Я бы написал своей горячо любимой женушке, кто является хранителем моих скудных сбережений, и она смогла бы прислать за деньгами надежного человека. Но страшусь довериться случайным людям. Ведь невыдержанный может проболтаться, и тогда кровожадные псы закона снова начнут преследовать меня день и ночь.
В отчаянии он посмотрел на меня и возопил:
— Юноша, у вас доброе, честное лицо! Не возьмете ли вы эти деньги на сохранение, чтобы потом передать для моей супруги?
— Хорошо, — ответил я голосом, исполненным благородства, — я сделаю это для вас!
От радости мой новый знакомый вскочил на ноги и быстрее ветра помчался к лошади, привязанной неподалеку. Там он стащил с седла приличных размеров кожаный мешочек, на плече принес обратно и сунул мне в руки.
— Подержите денежки у себя, пока не прибудет посланец супруги, — сказал он. — Только обещайте, что с вашего языка ни слова не сорвется о том, где, от кого и когда вы их получили.
Я пообещал, а еще добавил:
— Если Элкинс дает слово, то будьте уверены — не нарушит его до конца своих дней. Теперь даже дюжиной мустангов не вытянуть из меня вашу тайну.
— Благослови вас Господь, юноша! — с жаром воскликнул он, вцепился в мою руку обеими клешнями и ну трясти вверх-вниз, точно воду помпой качал. А потом — прыг на коня и был таков.
Я подумал: «Бывают же на свете чудаки!», затолкал мешок в седельную сумку и продолжил путь в Бизоний Хвост. Тут я почувствовал, что голоден, и решил первым делом заглянуть в таверну. Но едва конь вышел на тропу, как сзади раздались крики:
— Стой!
— Именем закона!
Я повернул голову и увидел группу всадников, быстро приближающуюся со стороны Бизоньего Хвоста. Впереди всех скакал шериф, а чуть поодаль нахлестывали лошадей мой старик, дядюшка Джон Гарфильд, дядюшка Билл Бакнер и дядюшка Медведфильд Гордон. Как-то раз один образованный проезжий назвал эту четверку патриархами Медвежьей Речки. Не знаю, что он там имел в виду, но только они вступают в дело тогда, когда законная власть выпускает поводья и уже не в состоянии поспевать за событиями. За шерифом, папашей и дядюшками пылили еще человек тридцать жителей Жеваного Уха, то есть определенно не из моих друзей. Там же, к своему удивлению, я увидел и Дикого Билла Донована с ниспадающими на плечи черными лохмами. Бок о бок с ним скакали три весьма неприветливые личности.
Люди из Жеваного Уха держали в руках дробовики и винчестеры, что было не совсем понятно — похоже, эта орава явилась сюда за тем, чтобы меня арестовать, а я ничего плохого за собой не числил — ну, разве что перехватил у них недавно школьную учительницу. Но то были дела минувших дней, и если бы они решились меня арестовать, то уж будьте уверены — не стали бы тянуть с расплатой.
— Вот он! — заорал шериф, тыча в мою сторону винчестером. — Руки вверх!
— Не валяй дурака! — зарычал папаша и выбил ружье из рук шерифа. — Или хочешь, чтобы тебя с твоей командой перерезали, как скотину? Давай сюда, Брекенридж, — крикнул он, и я подъехал, слегка обескураженный. Мой старик выглядел явно обеспокоенным: хмурый на вид, он постоянно дергал себя за бороду. Лица моих дядюшек оставались каменно-бесстрастными, точно лица краснокожих.
— Что за тарарам вы подняли? — осведомился я.
— Сначала сними шляпу, — приказал шериф.
— Слушай ты, скунсов хвост, — с чувством говорю я ему, — если думаешь содрать с меня скальп, то позволь сперва заметить, что…
— Он шутит, — хмыкнул папаша и повернулся ко мне. — Сними шапочку!
Ничего не подозревая, я послушался, и сразу тройка спутников Билла и еще один из Уха подняли крик:
— Это он, тот самый человек! На нем была маска, но когда он снял шляпу, все увидели, что голова у него безволосая. Ну, конечно, это он! Другого и быть не может!
— Элкинс, — говорит мне шериф, — ты арестован за ограбление дилижанса на дороге в Жеваное Ухо.
Мои руки судорожно метнулись к рукояткам кольтов. Движение было машинальное, я даже не сознавал, что делаю, но шериф страшно заорал и плашмя бросился на землю, его люди вскинули винчестеры, и папаша поспешил оказаться между нами.
— Стволы вниз! Живо! — зарычал он, один шестизарядник наставив на меня, другой — на команду шерифа. — Первый, кто посмеет спустить курок, захлебнется собственной кровью!
— Да не собираюсь я никого убивать! — в отчаянии от всеобщей глупости взвыл я. — Вы мне, только одно скажите — что здесь, черт подери, происходит?!
— Можно подумать, он не знает! — ухмыльнулся один из парней. — Строит из себя невинного бэби! Эй! Ой-ой!
Это мой старик, привстав в стременах, съездил насмешнику по голове стволом кольта. Охотник до шуток мешком повалился на землю и пополз. Из рассаженной макушки нехотя сочилась струйка крови.
— Еще есть охотнички позубоскалить? — рыкнул папаша, окидывая людей шерифа разъяренным взглядом. Как видно, у остальных пропало настроение, потому что все вокруг присмирели. Тогда папаша повернулся ко мне, и я увидел капли пота, выступившие у него на лице. Мне это показалось странным — ведь погода стояла не слишком жаркая.
— Брекенридж, — заговорил он, — вчера поздним вечером в нескольких милях от Жеваного Уха остановили и ограбили дилижанс. Негодяй, сделавший это, не только забрал деньги, часы и кой-какие вещи пассажиров, но, что самое скверное, стрелял в кучера, старика Джима Хэрригана, причем по-глупому, безо всякого повода, и вот старина Джим лежит сейчас в Жеваном Ухе с простреленной ногой.
— Эти придурки думают на тебя, — продолжал папаша. — Еще до рассвета они заявились к нам на Медвежью Речку — впервые в жизни я столкнулся с такой наглостью — и мне с твоими дядюшками стоило немало усилий удержать наших от побоища. Вся Медвежья Речка прямо пеной исходит. Вот эти неклейменые телята, — папаша ткнул пальцем в четверку, узнавшую меня, — ехали в том дилижансе. Ты знаешь Неда Эшли, самого крупного торговца из Жеваного Уха. Остальные — все народец пришлый. Говорят, их зовут Харли, Джексон и Слейд. А еще говорят, что у них грабанули солидную сумму.
— Так оно и было! — зашумел Джексон. — У меня негодяй отнял кожаный мешочек, битком набитый золотым песком и самородками. Говорю вам — вот этот и отнял! — И он указал на меня.
Мой старик обернулся к Неду Эшли:
— Что скажешь, Нед?
— Знаешь, Билл, — нехотя ответил тот, — мне чертовски неприятно, но я не вижу никого, кто бы еще мог это сделать. Размерами грабитель — в аккурат твой Брекенридж, а ты ведь знаешь, что таких крупных парней не часто встретишь. Правда, под ним был не Капитан Кидд, а большой гнедой коняга, и лицо скрывала маска, но, отъезжая, он снял шляпу, и при ясной луне и твердой памяти мы хорошо разглядели его голову. Волос на ней вообще не было — точь-в-точь как сейчас у Брекенриджа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
В отчаянии он посмотрел на меня и возопил:
— Юноша, у вас доброе, честное лицо! Не возьмете ли вы эти деньги на сохранение, чтобы потом передать для моей супруги?
— Хорошо, — ответил я голосом, исполненным благородства, — я сделаю это для вас!
От радости мой новый знакомый вскочил на ноги и быстрее ветра помчался к лошади, привязанной неподалеку. Там он стащил с седла приличных размеров кожаный мешочек, на плече принес обратно и сунул мне в руки.
— Подержите денежки у себя, пока не прибудет посланец супруги, — сказал он. — Только обещайте, что с вашего языка ни слова не сорвется о том, где, от кого и когда вы их получили.
Я пообещал, а еще добавил:
— Если Элкинс дает слово, то будьте уверены — не нарушит его до конца своих дней. Теперь даже дюжиной мустангов не вытянуть из меня вашу тайну.
— Благослови вас Господь, юноша! — с жаром воскликнул он, вцепился в мою руку обеими клешнями и ну трясти вверх-вниз, точно воду помпой качал. А потом — прыг на коня и был таков.
Я подумал: «Бывают же на свете чудаки!», затолкал мешок в седельную сумку и продолжил путь в Бизоний Хвост. Тут я почувствовал, что голоден, и решил первым делом заглянуть в таверну. Но едва конь вышел на тропу, как сзади раздались крики:
— Стой!
— Именем закона!
Я повернул голову и увидел группу всадников, быстро приближающуюся со стороны Бизоньего Хвоста. Впереди всех скакал шериф, а чуть поодаль нахлестывали лошадей мой старик, дядюшка Джон Гарфильд, дядюшка Билл Бакнер и дядюшка Медведфильд Гордон. Как-то раз один образованный проезжий назвал эту четверку патриархами Медвежьей Речки. Не знаю, что он там имел в виду, но только они вступают в дело тогда, когда законная власть выпускает поводья и уже не в состоянии поспевать за событиями. За шерифом, папашей и дядюшками пылили еще человек тридцать жителей Жеваного Уха, то есть определенно не из моих друзей. Там же, к своему удивлению, я увидел и Дикого Билла Донована с ниспадающими на плечи черными лохмами. Бок о бок с ним скакали три весьма неприветливые личности.
Люди из Жеваного Уха держали в руках дробовики и винчестеры, что было не совсем понятно — похоже, эта орава явилась сюда за тем, чтобы меня арестовать, а я ничего плохого за собой не числил — ну, разве что перехватил у них недавно школьную учительницу. Но то были дела минувших дней, и если бы они решились меня арестовать, то уж будьте уверены — не стали бы тянуть с расплатой.
— Вот он! — заорал шериф, тыча в мою сторону винчестером. — Руки вверх!
— Не валяй дурака! — зарычал папаша и выбил ружье из рук шерифа. — Или хочешь, чтобы тебя с твоей командой перерезали, как скотину? Давай сюда, Брекенридж, — крикнул он, и я подъехал, слегка обескураженный. Мой старик выглядел явно обеспокоенным: хмурый на вид, он постоянно дергал себя за бороду. Лица моих дядюшек оставались каменно-бесстрастными, точно лица краснокожих.
— Что за тарарам вы подняли? — осведомился я.
— Сначала сними шляпу, — приказал шериф.
— Слушай ты, скунсов хвост, — с чувством говорю я ему, — если думаешь содрать с меня скальп, то позволь сперва заметить, что…
— Он шутит, — хмыкнул папаша и повернулся ко мне. — Сними шапочку!
Ничего не подозревая, я послушался, и сразу тройка спутников Билла и еще один из Уха подняли крик:
— Это он, тот самый человек! На нем была маска, но когда он снял шляпу, все увидели, что голова у него безволосая. Ну, конечно, это он! Другого и быть не может!
— Элкинс, — говорит мне шериф, — ты арестован за ограбление дилижанса на дороге в Жеваное Ухо.
Мои руки судорожно метнулись к рукояткам кольтов. Движение было машинальное, я даже не сознавал, что делаю, но шериф страшно заорал и плашмя бросился на землю, его люди вскинули винчестеры, и папаша поспешил оказаться между нами.
— Стволы вниз! Живо! — зарычал он, один шестизарядник наставив на меня, другой — на команду шерифа. — Первый, кто посмеет спустить курок, захлебнется собственной кровью!
— Да не собираюсь я никого убивать! — в отчаянии от всеобщей глупости взвыл я. — Вы мне, только одно скажите — что здесь, черт подери, происходит?!
— Можно подумать, он не знает! — ухмыльнулся один из парней. — Строит из себя невинного бэби! Эй! Ой-ой!
Это мой старик, привстав в стременах, съездил насмешнику по голове стволом кольта. Охотник до шуток мешком повалился на землю и пополз. Из рассаженной макушки нехотя сочилась струйка крови.
— Еще есть охотнички позубоскалить? — рыкнул папаша, окидывая людей шерифа разъяренным взглядом. Как видно, у остальных пропало настроение, потому что все вокруг присмирели. Тогда папаша повернулся ко мне, и я увидел капли пота, выступившие у него на лице. Мне это показалось странным — ведь погода стояла не слишком жаркая.
— Брекенридж, — заговорил он, — вчера поздним вечером в нескольких милях от Жеваного Уха остановили и ограбили дилижанс. Негодяй, сделавший это, не только забрал деньги, часы и кой-какие вещи пассажиров, но, что самое скверное, стрелял в кучера, старика Джима Хэрригана, причем по-глупому, безо всякого повода, и вот старина Джим лежит сейчас в Жеваном Ухе с простреленной ногой.
— Эти придурки думают на тебя, — продолжал папаша. — Еще до рассвета они заявились к нам на Медвежью Речку — впервые в жизни я столкнулся с такой наглостью — и мне с твоими дядюшками стоило немало усилий удержать наших от побоища. Вся Медвежья Речка прямо пеной исходит. Вот эти неклейменые телята, — папаша ткнул пальцем в четверку, узнавшую меня, — ехали в том дилижансе. Ты знаешь Неда Эшли, самого крупного торговца из Жеваного Уха. Остальные — все народец пришлый. Говорят, их зовут Харли, Джексон и Слейд. А еще говорят, что у них грабанули солидную сумму.
— Так оно и было! — зашумел Джексон. — У меня негодяй отнял кожаный мешочек, битком набитый золотым песком и самородками. Говорю вам — вот этот и отнял! — И он указал на меня.
Мой старик обернулся к Неду Эшли:
— Что скажешь, Нед?
— Знаешь, Билл, — нехотя ответил тот, — мне чертовски неприятно, но я не вижу никого, кто бы еще мог это сделать. Размерами грабитель — в аккурат твой Брекенридж, а ты ведь знаешь, что таких крупных парней не часто встретишь. Правда, под ним был не Капитан Кидд, а большой гнедой коняга, и лицо скрывала маска, но, отъезжая, он снял шляпу, и при ясной луне и твердой памяти мы хорошо разглядели его голову. Волос на ней вообще не было — точь-в-точь как сейчас у Брекенриджа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78