с деньгами ты везде господин… Не хочешь богатства — иди так! Подумай, наверху свобода, солнце. Молчишь? — Фарух остановился напротив узника.
Пленник глядел себе под ноги. Он был похож на каменное изваяние — безучастный и, недвижный. Визирь воздел руки к низкому потолку:
— Что ты за человек? Тебя не прельщают ни золото, ни власть, тебя не сломили пытки и не ослабило вино! Ты отказываешься даже от жизни и свободы! Почему? Ибн-Сина давно умер. Умер! А султан Махмуд жив! Он даст тебе все. Ты можешь прославить и обессмертить свое имя. Свое, а не Ибн-Сины!.. Опять молчишь? Ладно, мне надоело уговаривать тебя. Хасан!
В узкую дверь протиснулся один из стражников В руках он держал большой мешок из грубого холста.
— Погоди, — глухо сказал узник.
Фарух быстро обернулся: неужели упрямец сдался?
— Поклянись, что выведешь меня из темницы и позволишь собрать все необходимое для приготовления снадобья. Учти, некоторые травы не растут здесь. За ними придется послать.
— Мы пошлем. — Визирь задрожал от нетерпения.
— Еще мне нужен помощник.
— Любой подданный султана в твоем распоряжении, — заверил Фарух.
— Мне не нужен любой. Помощника выберу сам. Вот мои условия. Если ты готов выполнить их, я приготовлю бальзам.
Визирь торопливо забормотал слова клятвы, призывая в свидетели Аллаха, но узник, казалось, не слушал его: он о чем-то размышлял, задумчиво поглаживая ладонью длинную спутанную бороду.
— Все ли ты понял? Сможешь ли ты сделать это как нужно?
— Будь спокоен, брат.
— Все ли ты хорошо запомнил? Не перепутай, кувшинов три, и они должны быть обязательно из глины. Настоям нельзя соприкасаться с металлами.
— Я помню.
— Знание не должно умереть вместе с тобой и не должно попасть в злые руки. Так завешал великий Аш Шейх Урранс! А теперь иди. Нужно еше многое успеть, а время бежит.
Ученик поклонился и вышел. Бывший узник поглядел ему вслед. Правильно ли он сделал, взвалив тяжкую ношу на плечи юноши? Сколько труда стоило отыскать его, скрыть имя, усыпить бдительность визиря и его наушников. Он брал то одного, то другого помощника, тянул время, потом под разными предлогами отказывался от них. Да простит Аллах его лицемерие! А сам тем временем втайне отыскал и приблизил родного брата. И вот теперь отправил его в долгий, полный опасностей путь, надеясь спасти знание : больше некому доверить тайну, пусть брат еще и совсем мальчишка…
Скрипнула дверь, в комнату заглянул слуга: визирь приказал докладывать ему об успехах трижды в день.
— Передай господину, что я готов обрадовать его, — сказал узник.
Фарух вошел торопливой походкой вечно занятого человека. Быстро окинул взглядом комнату, остановил пытливый взгляд на склонившемся в поклоне узнике.
— Ты отослал помощника? Куда, зачем?
— За травами. Ему не следует всего знать и видеть,
— Разумно. — Фарух кивнул. — Я тоже так считаю, поэтому велел сопровождать его двум стражникам. Твой помощник причастен к тайне!
Узник, не дрогнув, выдержал взгляд визиря. Скопцу не откажешь в хитрости, однако они предусмотрели и это: брат не только хорошо знает, какие травы вызывают крепкий сон и беспамятство, но и прекрасно владеет длинным кинжалом, спрятанным под одеждой. Знание не должно умереть!
— Мне передали, что ты готов обрадовать нас, — продолжал Фарух. — Я давно жду и уже устал успокаивать султана.
— Все здесь. — Узник протянул руку в сторону трех маленьких кувшинчиков из глины.
— Вот как? — Визирь оживился. — Но нам нужно проверить действие бальзама! Я прикажу найти умирающего…
— Это не обязательно, — остановил его узник.
— А рецепт? Ты написал рецепт? — Фарух нетерпеливо прищелкнул пальцами.
— Написать недолго. Что стоит подождать лишний час человеку, который собирается приобщиться к вечности? — Узник налил остро пахнувшей темной жидкости в чашу и подал ее визирю.
Фарух понюхал настой.
— Заманчиво. — Он взболтнул лекарство. — Меня давно беспокоит один недуг, но даже Ибн-Сина не смог бы вылечить его… Пей первым!
Он вернул чашу узнику. Под пристальным взглядом визиря тот с поклоном принял ее и отпил половину. Фарух немедленно забрал у него чашу и, немного поколебавшись, сделал глоток.
— Странный вкус. — Он причмокнул губами и удивленно воскликнул: — Мне хочется еще!
— Пей, и тебе уже ничего не будет страшно.
— Да? — Визирь поднес чашу к губам, но вдруг решительно отставил ее. — Нет, на первый раз хватит.
— Вполне, — глухо подтвердил узник.
— Наконец-то ты одумался, — похвалил его Фарух. — Теперь напиши рецепт бальзама.
Узник не ответил. Прислонившись спиной к стене, он пристально смотрел на визиря, и на лице его застыла улыбка.
— Ты оглох? — Фарух рассерженно толкнул его и с воплем отскочил: мертвое тело с деревянным стуком рухнуло на пол. — О Аллах! — Визирь обессиленно сел. — Он принял яд! А я?..
Он хотел крикнуть, позвать на помощь: пусть скорее дадут воды, чтобы промыть желудок, пусть принесут его шкатулку с противоядиями, но язык уже не слушался, и челюсти свело судорогой. И тут визирь почувствовал, как неведомая, страшная сила выпрямляет его, превращая позвоночник в негнущуюся палку. В зеркале он увидел свое отражение и ужаснулся: рот оскалился в жуткой ухмылке, глаза вылезли из орбит и остекленели. Прямой и неподвижный, словно деревянная кукла, он сидел на топчане и ощущал, как леденеет все внутри. А у его ног лежал мертвый узник, пригласивший его пройти путь к вечности…
В покоях султана было тихо и тепло. В душноватом сумраке, напоенном запахами благовоний, слабо мерцали светильники. Седобородый визирь, недавно получивший громкий титул Говорящего Прямо в Уши Владыки Мира, развлекал властелина последними дворцовыми сплетнями.
— И тогда твой недостойный слуга, сын собаки Фарух решил утаить секрет бальзама. Но всевидящий Аллах покарал его за коварство. Фарух стал недвижим, лишился речи, не принимал пищу и воду, отправлял естественные надобности под себя и так мучился тридцать три дня, пока шайтаны не унесли его душу в ад!
— Еще один стал бессмертным, — усмехнулся Махмуд.
— Хи-хи-хи, — угодливо засмеялся визирь.
— А что узник? — Владыка взял с блюда персик и подбросил его на ладони.
— Он тоже умер.
— Умер? — задумчиво повторил Махмуд. — Владел ли он тайной бессмертия?
— Не знаю, государь. — Визирь прижал руку к сердцу. — Я слышал, что недостойный Фарух искал тайну бальзама Ибн-Сины не только по твоему повелению. Мне донесли, что он был исполнителем воли Имама исмаилитов.
— Шайтан! — Персик, как снаряд, полетел в стену и оставил на ней мокрое пятно. Султан сердито пристукнул кулаком по колену. — Следи за всеми, Умар! Выискивай людей, которые живут долго, подозрительно долго! Узнавай, почему они слишком задержались на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Пленник глядел себе под ноги. Он был похож на каменное изваяние — безучастный и, недвижный. Визирь воздел руки к низкому потолку:
— Что ты за человек? Тебя не прельщают ни золото, ни власть, тебя не сломили пытки и не ослабило вино! Ты отказываешься даже от жизни и свободы! Почему? Ибн-Сина давно умер. Умер! А султан Махмуд жив! Он даст тебе все. Ты можешь прославить и обессмертить свое имя. Свое, а не Ибн-Сины!.. Опять молчишь? Ладно, мне надоело уговаривать тебя. Хасан!
В узкую дверь протиснулся один из стражников В руках он держал большой мешок из грубого холста.
— Погоди, — глухо сказал узник.
Фарух быстро обернулся: неужели упрямец сдался?
— Поклянись, что выведешь меня из темницы и позволишь собрать все необходимое для приготовления снадобья. Учти, некоторые травы не растут здесь. За ними придется послать.
— Мы пошлем. — Визирь задрожал от нетерпения.
— Еще мне нужен помощник.
— Любой подданный султана в твоем распоряжении, — заверил Фарух.
— Мне не нужен любой. Помощника выберу сам. Вот мои условия. Если ты готов выполнить их, я приготовлю бальзам.
Визирь торопливо забормотал слова клятвы, призывая в свидетели Аллаха, но узник, казалось, не слушал его: он о чем-то размышлял, задумчиво поглаживая ладонью длинную спутанную бороду.
— Все ли ты понял? Сможешь ли ты сделать это как нужно?
— Будь спокоен, брат.
— Все ли ты хорошо запомнил? Не перепутай, кувшинов три, и они должны быть обязательно из глины. Настоям нельзя соприкасаться с металлами.
— Я помню.
— Знание не должно умереть вместе с тобой и не должно попасть в злые руки. Так завешал великий Аш Шейх Урранс! А теперь иди. Нужно еше многое успеть, а время бежит.
Ученик поклонился и вышел. Бывший узник поглядел ему вслед. Правильно ли он сделал, взвалив тяжкую ношу на плечи юноши? Сколько труда стоило отыскать его, скрыть имя, усыпить бдительность визиря и его наушников. Он брал то одного, то другого помощника, тянул время, потом под разными предлогами отказывался от них. Да простит Аллах его лицемерие! А сам тем временем втайне отыскал и приблизил родного брата. И вот теперь отправил его в долгий, полный опасностей путь, надеясь спасти знание : больше некому доверить тайну, пусть брат еще и совсем мальчишка…
Скрипнула дверь, в комнату заглянул слуга: визирь приказал докладывать ему об успехах трижды в день.
— Передай господину, что я готов обрадовать его, — сказал узник.
Фарух вошел торопливой походкой вечно занятого человека. Быстро окинул взглядом комнату, остановил пытливый взгляд на склонившемся в поклоне узнике.
— Ты отослал помощника? Куда, зачем?
— За травами. Ему не следует всего знать и видеть,
— Разумно. — Фарух кивнул. — Я тоже так считаю, поэтому велел сопровождать его двум стражникам. Твой помощник причастен к тайне!
Узник, не дрогнув, выдержал взгляд визиря. Скопцу не откажешь в хитрости, однако они предусмотрели и это: брат не только хорошо знает, какие травы вызывают крепкий сон и беспамятство, но и прекрасно владеет длинным кинжалом, спрятанным под одеждой. Знание не должно умереть!
— Мне передали, что ты готов обрадовать нас, — продолжал Фарух. — Я давно жду и уже устал успокаивать султана.
— Все здесь. — Узник протянул руку в сторону трех маленьких кувшинчиков из глины.
— Вот как? — Визирь оживился. — Но нам нужно проверить действие бальзама! Я прикажу найти умирающего…
— Это не обязательно, — остановил его узник.
— А рецепт? Ты написал рецепт? — Фарух нетерпеливо прищелкнул пальцами.
— Написать недолго. Что стоит подождать лишний час человеку, который собирается приобщиться к вечности? — Узник налил остро пахнувшей темной жидкости в чашу и подал ее визирю.
Фарух понюхал настой.
— Заманчиво. — Он взболтнул лекарство. — Меня давно беспокоит один недуг, но даже Ибн-Сина не смог бы вылечить его… Пей первым!
Он вернул чашу узнику. Под пристальным взглядом визиря тот с поклоном принял ее и отпил половину. Фарух немедленно забрал у него чашу и, немного поколебавшись, сделал глоток.
— Странный вкус. — Он причмокнул губами и удивленно воскликнул: — Мне хочется еще!
— Пей, и тебе уже ничего не будет страшно.
— Да? — Визирь поднес чашу к губам, но вдруг решительно отставил ее. — Нет, на первый раз хватит.
— Вполне, — глухо подтвердил узник.
— Наконец-то ты одумался, — похвалил его Фарух. — Теперь напиши рецепт бальзама.
Узник не ответил. Прислонившись спиной к стене, он пристально смотрел на визиря, и на лице его застыла улыбка.
— Ты оглох? — Фарух рассерженно толкнул его и с воплем отскочил: мертвое тело с деревянным стуком рухнуло на пол. — О Аллах! — Визирь обессиленно сел. — Он принял яд! А я?..
Он хотел крикнуть, позвать на помощь: пусть скорее дадут воды, чтобы промыть желудок, пусть принесут его шкатулку с противоядиями, но язык уже не слушался, и челюсти свело судорогой. И тут визирь почувствовал, как неведомая, страшная сила выпрямляет его, превращая позвоночник в негнущуюся палку. В зеркале он увидел свое отражение и ужаснулся: рот оскалился в жуткой ухмылке, глаза вылезли из орбит и остекленели. Прямой и неподвижный, словно деревянная кукла, он сидел на топчане и ощущал, как леденеет все внутри. А у его ног лежал мертвый узник, пригласивший его пройти путь к вечности…
В покоях султана было тихо и тепло. В душноватом сумраке, напоенном запахами благовоний, слабо мерцали светильники. Седобородый визирь, недавно получивший громкий титул Говорящего Прямо в Уши Владыки Мира, развлекал властелина последними дворцовыми сплетнями.
— И тогда твой недостойный слуга, сын собаки Фарух решил утаить секрет бальзама. Но всевидящий Аллах покарал его за коварство. Фарух стал недвижим, лишился речи, не принимал пищу и воду, отправлял естественные надобности под себя и так мучился тридцать три дня, пока шайтаны не унесли его душу в ад!
— Еще один стал бессмертным, — усмехнулся Махмуд.
— Хи-хи-хи, — угодливо засмеялся визирь.
— А что узник? — Владыка взял с блюда персик и подбросил его на ладони.
— Он тоже умер.
— Умер? — задумчиво повторил Махмуд. — Владел ли он тайной бессмертия?
— Не знаю, государь. — Визирь прижал руку к сердцу. — Я слышал, что недостойный Фарух искал тайну бальзама Ибн-Сины не только по твоему повелению. Мне донесли, что он был исполнителем воли Имама исмаилитов.
— Шайтан! — Персик, как снаряд, полетел в стену и оставил на ней мокрое пятно. Султан сердито пристукнул кулаком по колену. — Следи за всеми, Умар! Выискивай людей, которые живут долго, подозрительно долго! Узнавай, почему они слишком задержались на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144