— И потом, что бы вы ни думали обо мне, я не из тех женщин, что заставляют одного мужчину отдуваться за ребенка другого.
Холли Грейс поиграла оберткой от соломинок, оставленной на столе.
— Почему вы не сделали аборт? Будь я на вашем месте, сделала бы непременно.
Франческу удивило, с какой легкостью та спряталась за фасадом богатой девушки. Она устало пожала плечами:
— Кто помнит о необходимости заглядывать в календарь из месяца в месяц? К тому времени когда я поняла, что произошло, было уже поздно.
Они почти не разговаривали, пока не прибыл заказ Холли Грейс на тарелке размером с западный Техас.
— Вы уверены, что ничего не хотите отсюда попробовать? Ожидается, что я сброшу фунта четыре до возвращения в Нью-Йорк.
Не будь Франческа в таком отчаянном положении, она бы непременно рассмеялась, глядя, как еда медленно стекает через края тарелки, образуя на столе лужицы. Решив направить разговор в другое русло, она спросила Холли Грейс о ее карьере.
Холли Грейс зарылась в самый центр своей первой «энчилады».
— Разве вы никогда не слышали эти ток-шоу, где интервьюируют знаменитых моделей, а они в один голос заявляют: какое это очаровательное занятие, но вместе с тем и тяжелая работа?
Что до меня, то могу сказать, что все они лгут, не краснея, потому что мне в жизни не доводилось получать столько легких денег. В сентябре у меня даже будут пробы для телевизионного шоу. — Отложив вилку, Холли Грейс принялась поливать соусом из зеленого перца все подряд, за исключением разве что своих босоножек от Феррагамо. Отбросив с лица прядь волос, она взяла «тако», но, не донеся до рта, изучающе посмотрела на Франческу. — Как жаль, что вы такого маленького роста. Я знаю с десяток фотографов, которые, увидев вас, решили бы, что попали в рай земной, будь вы на шесть дюймов выше… и, разумеется, не беременны.
Франческа ничего не ответила, и Холли Грейс тоже погрузилась в молчание. Она отложила свой «тако», так и не попробовав, и вонзила вилку в центр холмика из пережаренных бобов, водя ею в разные стороны, пока не образовалось углубление, контуром напоминающее крылышко ангела.
— Обычно Далли и я не лезем в любовные дела друг друга, но, мне кажется, в данном случае я не могу удержаться. У меня нет абсолютной уверенности, что вы говорите правду, но и причин, по которым вы можете мне лгать, найти не могу.
Франческа почувствовала проблеск надежды, но удержала на лице совершенно отсутствующее выражение.
— Меня не очень-то волнует, верите вы мне или нет.
Холли Грейс продолжала ковырять вилкой в бобах, отчего крылышко ангела превратилось в окружность.
— Он очень чувствителен в вопросах, связанных с детьми. И если вы лжете мне…
Желудок Франчески стянулся в узел, и она пошла на рассчитанный риск:
— Полагаю, я бы только выиграла, если бы сказала вам, что этот ребенок его. Определенно, мне тогда удалось бы получить некоторую наличность.
Холли Грейс ощетинилась, словно львица, бросающаяся на защиту своего детеныша:
— Не забивайте себе голову идеями насчет вымогательства, потому что, клянусь Богом, я в суде расскажу все услышанное здесь. И не рассчитывайте, что я буду сидеть в стороне и наблюдать, как Далли выбрасывает доллары, помогая вам воспитывать ребенка от другого мужчины. Вам понятно?
Франческа скрыла облегчение за аристократическим изгибом бровей и усталым вздохом, дававшими понять, что эта тема слишком скучна, настолько скучна, что жаль тратить слова на ее продолжение.
— Господи, вы, американцы, просто помешались на мелодраме.
Взгляд Холли Грейс стал жестким.
— Френси, не вздумайте его этим шантажировать! Возможно, наш с Далли брак и далек от совершенства, но это не означает, что каждый из нас не прикроет другого от пули.
Франческа извлекла из кобуры собственный шестизарядник и глянула сквозь ствол:
— Холли Грейс, ведь это вы спровоцировали нашу стычку.
Делайте что хотите. — «А уж я позабочусь о себе, — яростно подумала она. — И о том, что мне принадлежит».
Нельзя сказать, что Холли Грейс посмотрела на Франческу по-новому, но она и не сказала ни слова. Когда с едой было покончено, Франческа первой схватила чек, хотя и не могла себе этого позволить. В течение нескольких дней она с беспокойством наблюдала за главными дверями станции, и, поскольку Далли не появлялся, решила, что Холли Грейс держала рот на замке.
Сульфур-Сити был маленьким непривлекательным городком; его единственным предметом притязаний на известность был праздник Четвертого июля, или День независимости, организация которого считалась лучшей в стране главным образом по той причине, что торговая палата каждый год брала напрокат карусель у Биг Дэна, руководителя бродячего шоу Дикого Запада, и устанавливала ее в центре арены для родео. Помимо карусели, арену по периметру окружала цепочка палаток и шатров, выходившая за ее пределы, к автомобильной стоянке с гравийным покрытием. Под расписанным белыми и зелеными полосами шатром леди из фирмы «Таппервеэр» рекламировали машинки для приготовления чипсов из латука, а подсоседним тентом окружная легочная ассоциация демонстрировала глянцевые снимки пораженных болезнью органов. Производители орехов пекан изводили пятидесятников, раздававших брошюрки с изображениями обезьян на обложках; от палатки к палатке шныряли дети, хватая пуговицы и шарики только для того, чтобы оставить их у загонов с животными, где запускали хлопушки и бутылочные ракеты.
Франческа неуклюже пробиралась через толпу, направляясь к дальней палатке Кей-ди-эс-си, при ходьбе выворачивая носки туфель наружу и прижимая руку к пояснице, побаливавшей со вчерашнего дня. Хотя было только десять утра, ртутный столбик уже достиг отметки девяносто четыре градуса по Фаренгейту, и по ее телу струился пот. Франческа мечтательно посмотрела на аппарат Киваниса, выбрасывавший порции мороженого в вафельных конусах, но через десять минут ей уже надо было выйти в эфир с интервью победительницы конкурса «Мисс Сульфур-Сити», и времени задерживаться не было. Какой-то скотовод среднего возраста с заросшими седой щетиной щеками и толстым носом, задержав шаг, уставился на нее долгим оценивающим взглядом. Франческа не удостоила его вниманием. На последнем месяце беременности, явственно читающемся по животу, выпирающему словно дирижабль, она вряд ли являла собой воплощение объекта сексуальных домогательств. Разве что человек был маньяком, помешанным на беременных.
Она почти добралась до палатки Кей-ди-эс-си, когда до нее донесся звук одинокой трубы с площадки около загона для телят, где разогревались члены школьного джаз-банда. Повернув голову, она увидела высокого парня с копной падающих на глаза каштановых волос, прижимающего к губам трубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Холли Грейс поиграла оберткой от соломинок, оставленной на столе.
— Почему вы не сделали аборт? Будь я на вашем месте, сделала бы непременно.
Франческу удивило, с какой легкостью та спряталась за фасадом богатой девушки. Она устало пожала плечами:
— Кто помнит о необходимости заглядывать в календарь из месяца в месяц? К тому времени когда я поняла, что произошло, было уже поздно.
Они почти не разговаривали, пока не прибыл заказ Холли Грейс на тарелке размером с западный Техас.
— Вы уверены, что ничего не хотите отсюда попробовать? Ожидается, что я сброшу фунта четыре до возвращения в Нью-Йорк.
Не будь Франческа в таком отчаянном положении, она бы непременно рассмеялась, глядя, как еда медленно стекает через края тарелки, образуя на столе лужицы. Решив направить разговор в другое русло, она спросила Холли Грейс о ее карьере.
Холли Грейс зарылась в самый центр своей первой «энчилады».
— Разве вы никогда не слышали эти ток-шоу, где интервьюируют знаменитых моделей, а они в один голос заявляют: какое это очаровательное занятие, но вместе с тем и тяжелая работа?
Что до меня, то могу сказать, что все они лгут, не краснея, потому что мне в жизни не доводилось получать столько легких денег. В сентябре у меня даже будут пробы для телевизионного шоу. — Отложив вилку, Холли Грейс принялась поливать соусом из зеленого перца все подряд, за исключением разве что своих босоножек от Феррагамо. Отбросив с лица прядь волос, она взяла «тако», но, не донеся до рта, изучающе посмотрела на Франческу. — Как жаль, что вы такого маленького роста. Я знаю с десяток фотографов, которые, увидев вас, решили бы, что попали в рай земной, будь вы на шесть дюймов выше… и, разумеется, не беременны.
Франческа ничего не ответила, и Холли Грейс тоже погрузилась в молчание. Она отложила свой «тако», так и не попробовав, и вонзила вилку в центр холмика из пережаренных бобов, водя ею в разные стороны, пока не образовалось углубление, контуром напоминающее крылышко ангела.
— Обычно Далли и я не лезем в любовные дела друг друга, но, мне кажется, в данном случае я не могу удержаться. У меня нет абсолютной уверенности, что вы говорите правду, но и причин, по которым вы можете мне лгать, найти не могу.
Франческа почувствовала проблеск надежды, но удержала на лице совершенно отсутствующее выражение.
— Меня не очень-то волнует, верите вы мне или нет.
Холли Грейс продолжала ковырять вилкой в бобах, отчего крылышко ангела превратилось в окружность.
— Он очень чувствителен в вопросах, связанных с детьми. И если вы лжете мне…
Желудок Франчески стянулся в узел, и она пошла на рассчитанный риск:
— Полагаю, я бы только выиграла, если бы сказала вам, что этот ребенок его. Определенно, мне тогда удалось бы получить некоторую наличность.
Холли Грейс ощетинилась, словно львица, бросающаяся на защиту своего детеныша:
— Не забивайте себе голову идеями насчет вымогательства, потому что, клянусь Богом, я в суде расскажу все услышанное здесь. И не рассчитывайте, что я буду сидеть в стороне и наблюдать, как Далли выбрасывает доллары, помогая вам воспитывать ребенка от другого мужчины. Вам понятно?
Франческа скрыла облегчение за аристократическим изгибом бровей и усталым вздохом, дававшими понять, что эта тема слишком скучна, настолько скучна, что жаль тратить слова на ее продолжение.
— Господи, вы, американцы, просто помешались на мелодраме.
Взгляд Холли Грейс стал жестким.
— Френси, не вздумайте его этим шантажировать! Возможно, наш с Далли брак и далек от совершенства, но это не означает, что каждый из нас не прикроет другого от пули.
Франческа извлекла из кобуры собственный шестизарядник и глянула сквозь ствол:
— Холли Грейс, ведь это вы спровоцировали нашу стычку.
Делайте что хотите. — «А уж я позабочусь о себе, — яростно подумала она. — И о том, что мне принадлежит».
Нельзя сказать, что Холли Грейс посмотрела на Франческу по-новому, но она и не сказала ни слова. Когда с едой было покончено, Франческа первой схватила чек, хотя и не могла себе этого позволить. В течение нескольких дней она с беспокойством наблюдала за главными дверями станции, и, поскольку Далли не появлялся, решила, что Холли Грейс держала рот на замке.
Сульфур-Сити был маленьким непривлекательным городком; его единственным предметом притязаний на известность был праздник Четвертого июля, или День независимости, организация которого считалась лучшей в стране главным образом по той причине, что торговая палата каждый год брала напрокат карусель у Биг Дэна, руководителя бродячего шоу Дикого Запада, и устанавливала ее в центре арены для родео. Помимо карусели, арену по периметру окружала цепочка палаток и шатров, выходившая за ее пределы, к автомобильной стоянке с гравийным покрытием. Под расписанным белыми и зелеными полосами шатром леди из фирмы «Таппервеэр» рекламировали машинки для приготовления чипсов из латука, а подсоседним тентом окружная легочная ассоциация демонстрировала глянцевые снимки пораженных болезнью органов. Производители орехов пекан изводили пятидесятников, раздававших брошюрки с изображениями обезьян на обложках; от палатки к палатке шныряли дети, хватая пуговицы и шарики только для того, чтобы оставить их у загонов с животными, где запускали хлопушки и бутылочные ракеты.
Франческа неуклюже пробиралась через толпу, направляясь к дальней палатке Кей-ди-эс-си, при ходьбе выворачивая носки туфель наружу и прижимая руку к пояснице, побаливавшей со вчерашнего дня. Хотя было только десять утра, ртутный столбик уже достиг отметки девяносто четыре градуса по Фаренгейту, и по ее телу струился пот. Франческа мечтательно посмотрела на аппарат Киваниса, выбрасывавший порции мороженого в вафельных конусах, но через десять минут ей уже надо было выйти в эфир с интервью победительницы конкурса «Мисс Сульфур-Сити», и времени задерживаться не было. Какой-то скотовод среднего возраста с заросшими седой щетиной щеками и толстым носом, задержав шаг, уставился на нее долгим оценивающим взглядом. Франческа не удостоила его вниманием. На последнем месяце беременности, явственно читающемся по животу, выпирающему словно дирижабль, она вряд ли являла собой воплощение объекта сексуальных домогательств. Разве что человек был маньяком, помешанным на беременных.
Она почти добралась до палатки Кей-ди-эс-си, когда до нее донесся звук одинокой трубы с площадки около загона для телят, где разогревались члены школьного джаз-банда. Повернув голову, она увидела высокого парня с копной падающих на глаза каштановых волос, прижимающего к губам трубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145