Глухо ругаясь сквозь зубы, срывая ногти, он растянул веревку, снял ее и, злорадно смеясь, смотал. Теперь он не только свободен, у него есть оружие — веревка послужит прекрасной удавкой и сегодня же чья-то шея окажется в петле!
В горле пересохло, и гортань скребло, как наждаком. Осторожно ступая, Титто направился к бутылям, надеясь утолить жажду вином, но в них оказалась крепкая виноградная водка. К сожалению, она не утолит жажду, зато замутит рассудок. И он опять заткнул горлышко пробкой.
Может быть, удастся хоть чем-то разжиться в сундуках и чемоданах? Однако они оказались заперты, и тогда неаполитанец стал открывать коробки, перевязанные смоленым шпагатом. Тот лопался в его руках, как гнилые нитки, отлетела в сторону крышка, а содержимое Титто вываливал прямо на пол: некогда церемониться и рассматривать вещь за вещью, ему нужно найти хоть какое-то оружие, помимо веревочной удавки. И чем быстрее он найдет его, тем больше шансов спасти свою жизнь.
В коробках лежали рубашки, белье, туфли, сапоги, какие-то каменные и деревянные статуэтки, некоторые даже с двумя-тремя парами рук и ног, как у паучков. Наверное, это добро собирал англичанин: Мирадор обмолвился, что тот приплыл из Индии. Белье навело на мысль связать веревку и спуститься из окна на улицу, но Титто тут же отказался от этой идеи — на окне крепкая решетка, а ему нечем взломать ее.
Под руки попался большой красивый веер из расписного шелка, украшенный разноцветным бисером и невесомыми перышками неизвестных райских птиц, переливающихся всеми цветами радуги. Неаполитанец хотел уже отбросить безделушку как никчемную вещь, но вовремя сообразил — каркас веера сделан из тонких и прочных стальных пластиночек. Правда, их всего две, но найдется ли еще что-нибудь подходящее? И прекрасный веер был тут же безжалостно разодран. Зато у Титто оказались две стальные пластинки. Он тут же использовал их как отмычки и вскрыл замки чемодана.
Откинув крышку — замки сопротивлялись ему не больше минуты, — неаполитанец плюнул с досады: какие-то хламиды, красивые вышитые пояса, книги. Книги?! Дон Лоренцо и незнакомец в широкополой шляпе толковали о рукописной книге, шкатулке и сумке? Нет, это явно не то: хотя Титто плохо знал грамоту, он догадывался, как отличить рукописную книгу от напечатанной в типографии. И вообще, ему нужны не книги, а оружие, оружие! Хоть какое-нибудь! Даже с перочинным ножом он будет чувствовать себя увереннее.
Неаполитанец переворошил весь чемодан и на секунду остановился, решая: заняться вторым большим чемоданом или сломать замок сундука? Не зря же англичанин ташил за собой этакую громоздкую штуку, похожую на огромный дорожный денежный ящик? Наверное, стоит поинтересоваться именно им. Успеет так успеет, а не успеет — все равно щелчок ключа в замке послужит сигналом метнуться к двери и приготовить удавку: вдруг удастся завладеть оружием палача?
С замком сундука пришлось повозиться: силе и умению Титто успешно противостояли опыт и хитрость мастера, изготовившего замок. Но ломать не делать, и вскоре итальянец поднял крышку дрожавшей от нетерпения рукой. Он небрежно смахнул в сторону покрывавшую содержимое сундука тонкую узорчатую ткань с золотистыми и серебряными разводами и сразу же увидел довольно объемистую кожаную сумку. На ее клапане красовалось клеймо в виде двуглавою орла — кажется, это прусский или шведский герб? Скорее всего что именно та сумка, которая нужна дону Лоренцо. Вон в ней пухлая пачка бумаг с непонятными черточками, кружочками, рисунками и странными буквами. Взять?
Он отложил сумку, снова полез в сундук и неожиданно наткнулся на твердый продолговатой предмет. С замирающим сердцем Титто разбросал вещи и вытянул кривую саблю в богато украшенных ножнах. Рванув из ножен клинок, он едва удержался от торжествующего вопля: вооружен! Ему никогда не приходилось рубиться саблей, но неаполитанец сразу понял, как она хороша — хищно изогнутая, острая, как бритва, с удобной рукоятью. Титто взмахнул клинком и услышал тонкий свист смертоносной стали.
Теперь он успокоился. Зачем англичанин таскал в сундуке саблю, не важно; главное, она вовремя попала в руки того, кто в ней крайне нуждался. Вот бы еще отыскать пистолет, тогда он покажет французским мозглякам, как связываться с неаполитанцами. Неужели они думают, что те все помешаны на песенках и разучились быть настоящими мужчинами?
Наливаясь до краев темной злобной яростью, Титто начал все выбрасывать из сундука в надежде найти пистолет или ружье. Злость на французов, на собственную глупую неудачливость, обида на вечно поворачивающуюся к нему не тем боком Судьбу и торопливое нервное возбуждение загнанного в тупик человека немедленно вымещались на вещах Роберта: их рвали, мяли, безжалостно топтали грубыми башмаками.
Неаполитанец ухватился за кусок плотного желтоватого шелка, но пальцы скользнули по гладкой поверхности, материя сдвинулась, и глазам Титто предстала черная лаковая шкатулка с золотыми драконами. Он поддел ее крышку саблей — такая красивая коробочка непременно должна иметь замочек, но шкатулка легко раскрылась. Наклонившись, южанин увидел в ней множество аккуратно сложенных в стопочки костяных табличек. Наверное это вторая вещь из тех, что интересовали иностранца? Может быть, где-то рядом и рукописная книга?
Вытащив из сундука шкатулку, итальянец увидел лежавшую под ней книгу и понял: это она! По всему видно: такое не родится каждый день, а создается на протяжении долгих лет. Чего стоят тисненый кожаный переплет и фигурные застежки из золоченой меди!
Титто взял сумку, засунул в нее шкатулку и книгу. Зачем, если сочтены уже даже не часы, но минуты его жизни? На этот вопрос он не мог ответить, однако в душе у него вдруг появилась уверенность, что рядом с ним в полутемной комнате с зарешеченным окном стоит его покойная сестра Джина — невидимая и неслышимая, она подсказывала ему, что и как сделать для спасения из западни. У неаполитанца навернулись слезы на глаза, он шептал слова благодарности Пресвятой Деве, разрешившей Джине помочь ему, и, как в далеком детстве, называл сестренку ласковыми именами, шепотом советуясь с ней:
— Ты думаешь, нужно взять сумку? Повесить ее через плечо? Ах да, тут есть ремень.
Со стороны он выглядел сумасшедшим, но на сумке действительно находился незамеченный им раньше ремень, и Титто повесил ее через плечо.
«Окно, окно!» — настойчиво твердил в его голове беззвучный голос сестры, и южанин обернулся к окну. Здание было старинной постройки, с толстыми и крепкими каменными стенами и широкими окнами — снаружи их закрывали решетки, в виде извивающихся растений, украшенных диковинными цветами. Выгнутые, как парус, они позволяли свободно открывать и закрывать рамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
В горле пересохло, и гортань скребло, как наждаком. Осторожно ступая, Титто направился к бутылям, надеясь утолить жажду вином, но в них оказалась крепкая виноградная водка. К сожалению, она не утолит жажду, зато замутит рассудок. И он опять заткнул горлышко пробкой.
Может быть, удастся хоть чем-то разжиться в сундуках и чемоданах? Однако они оказались заперты, и тогда неаполитанец стал открывать коробки, перевязанные смоленым шпагатом. Тот лопался в его руках, как гнилые нитки, отлетела в сторону крышка, а содержимое Титто вываливал прямо на пол: некогда церемониться и рассматривать вещь за вещью, ему нужно найти хоть какое-то оружие, помимо веревочной удавки. И чем быстрее он найдет его, тем больше шансов спасти свою жизнь.
В коробках лежали рубашки, белье, туфли, сапоги, какие-то каменные и деревянные статуэтки, некоторые даже с двумя-тремя парами рук и ног, как у паучков. Наверное, это добро собирал англичанин: Мирадор обмолвился, что тот приплыл из Индии. Белье навело на мысль связать веревку и спуститься из окна на улицу, но Титто тут же отказался от этой идеи — на окне крепкая решетка, а ему нечем взломать ее.
Под руки попался большой красивый веер из расписного шелка, украшенный разноцветным бисером и невесомыми перышками неизвестных райских птиц, переливающихся всеми цветами радуги. Неаполитанец хотел уже отбросить безделушку как никчемную вещь, но вовремя сообразил — каркас веера сделан из тонких и прочных стальных пластиночек. Правда, их всего две, но найдется ли еще что-нибудь подходящее? И прекрасный веер был тут же безжалостно разодран. Зато у Титто оказались две стальные пластинки. Он тут же использовал их как отмычки и вскрыл замки чемодана.
Откинув крышку — замки сопротивлялись ему не больше минуты, — неаполитанец плюнул с досады: какие-то хламиды, красивые вышитые пояса, книги. Книги?! Дон Лоренцо и незнакомец в широкополой шляпе толковали о рукописной книге, шкатулке и сумке? Нет, это явно не то: хотя Титто плохо знал грамоту, он догадывался, как отличить рукописную книгу от напечатанной в типографии. И вообще, ему нужны не книги, а оружие, оружие! Хоть какое-нибудь! Даже с перочинным ножом он будет чувствовать себя увереннее.
Неаполитанец переворошил весь чемодан и на секунду остановился, решая: заняться вторым большим чемоданом или сломать замок сундука? Не зря же англичанин ташил за собой этакую громоздкую штуку, похожую на огромный дорожный денежный ящик? Наверное, стоит поинтересоваться именно им. Успеет так успеет, а не успеет — все равно щелчок ключа в замке послужит сигналом метнуться к двери и приготовить удавку: вдруг удастся завладеть оружием палача?
С замком сундука пришлось повозиться: силе и умению Титто успешно противостояли опыт и хитрость мастера, изготовившего замок. Но ломать не делать, и вскоре итальянец поднял крышку дрожавшей от нетерпения рукой. Он небрежно смахнул в сторону покрывавшую содержимое сундука тонкую узорчатую ткань с золотистыми и серебряными разводами и сразу же увидел довольно объемистую кожаную сумку. На ее клапане красовалось клеймо в виде двуглавою орла — кажется, это прусский или шведский герб? Скорее всего что именно та сумка, которая нужна дону Лоренцо. Вон в ней пухлая пачка бумаг с непонятными черточками, кружочками, рисунками и странными буквами. Взять?
Он отложил сумку, снова полез в сундук и неожиданно наткнулся на твердый продолговатой предмет. С замирающим сердцем Титто разбросал вещи и вытянул кривую саблю в богато украшенных ножнах. Рванув из ножен клинок, он едва удержался от торжествующего вопля: вооружен! Ему никогда не приходилось рубиться саблей, но неаполитанец сразу понял, как она хороша — хищно изогнутая, острая, как бритва, с удобной рукоятью. Титто взмахнул клинком и услышал тонкий свист смертоносной стали.
Теперь он успокоился. Зачем англичанин таскал в сундуке саблю, не важно; главное, она вовремя попала в руки того, кто в ней крайне нуждался. Вот бы еще отыскать пистолет, тогда он покажет французским мозглякам, как связываться с неаполитанцами. Неужели они думают, что те все помешаны на песенках и разучились быть настоящими мужчинами?
Наливаясь до краев темной злобной яростью, Титто начал все выбрасывать из сундука в надежде найти пистолет или ружье. Злость на французов, на собственную глупую неудачливость, обида на вечно поворачивающуюся к нему не тем боком Судьбу и торопливое нервное возбуждение загнанного в тупик человека немедленно вымещались на вещах Роберта: их рвали, мяли, безжалостно топтали грубыми башмаками.
Неаполитанец ухватился за кусок плотного желтоватого шелка, но пальцы скользнули по гладкой поверхности, материя сдвинулась, и глазам Титто предстала черная лаковая шкатулка с золотыми драконами. Он поддел ее крышку саблей — такая красивая коробочка непременно должна иметь замочек, но шкатулка легко раскрылась. Наклонившись, южанин увидел в ней множество аккуратно сложенных в стопочки костяных табличек. Наверное это вторая вещь из тех, что интересовали иностранца? Может быть, где-то рядом и рукописная книга?
Вытащив из сундука шкатулку, итальянец увидел лежавшую под ней книгу и понял: это она! По всему видно: такое не родится каждый день, а создается на протяжении долгих лет. Чего стоят тисненый кожаный переплет и фигурные застежки из золоченой меди!
Титто взял сумку, засунул в нее шкатулку и книгу. Зачем, если сочтены уже даже не часы, но минуты его жизни? На этот вопрос он не мог ответить, однако в душе у него вдруг появилась уверенность, что рядом с ним в полутемной комнате с зарешеченным окном стоит его покойная сестра Джина — невидимая и неслышимая, она подсказывала ему, что и как сделать для спасения из западни. У неаполитанца навернулись слезы на глаза, он шептал слова благодарности Пресвятой Деве, разрешившей Джине помочь ему, и, как в далеком детстве, называл сестренку ласковыми именами, шепотом советуясь с ней:
— Ты думаешь, нужно взять сумку? Повесить ее через плечо? Ах да, тут есть ремень.
Со стороны он выглядел сумасшедшим, но на сумке действительно находился незамеченный им раньше ремень, и Титто повесил ее через плечо.
«Окно, окно!» — настойчиво твердил в его голове беззвучный голос сестры, и южанин обернулся к окну. Здание было старинной постройки, с толстыми и крепкими каменными стенами и широкими окнами — снаружи их закрывали решетки, в виде извивающихся растений, украшенных диковинными цветами. Выгнутые, как парус, они позволяли свободно открывать и закрывать рамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144