Я был удивлен, что мистер Эскрит наслышан об этих событиях. Ведь когда матушка приходила в этот дом, он дал ей понять, что долгие годы ничего о ней не знал – и кто же сообщил ему о ее смерти? А откуда он узнал о судьбе Питера Клоудира?
– По правде говоря, вашу матушку я знал мало, – продолжал он. – Вашего отца я знал гораздо лучше.
Сказанное мистером Эскритом было полной противоположностью тому, что было известно об этой истории мне. Не тронулся ли он умом? По-видимому, нет; мои слова как будто задели ненароком какую-то скрытую в нем пружину: из его уст полилась живая связная речь; он припоминал детали, называл имена и даты без малейшего усилия. Слушая мистера Эскрита, я, однако же, убеждался, что при всей ясности и отчетливости, свойственным его рассказу о давным-давно минувших событиях, он путался в их отношениях с настоящим – или, вернее сказать, в собственных отношениях с прошлым.
Глава 87
Я мало знал вашу матушку. Гораздо лучше знал вашего отца: впервые я оказался в этом доме почти что мальчиком, поступив на службу к старому мистеру Джеффри Хаффаму – собственно, тогда я находился приблизительно в том же возрасте, что и вы сейчас, прошу вашего прощения, мастер Джон, не сочтите за непочтительность.
Не думаю, что вам будет интересно, если я начну пространно рассказывать о себе, а посему не стану обременять вас историей моей жизни; скажу только, что родился в бедной семье, чему всегда верил. Став постарше, я узнал, что я – приемный ребенок, но так и не смог выпытать у моих названных родителей имена настоящих. Вам, мастер Джон, выпало счастье происходить из старинного рода, по праву наделенного фамильной гордостью, так что вы и представить себе не можете, каково понятия не иметь, кто ваш отец и тем более ваша мать. Но даже и в вашем случае доказать собственную законнорожденность не так-то просто, и я это вам опишу.
Меня забрали из школы в пятнадцать лет и определили учиться на адвоката в конторе мистера Патерностера, ведавшего обширными юридическими делами мистера Хаффама. В ту пору, о которой я говорю, старому джентльмену понадобился помощник, наподобие секретаря или писца: разбираться с корреспонденцией и заниматься юридическими вопросами, поскольку он постоянно обращался в суд. И вот мистер Хаффам обратился к мистеру Патерностеру с просьбой найти подающего надежды юношу; тот привел меня сюда, и старому джентльмену – мне он показался очень старым, тогда ему было за шестьдесят, а теперь для меня это вовсе не возраст – я, видимо, понравился. Помню это до сего дня, хотя было это очень-очень давно. Протекция мистера Патерностера сулила мне успешную адвокатскую карьеру: не имея собственного состояния, без нужных связей, я потратил бы на достижение успеха долгие годы, но он был ко мне очень расположен, и я не без оснований полагал, что могу надеяться с его стороны на всяческое содействие. Тем не менее мистер Патерностер настойчиво склонял меня принять предложение мистера Хаффама, и я рассудил, что оно даст мне благоприятный шанс продвинуться в избранной профессии.
Выяснилось, однако, что в выборе я ошибся. Правда, в первые несколько лет, которые я провел здесь, все шло хорошо. Тогда Хаффамы, разумеется, еще оставались богатым, влиятельным семейством; мне приходилось вести для мистера Джеффри одновременно множество дел, что начинающего юриста не могло не увлекать. В чем заключались мои обязанности? Поначалу – довольно скромные: я помогал в управлении имением. Главным управляющим был тогда, конечно, мистер Фортисквинс: он распоряжался собственностью в деревне и собирал арендную плату, а мистер Патерностер служил городским агентом. Мистеру Хаффаму нужно было одно: чтобы кто-то писал за него письма, снимал с бумаг копии и решал текущие деловые вопросы – в этом доме постоянно толпился народ. Как грустно видеть его теперь пустым и обветшавшим!
Поскольку здоровье мистера Джеффри не позволяло ему часто посещать Хафем, мне приходилось то и дело отправляться туда с разными поручениями и встречаться с управляющим и арендаторами. Большой новый дом, конечно, еще не был достроен, и строительные работы прекратились несколько лет назад, когда мистер Джеффри начал испытывать тяжелые денежные затруднения. Я слышал, мастер Джон, что новые владельцы продолжали строительство, однако не знаю, последовали ли они проекту, которому так страстно был предан ваш дедушка: он твердо решил возвести самый большой и лучший дом в графстве, намереваясь придать ему форму сплющенной латинской буквы «Н», во славу родового имени; центральное здание изображало собой перемычку, а оба крыла должны были располагаться по бокам. (Он питал пристрастие к этой фигуре, и первое, что сделал по прибытии в имение в бытность еще юношей, это высадил перед Старым Холлом квинканкс из деревьев – четыре дерева по углам квадрата, одно в середине, и перед каждым установил статую.) Увы, довершить постройку дома при его жизни не удалось, однако главное здание стояло там уже несколько лет, и в нем жило семейство во время своих приездов. В последний раз, когда я видел имение, деревня близ Старого Холла еще не была снесена, а парк не был благоустроен – как, по-видимому, это сделано сейчас. Думаю, все выглядит очень красиво, хотя я и не надеюсь когда-либо там побывать.
Там я встретил впервые вашего отца: он часто приезжал в деревню на охоту. Тогда он учился в университете и приезжал с друзьями. Мы были с ним одногодки, но он, занятый лошадьми и собаками, в окружении изысканных друзей, внимания на меня почти не обращал. Но как странно поворачиваются события! Теперь он лежит в могиле – долго – да уже добрых пятнадцать лет. А богатство и земли, которые он ожидал унаследовать, – что со всем этим сталось? И здесь вы, его сын, – почти такой же бедняк, каким был и я, когда впервые явился в этот дом, примерно в том же возрасте. Теперь этот дом – мой, а у вас нет почти ничего. Невольно поверишь, что все предопределено заранее.
Во время моих приездов я, конечно, не оставался в главном доме – ведь был всего лишь наемным служащим, а не членом семьи, и потому сначала остановился у мистера Фортисквинса, который проживал тогда с женой в части Старого Холла. Женат он был на юной красивой женщине, много его моложе. Как она ненавидела это угрюмое, мрачное жилище! Но вы ведь его помните – вы сами там жили до недавнего времени, разве не так? Теперь, наверное, оно в еще большем запустении: я говорю о давнем прошлом, а Старый Холл опустел за двадцать лет до того, когда ваш дедушка с женой и дочерьми перебрался в главную часть нового здания.
Мистер и миссис Фортисквинс занимали только часть Старого Холла: второе крыло было заперто. И кого-то там содержали под замком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177