предводитель вольных всадников торопился к ему одному известной цели. Шейх все чаше задумывался: где наступит конец их странствиям и кто такой Мирт? Чего он хочет, старик уже знал, но какие ветры подняли азиатского песчаного волка и погнали его через горы и моря в неведомую даль? Скорее всего имя этому всесильному ветру, заставляющему плыть корабли, идти караваны и одних людей убивать и похищать других, — золото! Слепец горько усмехнулся: вот и он, на старости лет, стал товаром. Какая злая ирония судьбы!
Несколько суток утомительного путешествия через пустыню порядком измотали Мансур-Халима, и когда он вновь очутился на корабле, то даже вздохнул с облегчением: по крайней мере, не трястись на верблюде, глотая пыль и мечтая о глотке студеной чистой воды. Вскоре появился Мирт. Он зашел в каюту, как всегда, без стука и уселся напротив старика.
— Ты не изменил своего решения? — Желтый человек уперся взглядом в бесстрастное лицо шейха и подумал: жаль, что упрямец слеп! Многое можно понять по выражению глаз, а тут глядишь, как в черные дыры оружейных стволов. — Ты настолько усерден в своей вере, что как пророк Ибрахим, получивший из рук архангела Джабраила священный черный камень, пожертвовал сыном, — не дождавшись ответа, продолжил он. — Аллах отметил верность пророка, а вот кто отметит твою?
— Не богохульствуй, — тихо бросил шейх.
— Я уже испугался, — засмеялся Мирт. — Думал, ты онемел.
— Зачем ты пришел? Куда везешь меня? Неужели ты еще не понял, что все твои ухищрения бесполезны?
— Посмотрим, — пожал плечами Мирт. — Куда тебя везут, узнаешь сам. А вот зачем я пришел?.. Хочу поговорить о верованиях твоей секты.
— Я не сектант, — протестующе поднял руку Мансур-Халим.
— Да я уже это слышал, — усмехнулся предводитель вольных всадников. — Ты знаешь, что по пророчеству древних еврейских мудрецов, на равнине Армагеддона должна произойти решающая битва между силами зла и воинством добра. Не так ли?
Слепец кивнул в знак согласия: зачем отрицать очевидное? Об этом пророчестве знают иудеи, христиане и мусульмане. Десятки веков оно гуляет по земле и передается из поколения в поколение.
— Они не назвали сроков битвы, — вздохнул шейх, пытаясь угадать, куда клонит Мирт.
— Зато философы Индии предсказали время решающего сражения, — немедленно откликнулся тот. — Они считали, что война, затеянная полубожественными властителями в утеху тщеславию и властолюбию, погубила цвет народов и открыла новую эпоху накопления злобы и деспотизма: Калиюгу. Когда эта эпоха кончится, тогда и произойдет ужасная битва.
— Конец Калиюги они предрекали через двадцать три века после рождения Искандера Великого, прозванного на Востоке Зульникайнен — Двурогий.
— В Европе его называют Александром Македонским, — уточнил Мирт. — Он носил украшенный рогами боевой шлем. Может быть, оттуда и пошло, что дьявол рогат? Впрочем, сейчас речь о другом. Тебе не кажется, что время битвы и передачи великих знаний твоими единоверцами совпадают?
— Нет. — Мансур-Халим поджал губы. — Не приходи больше ко мне со своими глупыми предположениями. Конечно, я не в силах запретить тебе приходить сюда, но зато я могу молчать. Больше ты не услышишь от меня ни слова.
— Не зарекайся, — угрожающе предупредил разбойник и ушел.
В крайнем раздражении шейх принялся ходить по каюте, потом лег и хотел заснуть, но какая-то неясная мысль не давала покоя. Что-то в разговоре с Миртом насторожило и поразило старика, но что? Гнев — плохой советчик и помощник, а он позволил себе разгневаться и потерять среди хаоса слов те, которые заставили внутренне вздрогнуть. Приложив кончики пальцев к вискам, Мансур-Халим постарался успокоиться и начал восстанавливать в памяти разговор с Миртом слово за словом, будто нанизывая бисеринки на незримую нить. Ага, вот оно!
Разбойник из азиатской пустыни сказал: «В Европе его называют Александром Македонским». В Азии греческого царя Искандера так никто не называл. И вообще, для волка песков, живущего саблей, Мирт слишком хорошо образован, он знает такие вещи, которым не учат даже в медресе. Откуда?
Шейх пожалел, что он слеп и не может поглядеть на этого жестокого человека. И кто знает, когда теперь удастся заняться лечением глаз и удастся ли вообще — ведь с каждой минутой он все дальше и дальше от тех, кто мог ему помочь, вырвать из рук Мирта.
Море волновалось, сильно качало, однако корабль шел быстро, оставляя за кормой милю за милей. Старик не пытался гадать, где он сейчас: все равно любой человек — песчинка на лике Земли. Всегда должна оставаться надежда на лучшее, иначе просто не стоит жить. Он больше не разговаривал с Миртом, хотя тот заходил и пытался завязать беседу.
Спустя несколько дней бросили якорь. Напряженно прислушиваясь, Мансур-Халим ловил доносившиеся через открытый иллюминатор звуки: плеск волн, крики неугомонных чаек, скрип снастей и голоса матросов. Они беспечно болтали и весело смеялись, радуясь стоянке в порту. С берега доносился колокольный звон, и шейх забеспокоился — неужели они в Европе? Хотя на Североафриканском побережье тоже есть поселения франков, испанцев и не менее набожных, чем сыны Андалузии, уроженцев Апеннинского полуострова. Они строили храмы и звонили в колокола в честь своих богов, созывая верующих на молитвы. Так куда же пришел корабль?
— Генуя, — словно в ответ на его мысленный вопрос, сказал один из матросов…
Мирадор не любил зря терять время — по прибытии в Геную он снял номер в гостинице, быстренько привел себя в порядок и отправился в порт. Потолкавшись на причалах и поболтав с грузчиками и моряками, конторщиками арматоров и грязными оборванцами, он выяснит что корабль «Благословение» ждут со дня на день. Скорее всего он придет завтра или послезавтра.
После этого Мирадор отыскал антикварную лавку, спрятавшуюся в сумрачном узком переулке неподалеку от набережной. Толкнув обшарпанную дверь, он смело опустился по скрипучей лестнице и очутился в большой полуподвальной комнате со сводчатым потолком, разделенной надвое деревянным прилавком-витриной. На звон дверного колокольчика и скрип ступенек под ногами посетителя из подсобного помещения вышел пожилой антиквар с лисьей мордочкой, обрамленной пышными седыми бакенбардами. Он кутался в клетчатый старый плед и сосал потухшую трубку.
Небрежно кивнул ему, Мирадор начал разглядывать выставленные в витрине статуэтки, канделябры, гигантские раковины из южных морей, турецкие кинжалы и кремневые пистолеты.
— Что интересует синьора? — дребезжащим тенорком спросил хозяин. — Оружие, книги, церковная утварь?
— Где же вы ее берете? — Мирадор желчно усмехнулся. — Неужели грабите храмы?
— Как можно, синьор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Несколько суток утомительного путешествия через пустыню порядком измотали Мансур-Халима, и когда он вновь очутился на корабле, то даже вздохнул с облегчением: по крайней мере, не трястись на верблюде, глотая пыль и мечтая о глотке студеной чистой воды. Вскоре появился Мирт. Он зашел в каюту, как всегда, без стука и уселся напротив старика.
— Ты не изменил своего решения? — Желтый человек уперся взглядом в бесстрастное лицо шейха и подумал: жаль, что упрямец слеп! Многое можно понять по выражению глаз, а тут глядишь, как в черные дыры оружейных стволов. — Ты настолько усерден в своей вере, что как пророк Ибрахим, получивший из рук архангела Джабраила священный черный камень, пожертвовал сыном, — не дождавшись ответа, продолжил он. — Аллах отметил верность пророка, а вот кто отметит твою?
— Не богохульствуй, — тихо бросил шейх.
— Я уже испугался, — засмеялся Мирт. — Думал, ты онемел.
— Зачем ты пришел? Куда везешь меня? Неужели ты еще не понял, что все твои ухищрения бесполезны?
— Посмотрим, — пожал плечами Мирт. — Куда тебя везут, узнаешь сам. А вот зачем я пришел?.. Хочу поговорить о верованиях твоей секты.
— Я не сектант, — протестующе поднял руку Мансур-Халим.
— Да я уже это слышал, — усмехнулся предводитель вольных всадников. — Ты знаешь, что по пророчеству древних еврейских мудрецов, на равнине Армагеддона должна произойти решающая битва между силами зла и воинством добра. Не так ли?
Слепец кивнул в знак согласия: зачем отрицать очевидное? Об этом пророчестве знают иудеи, христиане и мусульмане. Десятки веков оно гуляет по земле и передается из поколения в поколение.
— Они не назвали сроков битвы, — вздохнул шейх, пытаясь угадать, куда клонит Мирт.
— Зато философы Индии предсказали время решающего сражения, — немедленно откликнулся тот. — Они считали, что война, затеянная полубожественными властителями в утеху тщеславию и властолюбию, погубила цвет народов и открыла новую эпоху накопления злобы и деспотизма: Калиюгу. Когда эта эпоха кончится, тогда и произойдет ужасная битва.
— Конец Калиюги они предрекали через двадцать три века после рождения Искандера Великого, прозванного на Востоке Зульникайнен — Двурогий.
— В Европе его называют Александром Македонским, — уточнил Мирт. — Он носил украшенный рогами боевой шлем. Может быть, оттуда и пошло, что дьявол рогат? Впрочем, сейчас речь о другом. Тебе не кажется, что время битвы и передачи великих знаний твоими единоверцами совпадают?
— Нет. — Мансур-Халим поджал губы. — Не приходи больше ко мне со своими глупыми предположениями. Конечно, я не в силах запретить тебе приходить сюда, но зато я могу молчать. Больше ты не услышишь от меня ни слова.
— Не зарекайся, — угрожающе предупредил разбойник и ушел.
В крайнем раздражении шейх принялся ходить по каюте, потом лег и хотел заснуть, но какая-то неясная мысль не давала покоя. Что-то в разговоре с Миртом насторожило и поразило старика, но что? Гнев — плохой советчик и помощник, а он позволил себе разгневаться и потерять среди хаоса слов те, которые заставили внутренне вздрогнуть. Приложив кончики пальцев к вискам, Мансур-Халим постарался успокоиться и начал восстанавливать в памяти разговор с Миртом слово за словом, будто нанизывая бисеринки на незримую нить. Ага, вот оно!
Разбойник из азиатской пустыни сказал: «В Европе его называют Александром Македонским». В Азии греческого царя Искандера так никто не называл. И вообще, для волка песков, живущего саблей, Мирт слишком хорошо образован, он знает такие вещи, которым не учат даже в медресе. Откуда?
Шейх пожалел, что он слеп и не может поглядеть на этого жестокого человека. И кто знает, когда теперь удастся заняться лечением глаз и удастся ли вообще — ведь с каждой минутой он все дальше и дальше от тех, кто мог ему помочь, вырвать из рук Мирта.
Море волновалось, сильно качало, однако корабль шел быстро, оставляя за кормой милю за милей. Старик не пытался гадать, где он сейчас: все равно любой человек — песчинка на лике Земли. Всегда должна оставаться надежда на лучшее, иначе просто не стоит жить. Он больше не разговаривал с Миртом, хотя тот заходил и пытался завязать беседу.
Спустя несколько дней бросили якорь. Напряженно прислушиваясь, Мансур-Халим ловил доносившиеся через открытый иллюминатор звуки: плеск волн, крики неугомонных чаек, скрип снастей и голоса матросов. Они беспечно болтали и весело смеялись, радуясь стоянке в порту. С берега доносился колокольный звон, и шейх забеспокоился — неужели они в Европе? Хотя на Североафриканском побережье тоже есть поселения франков, испанцев и не менее набожных, чем сыны Андалузии, уроженцев Апеннинского полуострова. Они строили храмы и звонили в колокола в честь своих богов, созывая верующих на молитвы. Так куда же пришел корабль?
— Генуя, — словно в ответ на его мысленный вопрос, сказал один из матросов…
Мирадор не любил зря терять время — по прибытии в Геную он снял номер в гостинице, быстренько привел себя в порядок и отправился в порт. Потолкавшись на причалах и поболтав с грузчиками и моряками, конторщиками арматоров и грязными оборванцами, он выяснит что корабль «Благословение» ждут со дня на день. Скорее всего он придет завтра или послезавтра.
После этого Мирадор отыскал антикварную лавку, спрятавшуюся в сумрачном узком переулке неподалеку от набережной. Толкнув обшарпанную дверь, он смело опустился по скрипучей лестнице и очутился в большой полуподвальной комнате со сводчатым потолком, разделенной надвое деревянным прилавком-витриной. На звон дверного колокольчика и скрип ступенек под ногами посетителя из подсобного помещения вышел пожилой антиквар с лисьей мордочкой, обрамленной пышными седыми бакенбардами. Он кутался в клетчатый старый плед и сосал потухшую трубку.
Небрежно кивнул ему, Мирадор начал разглядывать выставленные в витрине статуэтки, канделябры, гигантские раковины из южных морей, турецкие кинжалы и кремневые пистолеты.
— Что интересует синьора? — дребезжащим тенорком спросил хозяин. — Оружие, книги, церковная утварь?
— Где же вы ее берете? — Мирадор желчно усмехнулся. — Неужели грабите храмы?
— Как можно, синьор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144