру мне под нос. Я опустила на нее глаза и увидела Винтеркомб.
Незадолго до нашей свадьбы я наконец продала Винтеркомб неким реформаторам системы образования, мужу и жене, которые решили, что Винтеркомб может стать отличной базой, откуда начнется революционное преобразование системы британского образования. Реформы их не удались; как я позже слышала, они продали дом пенсионному фонду; тот, насколько мне известно, продал его, в свою очередь, миллионеру, сделавшему состояние на компьютерах, который отвел дом под штаб-квартиру своей компании. Способность Винтеркомба приспосабливаться ко времени и меняющимся обстоятельствам поистине не имела границ, и теперь, похоже, он преобразовался в фешенебельную гостиницу в загородном доме.
Не веря своим глазам, я рассматривала фотографии. Это был и в то же время не был Винтеркомб. Американский декоратор, которого я хорошо знала, создал в нем неподражаемые интерьеры. Он вернул ему облик величественного эдвардианского сельского загородного поместья – или, скорее, воплотил мечту о таком доме, – в то же время снабдив его всеми современными удобствами. Подвальные помещения дали приют плавательному бассейну и тренировочным залам, которые устроили бы и самого Цезаря. Танцевальный зал преобразился в ресторан. Моему дедушке понравился бы новый облик бильярдной: она стала куда более величественной, чем в его время, и на каждой из стен висело по большой картине с охотничьими сценами. Появилась посадочная площадка для вертолетов и дорожка вокруг озера для бега трусцой, которой пользовались желтушные чиновники, приезжающие сюда; в каждой из спален стояло ложе под балдахином на четырех ножках. Все было продуманно и достаточно нелепо. «Нет, нет, нет, – сказала я, – даже не предлагай. Мы не можем притащить сюда Фредди и Винни – они это просто возненавидят».
Я ошибалась. Едва на следующий день Фредди и Винни увидели брошюру, как я поняла: им понравилось. Я молча подчинилась, ибо не сомневалась, что мне и самой хочется снова побывать в Винтеркомбе.
– До чего забавная идея, – сказал Фредди.
– Она нам страшно нравится, – вторила ему Винни.
Френк позвонил, заказав номера на следующий уик-энд. Винни склонилась над своим аккуратным письменным столом: со свойственной ей методичностью она занесла это мероприятие в свой календарь. Ее снова охватил прилив воодушевления. Щеки ее порозовели.
– Фредди! – сказала она. (В сущности, она крикнула: дядя Фредди стал несколько глуховат.) Пока Винни листала календарь, Фредди возился со своим слуховым аппаратом. – Фредди – ты только представь себе! Нам доведется все это увидеть в Винтеркомбе! Как здорово! Об этом было в «Таймс». Я специально записала.
– Что? Что? – переспросил Фредди. Слуховой аппарат издал скрипучий писк.
– Комета! – триумфально сообщила Винни. – Комета Галлея. В этот уик-энд ее можно единственный раз увидеть. И мы на нее посмотрим. Восхитительно! В прошлый раз мне не удалось. Я была, кажется, в Пекине с папой.
– Представить только, – сказал Фредди, когда до него наконец дошла информация. Просияв, он переводил взгляд с одного на другого. – Второй раз в жизни. И к тому же с одного и того же места. Держу пари, мало кто может получить такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Она была слишком далеко от него, чтобы он мог различить, мужчина в лодке или женщина; скорее всего мужчина, предположил он и, не придав этому особого значения, продолжил свой путь в деревню. Позже он возвращался тем же путем со своей собакой; он заметил, что лодка продолжает качаться на воде, но на этот раз она пуста. Это было где-то между одиннадцатью и тремя часами; время, когда морские волны отходят от берега.
Мы с Френком вылетели в Шотландию, едва только до нас дошло это сообщение. Я оказалась в доме, который знала только из вторых рук по описанию в дневниках Констанцы. Мы поговорили с домоправительницей, с рыбаком, с полицией, с ребятами из морской спасательной службы и с летчиками. Днем мы с Френком отправились к заливу.
Я видела перед собой горы на его дальней стороне, чьи вершины отражались в черной стеклянной глади воды. Все было точно так, как и описывала Констанца: пустынные, но прекрасные места, где не хочется оставаться в одиночестве.
Мы с Френком долго стояли в молчании, не отводя взгляда от поверхности воды. Неестественно неподвижная, она все же время от времени с глухим гулом вздымалась и опадала, словно грудь какого-то огромного животного. Отражения гор расплывались в воде, разбиваясь на множество осколков.
Я думала: «В пяти фатомах полных твой отец лежит». Но, конечно, заполненный водой провал был куда глубже – он представлял собой морской залив. Ее тело так никогда и не было найдено.
Часть десятая
НАДЕЖДА
Четыре года назад, в первый раз за двадцать лет, я вернулась в Винтеркомб. Стоял январь 1986-го года. Наши двое детей – они уже были достаточно большими – остались в Америке. Френк и я прилетели в Англию. Для нашего визита было две причины, которые Френк определил как основную и дополнительную. Дополнительная носила профессиональный характер: Френк получил приглашение выступить с речью в Королевском обществе, членом которого он не так давно стал. Основная причина, на которой он настоял, имела отношение к моему дяде Фредди. Минувшим летом ему минуло девяносто лет, каковым фактом тот был откровенно горд. С некоторым запозданием мы явились отметить его юбилей. Но как? Ни у Фредди, ни у Винни образ жизни не изменился ни на йоту, и планировать торжественный день рождения было достаточно трудной задачей.
Такой возраст! Поход в ресторан или в театр вряд ли бы устроил пару, которая к восьмидесятилетию путешествовала по Амазонке. Прием? Фредди, который пережил подавляющее большинство своих современников, недолюбливал приемы.
Вопрос так и не был решен, когда мы оказались в Лондоне. Он оставался в таком же состоянии и в вечер, последовавший за лекцией Френка, когда мы вернулись в наш гостиничный номер. Я с некоторым отчаянием проглядывала список увеселений, которые предлагал Лондон, прикидывая, какой из мюзиклов – похоже, что вокруг шли только одни мюзиклы, написанные одним и тем же композитором, – может понравиться Фредди. Френк перелистывал глянцевые листы брошюры о фешенебельных отелях, которыми был завален стол в нашем номере. Френк, который редко останавливался в таких местах, тем не менее не скрывал восхищения ими.
Этим вечером, лениво перелистывая странички, он внезапно издал возглас изумления и сунул брошюру мне под нос. Я опустила на нее глаза и увидела Винтеркомб.
Незадолго до нашей свадьбы я наконец продала Винтеркомб неким реформаторам системы образования, мужу и жене, которые решили, что Винтеркомб может стать отличной базой, откуда начнется революционное преобразование системы британского образования. Реформы их не удались; как я позже слышала, они продали дом пенсионному фонду; тот, насколько мне известно, продал его, в свою очередь, миллионеру, сделавшему состояние на компьютерах, который отвел дом под штаб-квартиру своей компании. Способность Винтеркомба приспосабливаться ко времени и меняющимся обстоятельствам поистине не имела границ, и теперь, похоже, он преобразовался в фешенебельную гостиницу в загородном доме.
Не веря своим глазам, я рассматривала фотографии. Это был и в то же время не был Винтеркомб. Американский декоратор, которого я хорошо знала, создал в нем неподражаемые интерьеры. Он вернул ему облик величественного эдвардианского сельского загородного поместья – или, скорее, воплотил мечту о таком доме, – в то же время снабдив его всеми современными удобствами. Подвальные помещения дали приют плавательному бассейну и тренировочным залам, которые устроили бы и самого Цезаря. Танцевальный зал преобразился в ресторан. Моему дедушке понравился бы новый облик бильярдной: она стала куда более величественной, чем в его время, и на каждой из стен висело по большой картине с охотничьими сценами. Появилась посадочная площадка для вертолетов и дорожка вокруг озера для бега трусцой, которой пользовались желтушные чиновники, приезжающие сюда; в каждой из спален стояло ложе под балдахином на четырех ножках. Все было продуманно и достаточно нелепо. «Нет, нет, нет, – сказала я, – даже не предлагай. Мы не можем притащить сюда Фредди и Винни – они это просто возненавидят».
Я ошибалась. Едва на следующий день Фредди и Винни увидели брошюру, как я поняла: им понравилось. Я молча подчинилась, ибо не сомневалась, что мне и самой хочется снова побывать в Винтеркомбе.
– До чего забавная идея, – сказал Фредди.
– Она нам страшно нравится, – вторила ему Винни.
Френк позвонил, заказав номера на следующий уик-энд. Винни склонилась над своим аккуратным письменным столом: со свойственной ей методичностью она занесла это мероприятие в свой календарь. Ее снова охватил прилив воодушевления. Щеки ее порозовели.
– Фредди! – сказала она. (В сущности, она крикнула: дядя Фредди стал несколько глуховат.) Пока Винни листала календарь, Фредди возился со своим слуховым аппаратом. – Фредди – ты только представь себе! Нам доведется все это увидеть в Винтеркомбе! Как здорово! Об этом было в «Таймс». Я специально записала.
– Что? Что? – переспросил Фредди. Слуховой аппарат издал скрипучий писк.
– Комета! – триумфально сообщила Винни. – Комета Галлея. В этот уик-энд ее можно единственный раз увидеть. И мы на нее посмотрим. Восхитительно! В прошлый раз мне не удалось. Я была, кажется, в Пекине с папой.
– Представить только, – сказал Фредди, когда до него наконец дошла информация. Просияв, он переводил взгляд с одного на другого. – Второй раз в жизни. И к тому же с одного и того же места. Держу пари, мало кто может получить такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231