— Чем скорее закончим, тем меньше прольется крови.
Я и опомниться не успел, как в меня вцепились несколько рук и начали срывать одежду. Я даже подумал, что вот сейчас меня арестуют за разбой на большой дороге. Кирби покопался в багаже, сваленном, в углу, и вытащил оттуда какие-то подозрительные штаны — сейчас-то я знаю, что это был белый шелк. Поскольку больше надеть было нечего, я натянул их, и штаны пришлись как раз впору. Ричардс повязал мне вокруг талии американский флаг, а на ноги натянул башмаки, подбитые шипами.
Я позволил им вытворять со мной все, что угодно, потому как четко усвоил папашины наставления не сопротивляться властям. Пока меня так обрабатывали, снаружи начал нарастать шум, похожий на выкрики огромной толпы. И тут в амбар ввалился костлявый старик с усами, бакенбардами в пол-лица и с двумя кольтами за поясом. Он с порога заорал:
— Послушай, Мак, черт тебя дери! У меня с вечерней почтой дожидается отправки крупная партия золота, а город словно вымер, потому что всем вдруг, видите ли, загорелось поглазеть на твое дурацкое представление! Что, если Опоссум Сантри с бандой об этом пронюхают?
— Ладно, — ответил Маквей, — я пошлю тебе в помощь Кирби.
— Только попробуй! — заявил на это Кирби. — Я тогда первый из твоей команды подам в отставку. Я вложил в этот поединок все свои денежки, и — черт возьми! — я его увижу!
— Ну так пошли кого-нибудь другого! — бушевал старикашка. — У меня и так полно хлопот с магазином, с почтой, со станцией, а тут еще… — и продолжая что-то бурчать в густые усы, он вышел.
— Кто это? — спрашиваю.
— Старина Брентон, — отвечает Кирби. — Он держит магазин на другом конце города. И там же, в магазине, почта.
— Почта? Тогда он мне нужен. У него на почте…
Не успел я договорить, как к нам ворвался еще кто-то и тоже завопил с места в карьер:
— Ну как, твой готов? Народ начинает волноваться!
— Порядок, — отвечает ему Маквей и накидывает мне на плечи какую-то штуковину — он назвал ее халат. Потом они с Кирби и Ричардсом подхватили полотенца, ведра с водой, еще что-то, и мы вышли из амбара. Снаружи собралась огромная толпа. Люди орали, свистели и палили в воздух. Я за всю жизнь не видал столько усов, оружия, башмаков и сапог. Видя такое дело, я наладился было обратно в амбар, но шериф с молодцами вцепились в меня мертвой хваткой и ну успокаивать: мол, все нормально, мол, так это все обычно и бывает, и все такое. Мы пробились сквозь орущую толпу к квадратному загону для скота. По углам были вбиты в землю четыре столба, а между столбами натянуты толстые веревки. Мне объяснили, что это и есть ринг, и приказали пролезть под веревками. Я, конечно, послушался. Земля внутри загона была утоптана, что твой дощатый пол. Мне приказали сесть на табурет в углу — я и сел, а парни завернули меня в одеяло, будто индейца.
Толпа снова завопила, и с противоположной стороны под канаты: полезли какие-то люди — Маквей сказал, что это парни из Гунстока. Один был одет вроде меня, и я не видел зрелища более потешного: уши его болтались капустными листьями, нос расплющен в лепешку, а гладко выбритая голова блестела, как только что отлитая пуля. Он уселся в углу напротив.
Через минуту в квадрат ринга выскочил худосочный человечек и, размахивая руками, закричал:
— Внимание, джентльмены! Вы все в курсе события, по поводу которого здесь собрались. Мистер Бэт О'Тул, будучи проездом через Гунсток, заявил, что побьет любого, кто осмелится бросить ему вызов. В ответ Томагавк, решил раскошелиться и пригласил мистера Брузера Макгорти, по счастью, застрявшего в Денвере на пути в Сан-Франциско. — И он ткнул пальцем в мою сторону. Все разом загалдели, и пальба в воздух возобновилась с новой силой. Меня прошиб холодный пот. А человечек между тем продолжал :
— Бой будет проходить по правилам Лондонского клуба боксеров, принятым в любом цивилизованном обществе: голые кулаки; раунд прерывается, если один из противников сбит с ног или послан в нокдаун. Если после нокаута при счете десять противник не сможет принять стойку, он считается проигравшим. Это говорю вам — я, Юкка Блейн, выбранный рефери за то, что сам я родом из Жеваного Уха и потому лицо незаинтересованное. Джентльмены, вы готовы? Бокс!!!
Маквей сдернул с меня халат и толчком в спину отправил в центр ринга. Я чуть не умер от стыда, но вовремя заметил, что тот, напротив, которого они назвали О'Тулом, имеет на себе не больше моего. Он приблизился и протянул мне руку, как бы для рукопожатия, и я протянул ему свою. Мы пожали руки, и тут же, без всякого предупреждения, он нанес мне сильнейший удар левой в челюсть. Впечатление было, как от удара копытом. Я взбрыкнул ногами в воздухе и грохнулся оземь, О'Тул гордой поступью отправился в свой угол, а его болельщики из Гунстока начали вопить, плясать и тискать друг друга в объятиях. Парни из Томагавка, наоборот, рычали в усы и нервно сжимали рукоятки кольтов. Маквей с помощниками влетели на ринг, и не успел я встать на ноги, как парни оттащили меня в угол и принялись поливать водой.
— Тебе сильно досталось? — перекрывая шум толпы, крикнул Маквей.
— Разве нормальный человек может ударить другого первым? — недоуменно спросил я его. — Он застал меня врасплох, иначе я бы не упал. Я и не думал, что он собирается меня ударить. Никогда еще не играл в такие дурацкие игры.
Маквей выронил полотенце, которым хлестал меня по лицу, и побледнел.
— Ты разве не Брузер Макгорти из Сан-Франциско? — заорал он.
— Нет. Меня зовут Брекенридж Элкинс, с Медвежьей Речки, что в горах Гумбольдта. Я пришел на почту за письмом для папаши.
Он впился в меня убийственным взглядом и зашипел прямо в ухо:
— Но ведь возница описал нам одежду. Все совпадает!
— Мою одежду стащил индеец, — объяснил я ему, — и мне пришлось позаимствовать новую у первого встречного. Может быть, это и был Макгорти?
А тут еще Кирби подошел с ведром воды и спрашивает:
— В чем дело? Пора начинать второй раунд.
— Мы пропали! — застонал Маквей. — Это не Макгорти. Этот чертов телок пришил Макгорти и обобрал его!
— Нам всем крышка! — в свою очередь возопил Ричардс с ужасом. — Ребята поставили на него все монеты, какие, только нашлись в Томагавке. Они доверились нам, даже не взглянув на бойца! Нам теперь вовек не отмыться! Что делать?
— Ничего, — говорит Маквей, — он продолжит бой и, черт возьми, еще покажет, на что способен, — а сам достает кольт и тычет дулом мне в ребра. — А повесить его мы успеем и после поединка.
— Но он же не умеет боксировать! — воскликнул Ричардс.
— Неважно, — говорит Маквей. — На карту поставлена честь нашего города. Томагавк обещал выставить бойца против О'Тула, и он…
И тут меня осенило:
— Так у нас здесь что — драка?
Маквей издал слабый стон, а Кирби потянулся за кольтом, но в этот момент рефери объявил начало второго раунда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Я и опомниться не успел, как в меня вцепились несколько рук и начали срывать одежду. Я даже подумал, что вот сейчас меня арестуют за разбой на большой дороге. Кирби покопался в багаже, сваленном, в углу, и вытащил оттуда какие-то подозрительные штаны — сейчас-то я знаю, что это был белый шелк. Поскольку больше надеть было нечего, я натянул их, и штаны пришлись как раз впору. Ричардс повязал мне вокруг талии американский флаг, а на ноги натянул башмаки, подбитые шипами.
Я позволил им вытворять со мной все, что угодно, потому как четко усвоил папашины наставления не сопротивляться властям. Пока меня так обрабатывали, снаружи начал нарастать шум, похожий на выкрики огромной толпы. И тут в амбар ввалился костлявый старик с усами, бакенбардами в пол-лица и с двумя кольтами за поясом. Он с порога заорал:
— Послушай, Мак, черт тебя дери! У меня с вечерней почтой дожидается отправки крупная партия золота, а город словно вымер, потому что всем вдруг, видите ли, загорелось поглазеть на твое дурацкое представление! Что, если Опоссум Сантри с бандой об этом пронюхают?
— Ладно, — ответил Маквей, — я пошлю тебе в помощь Кирби.
— Только попробуй! — заявил на это Кирби. — Я тогда первый из твоей команды подам в отставку. Я вложил в этот поединок все свои денежки, и — черт возьми! — я его увижу!
— Ну так пошли кого-нибудь другого! — бушевал старикашка. — У меня и так полно хлопот с магазином, с почтой, со станцией, а тут еще… — и продолжая что-то бурчать в густые усы, он вышел.
— Кто это? — спрашиваю.
— Старина Брентон, — отвечает Кирби. — Он держит магазин на другом конце города. И там же, в магазине, почта.
— Почта? Тогда он мне нужен. У него на почте…
Не успел я договорить, как к нам ворвался еще кто-то и тоже завопил с места в карьер:
— Ну как, твой готов? Народ начинает волноваться!
— Порядок, — отвечает ему Маквей и накидывает мне на плечи какую-то штуковину — он назвал ее халат. Потом они с Кирби и Ричардсом подхватили полотенца, ведра с водой, еще что-то, и мы вышли из амбара. Снаружи собралась огромная толпа. Люди орали, свистели и палили в воздух. Я за всю жизнь не видал столько усов, оружия, башмаков и сапог. Видя такое дело, я наладился было обратно в амбар, но шериф с молодцами вцепились в меня мертвой хваткой и ну успокаивать: мол, все нормально, мол, так это все обычно и бывает, и все такое. Мы пробились сквозь орущую толпу к квадратному загону для скота. По углам были вбиты в землю четыре столба, а между столбами натянуты толстые веревки. Мне объяснили, что это и есть ринг, и приказали пролезть под веревками. Я, конечно, послушался. Земля внутри загона была утоптана, что твой дощатый пол. Мне приказали сесть на табурет в углу — я и сел, а парни завернули меня в одеяло, будто индейца.
Толпа снова завопила, и с противоположной стороны под канаты: полезли какие-то люди — Маквей сказал, что это парни из Гунстока. Один был одет вроде меня, и я не видел зрелища более потешного: уши его болтались капустными листьями, нос расплющен в лепешку, а гладко выбритая голова блестела, как только что отлитая пуля. Он уселся в углу напротив.
Через минуту в квадрат ринга выскочил худосочный человечек и, размахивая руками, закричал:
— Внимание, джентльмены! Вы все в курсе события, по поводу которого здесь собрались. Мистер Бэт О'Тул, будучи проездом через Гунсток, заявил, что побьет любого, кто осмелится бросить ему вызов. В ответ Томагавк, решил раскошелиться и пригласил мистера Брузера Макгорти, по счастью, застрявшего в Денвере на пути в Сан-Франциско. — И он ткнул пальцем в мою сторону. Все разом загалдели, и пальба в воздух возобновилась с новой силой. Меня прошиб холодный пот. А человечек между тем продолжал :
— Бой будет проходить по правилам Лондонского клуба боксеров, принятым в любом цивилизованном обществе: голые кулаки; раунд прерывается, если один из противников сбит с ног или послан в нокдаун. Если после нокаута при счете десять противник не сможет принять стойку, он считается проигравшим. Это говорю вам — я, Юкка Блейн, выбранный рефери за то, что сам я родом из Жеваного Уха и потому лицо незаинтересованное. Джентльмены, вы готовы? Бокс!!!
Маквей сдернул с меня халат и толчком в спину отправил в центр ринга. Я чуть не умер от стыда, но вовремя заметил, что тот, напротив, которого они назвали О'Тулом, имеет на себе не больше моего. Он приблизился и протянул мне руку, как бы для рукопожатия, и я протянул ему свою. Мы пожали руки, и тут же, без всякого предупреждения, он нанес мне сильнейший удар левой в челюсть. Впечатление было, как от удара копытом. Я взбрыкнул ногами в воздухе и грохнулся оземь, О'Тул гордой поступью отправился в свой угол, а его болельщики из Гунстока начали вопить, плясать и тискать друг друга в объятиях. Парни из Томагавка, наоборот, рычали в усы и нервно сжимали рукоятки кольтов. Маквей с помощниками влетели на ринг, и не успел я встать на ноги, как парни оттащили меня в угол и принялись поливать водой.
— Тебе сильно досталось? — перекрывая шум толпы, крикнул Маквей.
— Разве нормальный человек может ударить другого первым? — недоуменно спросил я его. — Он застал меня врасплох, иначе я бы не упал. Я и не думал, что он собирается меня ударить. Никогда еще не играл в такие дурацкие игры.
Маквей выронил полотенце, которым хлестал меня по лицу, и побледнел.
— Ты разве не Брузер Макгорти из Сан-Франциско? — заорал он.
— Нет. Меня зовут Брекенридж Элкинс, с Медвежьей Речки, что в горах Гумбольдта. Я пришел на почту за письмом для папаши.
Он впился в меня убийственным взглядом и зашипел прямо в ухо:
— Но ведь возница описал нам одежду. Все совпадает!
— Мою одежду стащил индеец, — объяснил я ему, — и мне пришлось позаимствовать новую у первого встречного. Может быть, это и был Макгорти?
А тут еще Кирби подошел с ведром воды и спрашивает:
— В чем дело? Пора начинать второй раунд.
— Мы пропали! — застонал Маквей. — Это не Макгорти. Этот чертов телок пришил Макгорти и обобрал его!
— Нам всем крышка! — в свою очередь возопил Ричардс с ужасом. — Ребята поставили на него все монеты, какие, только нашлись в Томагавке. Они доверились нам, даже не взглянув на бойца! Нам теперь вовек не отмыться! Что делать?
— Ничего, — говорит Маквей, — он продолжит бой и, черт возьми, еще покажет, на что способен, — а сам достает кольт и тычет дулом мне в ребра. — А повесить его мы успеем и после поединка.
— Но он же не умеет боксировать! — воскликнул Ричардс.
— Неважно, — говорит Маквей. — На карту поставлена честь нашего города. Томагавк обещал выставить бойца против О'Тула, и он…
И тут меня осенило:
— Так у нас здесь что — драка?
Маквей издал слабый стон, а Кирби потянулся за кольтом, но в этот момент рефери объявил начало второго раунда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78