Я был сражен столь бескомпромиссным анализом Бариано.
– Вы проводите очень тонкие различия, – осторожно заметил я.
– Разумеется! Такова природа чистого мышления.
Я указал туда, где лунный свет, проникая сквозь листву, ложился на черную воду филигранными серебряными лепестками.
– Разве это не красиво? Разве недостойно хотя бы быть замеченным?
– Шарм здесь, конечно, есть. Но ваши умственные процессы несколько… неаккуратны. Вы должны были бы заметить, что в этом явлении отсутствует концептуальная цельность. Это хаос, абстракция, ничто.
– Но это «ничто» создает настроение! Разве не такова главная функция красоты?
– В принципе, да, – спокойно ответил Бариано. – Но позвольте мне рассказать вам одну притчу или, если предпочитаете иное название, указать парадокс. Представьте, что вы спите. И вот ваши сны уводят вас в общество соблазнительных женщин, которые начинают делать вам не менее соблазнительные предложения. В это время к вам на постель взбирается крупный грязный щенок, укладывается к вам на живот и начинает беззаботно стучать длинным волосатым хвостом вам по лбу. Вы поворачиваетесь, и ваше лицо оказывается прижатым прямо к его соответствующему органу. Но во сне вам кажется, что это прекрасная женщина целует вас влажными от желания губами, давая нежнейшее наслаждение. Вы возбуждены, вы испытываете почти оргазм! Но вдруг просыпаетесь и обнаруживаете истинное положение вещей. Какое разочарование! И вот теперь будьте внимательны! Порадует ли вас тот восторг, который вы пережили? Или, побив нахальное животное, вы погрузитесь в неприятное, обиженное состояние разочарования? Аргументы есть за любое развитие событий. Если хотите, я могу привести некоторые из этих аргументов.
– Нет, спасибо, – отказался я. – Вы сказали достаточно. В будущем, однако, если я вдруг стану наслаждаться чем-либо в моих снах, я сначала непременно постараюсь убедиться в реальности моего объекта наслаждений.
– Мудрое решение, – пробормотал Бариано. Больше я решил ни о чем не спрашивать своего попутчика, опасаясь, что только усугублю его теоретический пыл относительно примитивности жителей Сферы Гаеана.
Ближе к средине третьего дня плавания вдоль берегов стали появляться доки и деревенские коттеджи, а затем и небольшие усадьбы, тонувшие в старых садах. Некоторые из них даже напоминали дворцы, одни – старые, другие – просто древние, а иногда и настоящие развалины. Время от времени в садах можно было увидеть людей, которые двигались с какой-то ленью, словно сами были частью этого леса.
– Сейчас не сезон для деревенской жизни, хотя во многих домах живут круглый год. Это бывает особенно часто, когда в семье есть дети. Видите, вон малыши играют на лужайке.
Я в самом деле увидел пару ребятишек с развевающимися черными волосами. Они бежали по траве босиком, оба в высоких гольфах, только один в голубых, а другой в зеленых, как трава. Дети показались мне очень живыми и счастливыми.
– Здесь они в относительной безопасности, вампиры избегают уединенных лесов.
Двое садовников устанавливали изгородь; оба загорелые, небольшие, гибкие, почти нежные, они на удивление ловко управлялись с садовыми инструментами. Их правильные, может быть, несколько излишне вялые, лица обрамляли легкие волосы цвета пыли.
– Кто это? – не удержался я.
– Это сейшани. Они регулярно делают всю необходимую по хозяйству работу, на этом строится их жизнь. Нам они необходимы, как воздух. Они подрезают деревья, выращивают, молотят рожь и пекут хлеб, чинят дома и меняют крыши. Они чистоплотны, вежливы и трудолюбивы. Но они не могут сражаться и совершенно бесполезны в борьбе против лоуклоров или вампиров, поэтому роумы-шевалье вынуждены защищать их с оружием в руках. Впрочем, теперь уже поздно; каждый год вампиры занимают очередной старый дворец.
– И вы действительно ничего не можете с этим сделать?
– Действительно. Вампиры занимают родовые склепы за дворцами и выкапывают огромную сеть подземных коммуникаций. Так что они всегда присутствуют где-то на окраине нашего сознания, и никто не осмелится бродить ни по лесу, ни по городу один.
На следующее утро мы, наконец, оказались в Роумарте. Напоследок Скейн обогнула какое-то уродливое здание с тяжелыми стенами из коричневого кирпича и свернула на северо-восток, где лес снова превращался в саванну, а потом в Танганские степи.
Мы причалили к эспланаде, и началась высадка. – Вам нужно в Коллоквари, где заседают советники, – тут Бариано на мгновение заколебался, но затем продолжил: – Я провожу вас туда, где принимают петиции. Вы уже многое от меня услышали о здешних обычаях, поэтому не должны питать иллюзий и надеяться на скорое решение вашего вопроса. В нем столкнется слишком много противоречивых мнений.
8
Тут Майхак прервал свой рассказ.
– Не хочу утруждать вас излишним обилием деталей…
– Вы нас не утруждаете, совсем нет! – воскликнула Скёрл.
– И тем не менее, если я буду рассказывать все, что узнал о роумах и Роумарте, их обычаях, рашудо-философии и общественном строе, об устройстве дворцов, о пристрастиях в еде и сне, о придворных ритуалах, о культивируемом бретерстве их рыцарей – шевалье, об их страхе перед вампирами – это займет слишком много времени, и мы рискуем никогда не добраться до самой сути нашего ужасного приключения. Теперь, Джейро, ты все-таки можешь мне налить добрый бокал хайлировского вина, и я пока посижу и помолчу минуты две-три, чтобы собраться с мыслями.
Джейро наполнил три бокала золотым Эстрезас. Майхак взял свое вино, откинулся на спинку кресла и задумался. Наконец он сказал:
– Я все же попытаюсь вкратце рассказать вам о Роумарте, поскольку это, может быть, самый красивый город из всех, что когда-либо создавали люди. Правда, многие здания уже пустовали, а дивные сады начинали беспорядочно зарастать. Декаданс так и разливался вокруг, словно аромат подгнивающих фруктов. Тем не менее роумы настаивали на своем образе жизни и неуклонно соблюдали все свои сложные церемонии. По несколько раз в день они меняли костюмы в строгом соответствии с той ролью, которой требовал тот или иной час.
Здесь важно понять природу первых поселенцев. Это была интеллектуальная элита, и прежде всего – биологи-генетики, отстраненные по гаеанским законам ото всех исследований, связанных с так называемым «радикальным проектом». И на Фадере они получили полную свободу.
Вначале эти первые поселенцы использовали в качестве рабов местное население, но это причиняло много неудобств. Рабы заболевали или старели и в конце концов все равно умирали. К тому же они часто бывали упрямы, глупы или ленивы, просто непослушны, отчего производительность их труда оказывалась весьма низкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126