Сдавай, Смоки; да смотри — на этот раз бери карты только сверху.
Трясущимися от страха руками Смоки начал метать карты. Когда он кончил, я спросил Донована:
— Ну, что у тебя?
— Черт возьми! — радостно воскликнул он. — Королевское карэ! Твоя карта бита!
Тогда я говорю:
— Если не ошибаюсь, туз бьет короля, так, что ли, Смоки?
И Смоки ответил:
— Д-д-а! Да! Конечно, так!
— Так вот, — продолжал я урок вежливости, — Я еще не заглядывал в свои карты, но бьюсь об заклад, у меня их там полный набор. Как ты считаешь, — и я ткнул Донована дробовиком в зубы, — есть у меня тузы или нет?
— Я бы ничуть не удивился, окажись это правдой, — ответил Донован, смертельно побледнев.
— А раз так, — говорю, — выходит, все удовлетворены и нет нужды открывать карты, — и смешал колоду. — Скидывай свои лохмотья!
Не говоря ни слова, Донован стал раздеваться, а я разрешил им подобрать Реда, который отделался сломанной ногой, вывихнутой рукой и полудюжиной сломанных рёбер. Потом его привязали к седлу, и, так и не попрощавшись, даже не оглядываясь, компания стала удаляться. Настроение у них, надо полагать, было ни к черту. Сам Донован, закутанный в одеяло, смотрелся очень живописно. Перед тем как расстаться я заметил ему, что с пером в волосах он вообще выглядел бы как заправский индеец, но он не понял шутки. У некоторых начисто отсутствует чувство юмора. Они поехали на восток, и как только скрылись из глаз, я набросил на Капитана седло и уздечку, которые выиграл у Донована, и попробовал дать мундштук. Ему это очень не понравилось, но я настаивал, и ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Потом скинул свое тряпье и облачился в обнову. Сапоги немного жали, а рубашка была узковата в плечах, но все равно я гордо прошелся несколько раз взад и вперед, чувствуя себя настоящим джентльменом и сожалея лишь о том, что меня в ту минуту не видит Глория Макгроу. Я спрятал свое старое седло и пояс с кобурой в дупле дерева, думая послать потом за ними своего младшенького братца Билла верхом на Александре. Черт побери! Отныне я просто обязан держать марку! Помню, с какой радостью я повернул Капитана Кидда на запад и тронул шпорами его бока!
Позже несколько трапперов с пеной у рта уверяли, что видели в горах огромное облако, которое пронеслось на запад с такой скоростью, что они не успели рта раскрыть. Их подняли на смех и обозвали пустобрехами, смертельно обидев этих честных охотников. Никому и в голову не пришло, что это я верхом на Капитане спешил к берегам Медвежьей Речки. О том, сколько времени занял обратный путь, я лучше умолчу — вы все равно не поверите. И вот, когда до родного порога оставалось всего несколько миль, внезапно послышался лошадиный топот и на тропу из-за поворота верхом на своей лошадке вылетела Глория Макгроу — без прежнего румянца на лице, в глазах тревога. При виде меня она от неожиданности тихо вскрикнула и так круто осадила лошадь, что та даже присела на задние ноги.
— Брекенридж! — воскликнула она. — А твои мне только что сказали, что Александр вернулся один, без тебя! Вот я и отправилась на поиски. О-о! — Это она заметила коня и мою элегантную обнову. У девушки аж язык прилип к гортани. Глория мигом вся подобралась, словно изготовилась к прыжку, а когда снова заговорила, голос зазвучал жестко и отчужденно: — Что ж, мистер Элкинс, наконец-то соизволили вернуться?
— Как обещал, заметьте, — в тон ей ответил я, — в магазинной одежде и на коне, которому нет равных в горах Гумбольдта. Извините, мисс Глория, но у меня совершенно нет времени — покажусь дома и сразу поспешу делать предложение Эллен Рейнольдс.
— Не смею вас задерживать! — вспыхнула она, а отъехав немного, крикнула:
— Брекенридж Элкинс! Я тебя ненавижу!
— Я знаю, — грустно ответил я. — Можно было бы и не напоминать лишний раз!
Но она уже стрелой, не разбирая дороги, мчалась к своему дому. А я поехал к своему, размышляя, по пути, какие все-таки непонятные создания эти девчонки!
Глава 4
Выстрелы в горах
Весь следующий месяц после возвращения на Медвежью Речку моя жизнь шла довольно гладко. Люди приезжали за много миль, чтобы только посмотреть на Капитана Кидда и послушать историю о том, как я отделал Билла Донована по кличке Дикий Билл. Шикарная одежда благотворно повлияла на расположение ко мне Эллен Рейнольдс. Единственными облачками, на ясном небе всеобщего восхищения плавали брат Джоэла Брэкстона Джим, папаша Эллен, да мой дядюшка Гарфильд Элкинс. Но, как говорят французы, о дяде разговор особый.
Старик Рейнольдс меня не жаловал, но я успел пройти урок этикета с папашей Глории Макгроу и на этот раз вел себя гораздо сдержаннее. В отличие от Глории, Эллен не имела ко мне серьезных претензий, чего никак нельзя было сказать о Джиме Брэкстоне. Мне стоило некоторых усилий уломать его оставить мысль о дальнейшем ухаживании за моей девушкой, только, боюсь, упрямец, потирая ушибы, все равно вертелся где-нибудь поблизости. К тому же, я не имел понятия, как к нему относится сама Эллен. Но с появлением на небе третьего облачка горизонт стали быстро заволакивать тучи.
Дядюшка Гарфильд приехал к нам погостить из Техаса.
Это бы еще ничего, да, к несчастью, между поселками Ручей Гризли и Жеваное Ухо объявились какие-то люди в масках, промышлявшие разбоем. А поскольку дядюшка Гарфильд крепко помнил, что лет сорок назад служил в артиллерии, он, вместо того чтобы искать заступничества у Боженьки, как ему настоятельно советовали попутчики, вытащил свою старенькую пушку. Очевидно, по кротости своей, эти бандиты не стали отправлять его на тот свет и лишь милостиво ограничились ударом по голове прикладом винчестера. Придя в себя, дядюшка обнаружил, что продолжает путь к Жеваному Уху в какой-то тряской колымаге без прежних попутчиков, без часов и без денег.
Именно из-за его часов и заварилась вся каша. В незапамятные времена вещица принадлежала его дедушке — выходцу из Кентукки, и дядюшка скорее согласился бы расстаться со своей лавкой, чем с драгоценной семейной реликвией. Сразу по прибытии на Медвежью Речку он обратил взор к небесам и завыл волком, страдающим несварением. И с тех пор мы уже ни о чем больше не слышали, кроме как о пропавших часах. Я их до этого разок видел и они не произвели на меня особого впечатления, хотя размером были с добрый кулак.
Часы заводились особым ключиком, который дядюшка, охотно терял и постоянно всюду разыскивал. Правда, часы были из чистого золота, и потому старый хрыч называл их не иначе как хронометр. Короче говоря, он так убивался о пропаже, что чуть было не свел с ума всю нашу семью.
— Подумать только, — с утра заводил он свою песню, — вместо того чтобы защищать священное право собственности, современная молодежь предпочитает тараканами отлёживаться по щелям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Трясущимися от страха руками Смоки начал метать карты. Когда он кончил, я спросил Донована:
— Ну, что у тебя?
— Черт возьми! — радостно воскликнул он. — Королевское карэ! Твоя карта бита!
Тогда я говорю:
— Если не ошибаюсь, туз бьет короля, так, что ли, Смоки?
И Смоки ответил:
— Д-д-а! Да! Конечно, так!
— Так вот, — продолжал я урок вежливости, — Я еще не заглядывал в свои карты, но бьюсь об заклад, у меня их там полный набор. Как ты считаешь, — и я ткнул Донована дробовиком в зубы, — есть у меня тузы или нет?
— Я бы ничуть не удивился, окажись это правдой, — ответил Донован, смертельно побледнев.
— А раз так, — говорю, — выходит, все удовлетворены и нет нужды открывать карты, — и смешал колоду. — Скидывай свои лохмотья!
Не говоря ни слова, Донован стал раздеваться, а я разрешил им подобрать Реда, который отделался сломанной ногой, вывихнутой рукой и полудюжиной сломанных рёбер. Потом его привязали к седлу, и, так и не попрощавшись, даже не оглядываясь, компания стала удаляться. Настроение у них, надо полагать, было ни к черту. Сам Донован, закутанный в одеяло, смотрелся очень живописно. Перед тем как расстаться я заметил ему, что с пером в волосах он вообще выглядел бы как заправский индеец, но он не понял шутки. У некоторых начисто отсутствует чувство юмора. Они поехали на восток, и как только скрылись из глаз, я набросил на Капитана седло и уздечку, которые выиграл у Донована, и попробовал дать мундштук. Ему это очень не понравилось, но я настаивал, и ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Потом скинул свое тряпье и облачился в обнову. Сапоги немного жали, а рубашка была узковата в плечах, но все равно я гордо прошелся несколько раз взад и вперед, чувствуя себя настоящим джентльменом и сожалея лишь о том, что меня в ту минуту не видит Глория Макгроу. Я спрятал свое старое седло и пояс с кобурой в дупле дерева, думая послать потом за ними своего младшенького братца Билла верхом на Александре. Черт побери! Отныне я просто обязан держать марку! Помню, с какой радостью я повернул Капитана Кидда на запад и тронул шпорами его бока!
Позже несколько трапперов с пеной у рта уверяли, что видели в горах огромное облако, которое пронеслось на запад с такой скоростью, что они не успели рта раскрыть. Их подняли на смех и обозвали пустобрехами, смертельно обидев этих честных охотников. Никому и в голову не пришло, что это я верхом на Капитане спешил к берегам Медвежьей Речки. О том, сколько времени занял обратный путь, я лучше умолчу — вы все равно не поверите. И вот, когда до родного порога оставалось всего несколько миль, внезапно послышался лошадиный топот и на тропу из-за поворота верхом на своей лошадке вылетела Глория Макгроу — без прежнего румянца на лице, в глазах тревога. При виде меня она от неожиданности тихо вскрикнула и так круто осадила лошадь, что та даже присела на задние ноги.
— Брекенридж! — воскликнула она. — А твои мне только что сказали, что Александр вернулся один, без тебя! Вот я и отправилась на поиски. О-о! — Это она заметила коня и мою элегантную обнову. У девушки аж язык прилип к гортани. Глория мигом вся подобралась, словно изготовилась к прыжку, а когда снова заговорила, голос зазвучал жестко и отчужденно: — Что ж, мистер Элкинс, наконец-то соизволили вернуться?
— Как обещал, заметьте, — в тон ей ответил я, — в магазинной одежде и на коне, которому нет равных в горах Гумбольдта. Извините, мисс Глория, но у меня совершенно нет времени — покажусь дома и сразу поспешу делать предложение Эллен Рейнольдс.
— Не смею вас задерживать! — вспыхнула она, а отъехав немного, крикнула:
— Брекенридж Элкинс! Я тебя ненавижу!
— Я знаю, — грустно ответил я. — Можно было бы и не напоминать лишний раз!
Но она уже стрелой, не разбирая дороги, мчалась к своему дому. А я поехал к своему, размышляя, по пути, какие все-таки непонятные создания эти девчонки!
Глава 4
Выстрелы в горах
Весь следующий месяц после возвращения на Медвежью Речку моя жизнь шла довольно гладко. Люди приезжали за много миль, чтобы только посмотреть на Капитана Кидда и послушать историю о том, как я отделал Билла Донована по кличке Дикий Билл. Шикарная одежда благотворно повлияла на расположение ко мне Эллен Рейнольдс. Единственными облачками, на ясном небе всеобщего восхищения плавали брат Джоэла Брэкстона Джим, папаша Эллен, да мой дядюшка Гарфильд Элкинс. Но, как говорят французы, о дяде разговор особый.
Старик Рейнольдс меня не жаловал, но я успел пройти урок этикета с папашей Глории Макгроу и на этот раз вел себя гораздо сдержаннее. В отличие от Глории, Эллен не имела ко мне серьезных претензий, чего никак нельзя было сказать о Джиме Брэкстоне. Мне стоило некоторых усилий уломать его оставить мысль о дальнейшем ухаживании за моей девушкой, только, боюсь, упрямец, потирая ушибы, все равно вертелся где-нибудь поблизости. К тому же, я не имел понятия, как к нему относится сама Эллен. Но с появлением на небе третьего облачка горизонт стали быстро заволакивать тучи.
Дядюшка Гарфильд приехал к нам погостить из Техаса.
Это бы еще ничего, да, к несчастью, между поселками Ручей Гризли и Жеваное Ухо объявились какие-то люди в масках, промышлявшие разбоем. А поскольку дядюшка Гарфильд крепко помнил, что лет сорок назад служил в артиллерии, он, вместо того чтобы искать заступничества у Боженьки, как ему настоятельно советовали попутчики, вытащил свою старенькую пушку. Очевидно, по кротости своей, эти бандиты не стали отправлять его на тот свет и лишь милостиво ограничились ударом по голове прикладом винчестера. Придя в себя, дядюшка обнаружил, что продолжает путь к Жеваному Уху в какой-то тряской колымаге без прежних попутчиков, без часов и без денег.
Именно из-за его часов и заварилась вся каша. В незапамятные времена вещица принадлежала его дедушке — выходцу из Кентукки, и дядюшка скорее согласился бы расстаться со своей лавкой, чем с драгоценной семейной реликвией. Сразу по прибытии на Медвежью Речку он обратил взор к небесам и завыл волком, страдающим несварением. И с тех пор мы уже ни о чем больше не слышали, кроме как о пропавших часах. Я их до этого разок видел и они не произвели на меня особого впечатления, хотя размером были с добрый кулак.
Часы заводились особым ключиком, который дядюшка, охотно терял и постоянно всюду разыскивал. Правда, часы были из чистого золота, и потому старый хрыч называл их не иначе как хронометр. Короче говоря, он так убивался о пропаже, что чуть было не свел с ума всю нашу семью.
— Подумать только, — с утра заводил он свою песню, — вместо того чтобы защищать священное право собственности, современная молодежь предпочитает тараканами отлёживаться по щелям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78