Приблизившись, я увидел, что лицо у нее (несмотря на подрумяненные щеки) сильно постарело. Хотя она улыбалась, взгляд ее оставался пустым и безучастным, а поскольку она говорила невнятно, первые слова я разобрал с трудом, но смысл сказанного понял.
– Вы ошиблись, – возразил я. – Я ваш старый друг.
Мне не сразу удалось растолковать, кто я такой. Вспомнив же меня наконец, мисс Квиллиам пришла в заметное волнение. Она собралась с мыслями и первым делом спросила меня о матери. Услышав ответ, она опустила глаза и закусила губу.
– Я часто вспоминала ее, – промолвила она. – И вас тоже. Время, когда мы жили на Орчард-стрит, было последним… я не могу сказать «последним счастливым периодом моей жизни», но по крайней мере…
Она осеклась, и я положил ладонь ей на руку и сказал, что понимаю, что она имеет в виду.
После непродолжительной паузы мисс Квиллиам велела слуге принести кофе для нас обоих. Отвечая на ее расспросы, я коротко описал некоторые обстоятельства смерти моей матери и события, приключившиеся со мной позже: преследования, которым я подвергся со стороны врагов, в свое время преследовавших мою мать; побег из сумасшедшего дома, куда меня посадили; и, наконец, период моей службы у Момпессонов, о цели которой я не стал распространяться, а она не спросила.
– Скажите, вам известно что-нибудь о Генриетте? – живо осведомилась мисс Квиллиам. – Меня всегда беспокоила судьба этой странной девочки.
Я ответил, что несколько раз разговаривал с Генриеттой и что, когда виделся с ней в последний раз, около полугода назад, она находилась в добром здравии. Затем я сказал, что у меня есть особые причины интересоваться Момпессонами, и попросил мисс Квиллиам рассказать все, что она помнит о времени своей службы в их доме.
– Однажды я рассказывала вам свою историю, но многое из нее утаила, – промолвила она. – Если бы я тогда поведала вам всю правду, возможно, таким образом я спасла бы Генриетту, но я стыдилась. И хотела пощадить ее невинность.
Она невесело рассмеялась.
Я не стал говорить, что однажды невольно услышал ее откровенные признания, и мисс Квиллиам снова рассказала мне все, в тех же самых выражениях – разве только на сей раз подробнее остановилась на обстоятельствах, в силу которых оказалась в Лондоне.
– Когда мне шел пятнадцатый год, моя бабушка умерла, и меня отправили в работный дом. После того как дедушка оставил без ответа мою просьбу о помощи, я обратилась за содействием к сэру Томасу.
– Это друг Дейвида Момпессона?
– Да, сэр Томас Деламейтер. Именно он отдал сэру Чарльзу Памплину приход, который его дядя обещал моему отцу.
– Памплину! – воскликнул я.
Я описал ей друга Генри Беллринджера, и она подтвердила, что, по-видимому, он и есть тот самый джентльмен.
– Он сыграл не последнюю роль в моей истории, – сказала она со слабой улыбкой, – ибо по наущению сэра Томаса написал мне письмо, в котором представил упомянутого джентльмена человеком, заслуживающим моего безусловного доверия. В своем послании мистер Памплин выражал искреннее сожаление о том, что невольно, совершенно невольно явился виновником бед, постигших мою семью. Мы с ним вступили в переписку, и несколькими годами позже, когда мое обучение в школе сиделок подошло к концу, он предложил мне приехать в Лондон и пообещал при содействии сэра Томаса найти мне место гувернантки. В наивности своей я приняла приглашение. Нужно ли говорить, что последовало дальше? Он снял для меня комнаты в доме миссис Малатратт, производившей впечатление самой респектабельной дамы. «Вполне естественно, – думала я, – что мой благодетель, сэр Томас, навещает меня». – Она тяжело вздохнула. – Мне едва стукнуло семнадцать, я совсем не знала жизни и не имела ни пенни в кармане. Однако год спустя я все же настояла на своем праве жить самостоятельно, и именно тогда он устроил меня гувернанткой к Момпессонам, своим старым знакомым. Он полагал, что таким образом сохранит власть надо мной. Когда я отправилась в хафемское поместье, мне пришлось оставить все свои сундуки с подарками сэра Томаса в доме миссис Малатратт – как оказалось, к счастью, ибо в противном случае я не встретилась бы снова с вами и вашей матерью. Однако со вновь обретенной независимостью мои беды не кончились, поскольку сэр Томас сообщил мистеру – теперь следует говорить, сэру Дейвиду – Момпессону о нашей с ним связи, и именно поэтому последний стал настойчиво домогаться меня. Тем не менее я была счастлива в хафемском поместье, когда несколько месяцев кряду общалась с Генриеттой, – по-настоящему счастлива в первый и последний раз в жизни.
Значит, именно от сэра Томаса она получила в подарок хранившиеся в сундуках шелковые платья, о которых мне рассказала служанка миссис Первиенс. Теперь я поверил, что она говорит правду.
Мисс Квиллиам продолжала рассказывать историю, однажды поведанную моей матери. Пока она описывала события той роковой ночи, когда Дейвид Момпессон отвез ее в Воксхолл-Гарден, пока говорила о миссис Первиенс и Гарри и всем прочем, какая-то смутная мысль брезжила в глубине моего сознания, но я никак не мог извлечь ее на поверхность.
– Когда я покинула дом на Брук-стрит и вернулась к мисс Малатратт, – продолжала мисс Квиллиам, – она не позволила мне вывезти сундуки, содержимое которых являлось единственным моим достоянием. Оказывается, сэр Томас задолжал ей плату за проживание в комнатах другого несчастного юного создания, которое поселил здесь до меня. Наконец мисс Малатратт заплатил мистер Памплин, когда привез к ней в дом очередную жертву, ибо он, скажу прямо, поставляет сэру Томасу девушек. Тогда она отдала мне мои вещи, незадолго до нашей с вами встречи на Орчард-стрит.
Я спросил, рассказывала ли ей или давала ли читать моя мать историю своей жизни, которую писала в то время, и знает ли она все обстоятельства смерти моего деда и моего появления на свет.
– Я не помню, – сказала она.
– Вы не помните, знали ли вы историю, – или вы знали историю, но забыли?
Мисс Квиллиам помотала головой, и я понял, что не получу ответа, – но я в любом случае знал его.
Она вкратце поведала мне о событиях, приключившихся с ней со времени последней нашей встречи, после которой миссис Первиенс отправила ее в Париж. По возвращении она порвала отношения со своей покровительницей и, как следствие, провела несколько месяцев во Флите. Именно тогда она рассказала мне о встрече с нашими друзьями с Орчард-стрит, которые к счастью (или к несчастью!), примирились и воссоединились. Более говорить нам было не о чем, и я с печальным сердцем откланялся и поспешил домой.
Что же касается до дальнейшей судьбы мисс Квиллиам, друзья мои (если на минуту обратиться к вам прямо), то, коли она занимает вас, вам будет интересно узнать, что через пару лет до меня дошли слухи о ней – хотя с тех пор я уже ничего не слышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
– Вы ошиблись, – возразил я. – Я ваш старый друг.
Мне не сразу удалось растолковать, кто я такой. Вспомнив же меня наконец, мисс Квиллиам пришла в заметное волнение. Она собралась с мыслями и первым делом спросила меня о матери. Услышав ответ, она опустила глаза и закусила губу.
– Я часто вспоминала ее, – промолвила она. – И вас тоже. Время, когда мы жили на Орчард-стрит, было последним… я не могу сказать «последним счастливым периодом моей жизни», но по крайней мере…
Она осеклась, и я положил ладонь ей на руку и сказал, что понимаю, что она имеет в виду.
После непродолжительной паузы мисс Квиллиам велела слуге принести кофе для нас обоих. Отвечая на ее расспросы, я коротко описал некоторые обстоятельства смерти моей матери и события, приключившиеся со мной позже: преследования, которым я подвергся со стороны врагов, в свое время преследовавших мою мать; побег из сумасшедшего дома, куда меня посадили; и, наконец, период моей службы у Момпессонов, о цели которой я не стал распространяться, а она не спросила.
– Скажите, вам известно что-нибудь о Генриетте? – живо осведомилась мисс Квиллиам. – Меня всегда беспокоила судьба этой странной девочки.
Я ответил, что несколько раз разговаривал с Генриеттой и что, когда виделся с ней в последний раз, около полугода назад, она находилась в добром здравии. Затем я сказал, что у меня есть особые причины интересоваться Момпессонами, и попросил мисс Квиллиам рассказать все, что она помнит о времени своей службы в их доме.
– Однажды я рассказывала вам свою историю, но многое из нее утаила, – промолвила она. – Если бы я тогда поведала вам всю правду, возможно, таким образом я спасла бы Генриетту, но я стыдилась. И хотела пощадить ее невинность.
Она невесело рассмеялась.
Я не стал говорить, что однажды невольно услышал ее откровенные признания, и мисс Квиллиам снова рассказала мне все, в тех же самых выражениях – разве только на сей раз подробнее остановилась на обстоятельствах, в силу которых оказалась в Лондоне.
– Когда мне шел пятнадцатый год, моя бабушка умерла, и меня отправили в работный дом. После того как дедушка оставил без ответа мою просьбу о помощи, я обратилась за содействием к сэру Томасу.
– Это друг Дейвида Момпессона?
– Да, сэр Томас Деламейтер. Именно он отдал сэру Чарльзу Памплину приход, который его дядя обещал моему отцу.
– Памплину! – воскликнул я.
Я описал ей друга Генри Беллринджера, и она подтвердила, что, по-видимому, он и есть тот самый джентльмен.
– Он сыграл не последнюю роль в моей истории, – сказала она со слабой улыбкой, – ибо по наущению сэра Томаса написал мне письмо, в котором представил упомянутого джентльмена человеком, заслуживающим моего безусловного доверия. В своем послании мистер Памплин выражал искреннее сожаление о том, что невольно, совершенно невольно явился виновником бед, постигших мою семью. Мы с ним вступили в переписку, и несколькими годами позже, когда мое обучение в школе сиделок подошло к концу, он предложил мне приехать в Лондон и пообещал при содействии сэра Томаса найти мне место гувернантки. В наивности своей я приняла приглашение. Нужно ли говорить, что последовало дальше? Он снял для меня комнаты в доме миссис Малатратт, производившей впечатление самой респектабельной дамы. «Вполне естественно, – думала я, – что мой благодетель, сэр Томас, навещает меня». – Она тяжело вздохнула. – Мне едва стукнуло семнадцать, я совсем не знала жизни и не имела ни пенни в кармане. Однако год спустя я все же настояла на своем праве жить самостоятельно, и именно тогда он устроил меня гувернанткой к Момпессонам, своим старым знакомым. Он полагал, что таким образом сохранит власть надо мной. Когда я отправилась в хафемское поместье, мне пришлось оставить все свои сундуки с подарками сэра Томаса в доме миссис Малатратт – как оказалось, к счастью, ибо в противном случае я не встретилась бы снова с вами и вашей матерью. Однако со вновь обретенной независимостью мои беды не кончились, поскольку сэр Томас сообщил мистеру – теперь следует говорить, сэру Дейвиду – Момпессону о нашей с ним связи, и именно поэтому последний стал настойчиво домогаться меня. Тем не менее я была счастлива в хафемском поместье, когда несколько месяцев кряду общалась с Генриеттой, – по-настоящему счастлива в первый и последний раз в жизни.
Значит, именно от сэра Томаса она получила в подарок хранившиеся в сундуках шелковые платья, о которых мне рассказала служанка миссис Первиенс. Теперь я поверил, что она говорит правду.
Мисс Квиллиам продолжала рассказывать историю, однажды поведанную моей матери. Пока она описывала события той роковой ночи, когда Дейвид Момпессон отвез ее в Воксхолл-Гарден, пока говорила о миссис Первиенс и Гарри и всем прочем, какая-то смутная мысль брезжила в глубине моего сознания, но я никак не мог извлечь ее на поверхность.
– Когда я покинула дом на Брук-стрит и вернулась к мисс Малатратт, – продолжала мисс Квиллиам, – она не позволила мне вывезти сундуки, содержимое которых являлось единственным моим достоянием. Оказывается, сэр Томас задолжал ей плату за проживание в комнатах другого несчастного юного создания, которое поселил здесь до меня. Наконец мисс Малатратт заплатил мистер Памплин, когда привез к ней в дом очередную жертву, ибо он, скажу прямо, поставляет сэру Томасу девушек. Тогда она отдала мне мои вещи, незадолго до нашей с вами встречи на Орчард-стрит.
Я спросил, рассказывала ли ей или давала ли читать моя мать историю своей жизни, которую писала в то время, и знает ли она все обстоятельства смерти моего деда и моего появления на свет.
– Я не помню, – сказала она.
– Вы не помните, знали ли вы историю, – или вы знали историю, но забыли?
Мисс Квиллиам помотала головой, и я понял, что не получу ответа, – но я в любом случае знал его.
Она вкратце поведала мне о событиях, приключившихся с ней со времени последней нашей встречи, после которой миссис Первиенс отправила ее в Париж. По возвращении она порвала отношения со своей покровительницей и, как следствие, провела несколько месяцев во Флите. Именно тогда она рассказала мне о встрече с нашими друзьями с Орчард-стрит, которые к счастью (или к несчастью!), примирились и воссоединились. Более говорить нам было не о чем, и я с печальным сердцем откланялся и поспешил домой.
Что же касается до дальнейшей судьбы мисс Квиллиам, друзья мои (если на минуту обратиться к вам прямо), то, коли она занимает вас, вам будет интересно узнать, что через пару лет до меня дошли слухи о ней – хотя с тех пор я уже ничего не слышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177