— Итак, что вас привело в Италию, господин капитан? Поверьте, мы так пристрастно расспрашиваем вас не из праздного любопытства.
— О, моя история весьма необычна, — улыбнулся офицер. — Все началось с того, что меня направили для съемок местности в азиатские степи и пустыни туда где начинаются владения хивинского хана и живут племена воинственных текинцев.
— Надо ли понимать так, что вы… шпион, господин капитан? — прервал его Лоренцо.
— Отнюдь! Разведчик — да, но не шпион! Я отправился в официальную экспедицию, имея соответствующие бумаги, в сопровождении солдат и в установленной для моего звания форме. Подданные хана имеют обыкновение нападать на русские пограничные поселения, и наш государь твердо решил положить предел подобному беззаконию.
— Понятно. Прошу извинить меня. — Маркиз привстал и поклонился. — Продолжайте, синьор капитан.
— Вам придется запастись терпением, — предупредил Кутергин и поведал об основных событиях, заставивших его прибыть в Италию.
Он рассказал о встрече с караваном, с которым шли слепой шейх и его сын, о стычке в развалинах древней крепости, о жестоком предводителе вольных всадников Мирте, о погоне за похитителем его документов и подарка слепца, продолжавшейся в пустыне, горах Афганистана, в Индии и Аравии. Упомянул и о коварных исмаилитах.
Присутствовавшие слушали его, затаив дыхание. Маркиз сурово хмурил густые брови, отец Франциск беззвучно шевелил губами, перебирая четки, а Лючия казалась смертельно бледной, словно вся кровь отлила от ее прекрасного лица с огромными зеленовато-карими глазами. Лакеи, стоявшие за спинкой кресла Федора Андреевича, замерли.
— Шейх одного из племен бедуинов познакомил меня с капитаном тендера, — заканчивая свое повествование, сказал Кутергин. — На его корабле я прибыл в Геную и своими глазами видел, как с французского торгового судна «Благословение» сошел Мирт, одетый в европейское платье. С ним были какой-то незнакомец и закутанный в широкий черный плащ человек. Я решил, что это слепой шейх, и нанял извозчика, чтобы следовать за их каретой, но на меня напали бандиты. Спасаясь от них, я случайно встретился с Лючией. Остальное вам известно.
Он поглядел на девушку. В ее глазах стояли слезы, грудь бурно вздымалась. Наверное, ее сильно взволновал рассказ, и капитан подумал: может ли он рассчитывать с ее стороны на нечто большее, чем просто долг вежливой благодарности за помощь в трудную минуту?
Синьор Лоренцо, заметив состояние племянницы, накрыл ее руку своей широкой ладонью, как бы призывая не выдавать своих чувств.
— Капитан! Вы можете назвать имена слепого шейха и его сына? — тихо спросил он и впился взглядом в лицо русского, напряженно ожидая ответа.
— Мансур-Халим и Али-Реза.
— Они оба живы? — осторожно уточнил Лоренцо.
— С Али-Резой мы вместе бежали от Мирта и расстались в городе храмов, — ответил Кутергин. — Что же касается его отца, я не сомневаюсь: в Генуе именно его высадили с «Благословения».
Лючия тихо застонала, как от сердечной боли, внезапно пронзившей грудь. Отец Франциск перестал молиться и побелевшими пальцами вцепился в край столешницы, повернув к гостю покрытое бисеринками пота лицо. Голос его прерывался от волнения:
— Чем вы можете это подтвердить?
Капитан молча расстегнул рубашку на груди и снял с шеи шнурок с подаренной Али-Резой табличкой. Положил ее на скатерть и подвинул странный амулет к маркизу:
— Только этим! Все мои бумаги у Мирта, а талисман подарил мне при расставании Али-Реза.
Священник быстро схватил амулет и передал маркизу. Едва взглянув на табличку, Лючия охнула и потеряла сознание. Федор Андреевич вскочил, но Лоренцо уже успел подхватить племянницу и не дал ей упасть со стула. Отец Франциск принес хрустальный стакан с водой и брызнул из него в лицо девушки. Она открыла глаза и попыталась улыбнуться:
— Простите, кажется, я…
— Ничего, дитя мое. — Лорспао легко подхватил ее на руки. — Просто дают себя знать пережитые нами волнения. Нужно отдохнуть!
Последние слова он произнес тоном приказа. Священник уже позвонил в колокольчик, вбежали слуги и служанки, засуетились и унесли Лючию из столовой. Маркиз вышел вместе с ними, но вскоре вернулся.
— Это принадлежит вам, синьор капитан — Он вернул Кутергину амулет. — Но… ваша история настолько фантастична, что в нее трудно поверить.
— Ничего не поделаешь. — Федор Андреевич вздохнул. — Чем еще я могу доказать, что никак не связан с похитителями Лючии?
— Может быть, напишете вашему посланнику в Ватикане? — Маркиз испытующе поглядел в глаза гостя. — Сейчас в Риме мой сын, и я обещаю доставить письмо и ответ с головокружительной скоростью.
— Хорошо. Признаться, я сам так думал. Наверное, стоит написать и в Турин?
— Там обычная столичная неразбериха, — поморщился отец Франциск. Он положил перед капитаном лист плотной бумаги, подал перо и чернильницу.
Кутергин быстро поставил в верхнем правом углу дату и четким почерком написал коротенькое письмо, прося совета, куда обратиться, коли волею судеб его, русского офицера, занесло с одного края света на другой.
— Мы сегодня же отправим ваше послание, — заверил маркиз, разглядывая незнакомые буквы.
Федор Андреевич понял: перед тем как отправить письмо, его непременно покажут специалисту, разбирающемуся в славянских языках. Что же, маркиз имеет полное право на недоверие.
— Как себя чувствует Лючия? — поинтересовался капитан, когда на стол подали первую перемену блюд.
— Она переволновалась, — отпив из бокала, сдержанно ответил Лоренцо. — Шейх Мансур-Халим наш близкий знакомый.
Федор Андреевич застыл с открытым ртом: вот это новость! Но каким образом итальянский аристократ связан с мусульманским ученым? Нет, положительно от всего этого голова пойдет кругом.
— Вы не ослышались. — Исподтишка наблюдавший за капитаном хозяин дома едва заметно улыбнулся. — Шейх близкий нам человек. Мне хотелось бы помочь ему. Мансур-Халима нужно спасать! Эти люди очень опасны.
— О да. — согласился Кутергин, вспомнив жгучее солнце пустыни и недавнее путешествие из мертвецкой на волю по вентиляционной трубе. — Они устроили за мной настоящую охоту. На свою беду я повстречал знакомого художника из Санкт-Петербурга, некоего Раздольского, он отнял у меня драгоценное время и…
— Он в Генуе? — живо заинтересовался маркиз. — Раздольский? Говорят, многие ваши художники приезжают учиться в Италию… Кстати, не желаете после ужина совершить небольшую прогулку?
— С удовольствием, — не стал отказываться капитан.
Его так и подмывало расспросить, откуда шейх известен итальянцу, но тут отец Франциск завел рассказ о каких-то путаных церковных делах и стал просить синьора Лоренцо оказать помощь в их разрешении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
— О, моя история весьма необычна, — улыбнулся офицер. — Все началось с того, что меня направили для съемок местности в азиатские степи и пустыни туда где начинаются владения хивинского хана и живут племена воинственных текинцев.
— Надо ли понимать так, что вы… шпион, господин капитан? — прервал его Лоренцо.
— Отнюдь! Разведчик — да, но не шпион! Я отправился в официальную экспедицию, имея соответствующие бумаги, в сопровождении солдат и в установленной для моего звания форме. Подданные хана имеют обыкновение нападать на русские пограничные поселения, и наш государь твердо решил положить предел подобному беззаконию.
— Понятно. Прошу извинить меня. — Маркиз привстал и поклонился. — Продолжайте, синьор капитан.
— Вам придется запастись терпением, — предупредил Кутергин и поведал об основных событиях, заставивших его прибыть в Италию.
Он рассказал о встрече с караваном, с которым шли слепой шейх и его сын, о стычке в развалинах древней крепости, о жестоком предводителе вольных всадников Мирте, о погоне за похитителем его документов и подарка слепца, продолжавшейся в пустыне, горах Афганистана, в Индии и Аравии. Упомянул и о коварных исмаилитах.
Присутствовавшие слушали его, затаив дыхание. Маркиз сурово хмурил густые брови, отец Франциск беззвучно шевелил губами, перебирая четки, а Лючия казалась смертельно бледной, словно вся кровь отлила от ее прекрасного лица с огромными зеленовато-карими глазами. Лакеи, стоявшие за спинкой кресла Федора Андреевича, замерли.
— Шейх одного из племен бедуинов познакомил меня с капитаном тендера, — заканчивая свое повествование, сказал Кутергин. — На его корабле я прибыл в Геную и своими глазами видел, как с французского торгового судна «Благословение» сошел Мирт, одетый в европейское платье. С ним были какой-то незнакомец и закутанный в широкий черный плащ человек. Я решил, что это слепой шейх, и нанял извозчика, чтобы следовать за их каретой, но на меня напали бандиты. Спасаясь от них, я случайно встретился с Лючией. Остальное вам известно.
Он поглядел на девушку. В ее глазах стояли слезы, грудь бурно вздымалась. Наверное, ее сильно взволновал рассказ, и капитан подумал: может ли он рассчитывать с ее стороны на нечто большее, чем просто долг вежливой благодарности за помощь в трудную минуту?
Синьор Лоренцо, заметив состояние племянницы, накрыл ее руку своей широкой ладонью, как бы призывая не выдавать своих чувств.
— Капитан! Вы можете назвать имена слепого шейха и его сына? — тихо спросил он и впился взглядом в лицо русского, напряженно ожидая ответа.
— Мансур-Халим и Али-Реза.
— Они оба живы? — осторожно уточнил Лоренцо.
— С Али-Резой мы вместе бежали от Мирта и расстались в городе храмов, — ответил Кутергин. — Что же касается его отца, я не сомневаюсь: в Генуе именно его высадили с «Благословения».
Лючия тихо застонала, как от сердечной боли, внезапно пронзившей грудь. Отец Франциск перестал молиться и побелевшими пальцами вцепился в край столешницы, повернув к гостю покрытое бисеринками пота лицо. Голос его прерывался от волнения:
— Чем вы можете это подтвердить?
Капитан молча расстегнул рубашку на груди и снял с шеи шнурок с подаренной Али-Резой табличкой. Положил ее на скатерть и подвинул странный амулет к маркизу:
— Только этим! Все мои бумаги у Мирта, а талисман подарил мне при расставании Али-Реза.
Священник быстро схватил амулет и передал маркизу. Едва взглянув на табличку, Лючия охнула и потеряла сознание. Федор Андреевич вскочил, но Лоренцо уже успел подхватить племянницу и не дал ей упасть со стула. Отец Франциск принес хрустальный стакан с водой и брызнул из него в лицо девушки. Она открыла глаза и попыталась улыбнуться:
— Простите, кажется, я…
— Ничего, дитя мое. — Лорспао легко подхватил ее на руки. — Просто дают себя знать пережитые нами волнения. Нужно отдохнуть!
Последние слова он произнес тоном приказа. Священник уже позвонил в колокольчик, вбежали слуги и служанки, засуетились и унесли Лючию из столовой. Маркиз вышел вместе с ними, но вскоре вернулся.
— Это принадлежит вам, синьор капитан — Он вернул Кутергину амулет. — Но… ваша история настолько фантастична, что в нее трудно поверить.
— Ничего не поделаешь. — Федор Андреевич вздохнул. — Чем еще я могу доказать, что никак не связан с похитителями Лючии?
— Может быть, напишете вашему посланнику в Ватикане? — Маркиз испытующе поглядел в глаза гостя. — Сейчас в Риме мой сын, и я обещаю доставить письмо и ответ с головокружительной скоростью.
— Хорошо. Признаться, я сам так думал. Наверное, стоит написать и в Турин?
— Там обычная столичная неразбериха, — поморщился отец Франциск. Он положил перед капитаном лист плотной бумаги, подал перо и чернильницу.
Кутергин быстро поставил в верхнем правом углу дату и четким почерком написал коротенькое письмо, прося совета, куда обратиться, коли волею судеб его, русского офицера, занесло с одного края света на другой.
— Мы сегодня же отправим ваше послание, — заверил маркиз, разглядывая незнакомые буквы.
Федор Андреевич понял: перед тем как отправить письмо, его непременно покажут специалисту, разбирающемуся в славянских языках. Что же, маркиз имеет полное право на недоверие.
— Как себя чувствует Лючия? — поинтересовался капитан, когда на стол подали первую перемену блюд.
— Она переволновалась, — отпив из бокала, сдержанно ответил Лоренцо. — Шейх Мансур-Халим наш близкий знакомый.
Федор Андреевич застыл с открытым ртом: вот это новость! Но каким образом итальянский аристократ связан с мусульманским ученым? Нет, положительно от всего этого голова пойдет кругом.
— Вы не ослышались. — Исподтишка наблюдавший за капитаном хозяин дома едва заметно улыбнулся. — Шейх близкий нам человек. Мне хотелось бы помочь ему. Мансур-Халима нужно спасать! Эти люди очень опасны.
— О да. — согласился Кутергин, вспомнив жгучее солнце пустыни и недавнее путешествие из мертвецкой на волю по вентиляционной трубе. — Они устроили за мной настоящую охоту. На свою беду я повстречал знакомого художника из Санкт-Петербурга, некоего Раздольского, он отнял у меня драгоценное время и…
— Он в Генуе? — живо заинтересовался маркиз. — Раздольский? Говорят, многие ваши художники приезжают учиться в Италию… Кстати, не желаете после ужина совершить небольшую прогулку?
— С удовольствием, — не стал отказываться капитан.
Его так и подмывало расспросить, откуда шейх известен итальянцу, но тут отец Франциск завел рассказ о каких-то путаных церковных делах и стал просить синьора Лоренцо оказать помощь в их разрешении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144