Иван Александрович Стемпковский ещё накануне со слугой Ришелье уехал в герцогской карете, нагруженной наиболее ценными вещами, во Франкфурт, где находился Александр I, а это достаточно ясно свидетельствовало о том, что герцог не намерен связывать свою судьбу с судьбой бежавшего короля и что в деле установления порядка во Франции он ныне, как и в своё время, более полагается на армию русского царя, нежели на армию Конде. Так или иначе, сегодня вечером, часов около девяти, Ришелье, вернувшись из Тюильри, посоветовал Рошешуару быть начеку, и, действительно, не успели они проститься, как Леона де Рошешуар вызвали к чёрным мушкетёрам, стоявшим у заставы Этуаль. Они вместе сели на коней, а за ними тронулся кабриолет Леона де Рошешуар, который должен был следовать с обозом королевской гвардии. У Леона было странное чувство, как будто он вернулся на семь лет назад, в Одессу, к тем временам, когда Стемпковский ещё не сменил его при дяде.
Все-таки он немножко ревновал герцога к своему преемнику.
Около четырех тысяч человек вместе с гренадерами графа де Ларошжаклен, шедшими во главе колонны, тронулись с места в полном мраке под потоками воды, лившейся с небес. И так их уже промочило до нитки за время многочасового ожидания.
Колонна по преимуществу состояла из гвардейцев личного королевского конвоя, из кадровых эскадронов роты герцога Граммона, которую герцог, состоявший при его величестве, передал восемнадцатого числа под командование Тони де Рейзе, была тут и рота де Ноайля, которой за отсутствием последнего командовал господин де Фурнель, шотландская рота под командованием де ВильеЛафэй, заменившего герцога Круа д'Аврэ, тоже взятого в личную свиту короля, и рота Мармона, герцога Рагузского, командовал которой вместо него господин де Ламартори. Но основное ядро кавалерии составляли королевские кирасиры во главе с графом Этьеном де Дюрфор, лёгкая кавалерия графа Шарля де Дама и серые и чёрные мушкетёры под командованием Лористона и Лагранжа. Однако продвижение колонны стесняла пехота, и не столько кадровая, представленная ныне только Швейцарской сотней, вернувшейся из Мелэна вместе с четырьмя артиллерийскими орудиями и состоявшей под командованием господина де Мортемар, сколько случайные пехотинцы, сведённые из различных рот, особенно же гвардейцы из личного королевского конвоя, не успевшие вовремя приобрести коней, и пятьсот королевских волонтёров, не присоединившихся в Венсене к бравому старцу Вьоменилю и двинувшихся в окружении королевского конвоя походным маршем прямо с площади Людовика XV вслед за гренадерами Луи де Ларошжаклена. Этот колеблемый, словно ветром, караван, где конные и пешие двигались вперемешку, как бог пошлёт, охраняли с тыла чёрные мушкетёры господина де Лагранж, прибывшие позже других из Селестенских казарм.
Почти в полном молчании вышли они из Парижа. Но уже совсем глубокой ночью число экипажей, в которых удирала из столицы перепуганная знать, удвоилось. Топот ног, стук лошадиных копыт, мерный шум дождя, падавшего на размокшую землю, — все эти звуки сливались в трагическую симфонию, и в её уныло однообразной и певучей мелодии растворялись мысли этой массы людей, столь ошеломлённых неожиданным поворотом событий, что теперь большинство было равно неспособно ни рассуждать.
ни бояться. Они проходили одну заставу за другой, отмечая их про себя как безмолвные этапы кровавой игры в «Матушку Гусыню». Куда их направляют? Только командиры подразделений знали, что они идут в Сен-Дени.
Сезар де Шастеллюкс был как раз одним из этих знающих, он знал даже больше: господин Дама шепнул тайком своему зятю название их последнего этапа-«Лилль». И Сезар не мог сдержать дрожи при мысли о роковом возвращении короля в тот самый город, имя коего присоединяли к имени Людовика вплоть до прошлого года, в часы горьких испытаний монарха. Зато Тони де Рейзе, ветрогон Тони, которому он бросил несколько слов по этому поводу, напротив, счёл это весьма добрым предзнаменованием. Этим вербным воскресеньем совершался, только в обратном порядке, прошлогодний путь славы: скоро они достигнут СенДени, где тогда Людовику Желанному поднесли на малиновой бархатной подушке золотые ключи от города в присутствии графа Нарышкина и его казаков… Сегодня вечером, в вербное воскресенье, начинались крёстные муки короля. За ним скорбным путём пойдёт вся эта армия, которая нынче ночью должна совершить воистину чудовищный переход. Сколько могу пройти, покуда доберутся до места, эти дворянские сынки, сопровождающие престарелого монарха? Что творится там, позади, в этом oi ромном, забывшемся тревожным сном городе, который лежит теперь уже за их спиной? Один серый мушкетёр, присоединившийся к колонне у заставы Этуаль сразу же после того, как— король покинул дворец, рассказал господину де Дама, который дружил с его отцом, — так вот, этот мушкетёр, по фамилии Удето, рассказал, что в ту самую минуту, когда королевский кортеж тронулся в путь, на Тюильри налетел бурный порыв ветра, ударился о стены.
поднял с земли, завертел бумаги, песок, а из открытых окон вдруг донёсся зловещий стук: это в Павильоне Часов ветром свалило огромное белое знамя-тем лучше, значит, не придётся его снимать.
Возвратившись с Марсова поля, Сезар заехал пообедать домой, на улицу Бак. Там он усадил в карету свою несчастную сестру, госножу де Лабедуайер, с пятимесячным сыном, а также свою жену, Зефирину, с дочкой и велел везти их прямо в Буживаль, в замок госпожи де Мэм, не стоило молодым женщинам с детьми оставаться в Париже в наступающее смутное время.
Сезара терзала мысль, которую ему неосторожно внушил ею дядя де Лорж: почему это герцог Орлеанский —гак легко согласился дать под командование Шарля де Лабедуайер 7-й линейный полк. Можно сколько угодно утешать себя мыслью, что его рекомендация, а также рекомендация Роже де Дама сыграли свою роль… Кто-кто, а он никак не мог думать, что его зять взял это! полк с мыслью перейти на сторону Бонапарта. Ведь он отлично знал, что если в душе Шарля жили какие-то политические идеалы, то склонялся он скорее к Республике, чем к императору.
Возможно, на этом-то и строил свои расчёты Луи-Филипп, герцог Орлеанский. А что, если Луи-Филипп с умыслом ставил во главе полков, находившихся в его ведении, людей, склонных участвовать в государственном перевороте? Когда Луи-Филипп был ещё герцогом Шартрским в армии Дюмурье, разве не являлся он сам ставленником этого генерала и жирондистов против Людовика XVI? Ведь ходили же весьма странные слухи относительно мятежа в Ла-Ферс и действительных намерений генералов Лаллеманов и Лефевр-Денуэгта… А король как раз поручил командование северными армиями, то есть теми, от которых зависела его судьба, своему кузену герцогу Орлеанскому… Правду ли говоря!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199