На полках внутри была бутылка кетчупа, зачерствевшая буханка хлеба и початый ящик с пивом. «Интересно, где Дилан покупал свои припасы?» – мельком подумал Калеб. Уж не на Краю Света, во всяком случае.
Царившие в комнате запахи заставили Мэгги поморщиться.
– Не думаю, что Гвинет спрятала свою котиковую шкуру в холодильнике.
– Согласен. – Калеб закрыл дверцу.
Забудь о брате. Сейчас для него имела значение только Мэгги.
– Наверное, мне стоит посмотреть снаружи, пока ты будешь искать внутри, – предложила она.
Калеб окинул взглядом четыре квадратные стены и узкий коридор, который вел… Куда, в спальню? В ванную?
– Тут и искать-то особенно негде.
Губы Мэгги дрогнули в улыбке.
– В таком случае ты быстро управишься.
Ему не нравилось то, что им придется разделиться. Но, в конце концов, они были на острове, на котором его братец даже не озаботился запереть дверь…
– Держись поближе к дому, – предостерег он ее. – Чтобы я мог тебя видеть.
Она безмятежно взглянула на него сквозь ресницы.
– Конечно.
И от этой большеглазой невинности в голове у него зазвенели тревожные колокольчики.
Но ведь она дождалась его в ресторане.
– Похоже, нам придется заниматься этим вместе, – сказала она.
Он хотел верить ей.
Вынужден был верить ей.
Калеб широкими шагами двинулся по коридору.
* * *
Глядя, как высокая, сильная фигура Калеба исчезает в дверном проеме, Маргред ощутила непреодолимое желание окликнуть его, заставить вернуться, шепнуть ему что-нибудь на прощание, поцеловать…
Глупое, женское, человеческое желание.
Она нетерпеливо выскочила через переднюю дверь на крыльцо и быстрыми шагами пересекла небольшой дворик, залитый лучами яркого солнца, заросший ромашками и чертополохом. Оказавшись в тени высокой ели, она обернулась и бросила последний взгляд на дом.
А потом побежала изо всех сил.
* * *
Калеб осматривал комнату так, как привык осматривать место преступления, сунув руки в карманы, оценивающе скользя взглядом по окружающей обстановке и держа в узде обуревавшие его эмоции.
Если это действительно была комната Дилана, то вкусы его братца за прошедшие двадцать пять лет не особенно изменились. Темно-синее полосатое покрывало на кровати было из того же самого грубого, стеганого материала, что и в детстве. Мебель была старомодной и разнокалиберной. И только королевских размеров матрас и украшенный изысканной резьбой морской сундучок, стоявший в ногах кровати, свидетельствовали о том, что Дилан вырос.
Изменился.
Небольшая фотография в рамочке на комоде привлекла внимание Калеба. Он подошел ближе и наклонился, чтобы рассмотреть ее повнимательнее.
От удивления в горле у него застрял комок. Он узнал фотографию. Проклятье! Ведь он сам снят на ней, в возрасте десяти лет, с Люси на коленях. А позади них, нахмурившись и сердито глядя в объектив, стоял тринадцатилетний Дилан.
Воспоминания обрушились на Калеба, как боль от старой, внезапно открывшейся раны: вот мать, смеющаяся и довольная, глядя на них в видоискатель фотоаппарата, просит Дилана улыбнуться. Интересно, знала ли она тогда, что вот-вот бросит их? Или она сохранила снимок на память о своих детях, которых оставила одних? Быть может, и брат сохранил эту старую фотографию по той же причине?
Или, как знать, фотография, как и покрывало на кровати, и плесень на кухне, стали для Дилана настолько привычными за долгие годы, что он просто не видел и не замечал их?
Впрочем, Калебу было плевать на мотивы и резоны своего чертова братца.
Он отдернул занавеску встроенного шкафа для одежды и с удивлением обнаружил вполне современный гардероб. Быстро просмотрев содержимое выдвижных ящиков комода с зеркалом, он перенес свое внимание на морской сундучок в ногах кровати.
Но его взгляд почему-то не мог остановиться на нем. Соскальзывал и уходил в сторону. Калеб нахмурился. Это не походило на магический полог, наброшенный на остров. Он отчетливо видел проклятую штуковину. Но при этом испытывал странное нежелание подойти к сундучку ближе. Коснуться его.
Не обращая внимания на взбунтовавшееся чутье и неприятное покалывание в кончиках пальцев, он тяжело опустился на колени рядом с сундучком и поднял крышку.
Калеб негромко присвистнул от удивления, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Он все-таки сорвал джекпот!
Нашел клад, закопанный пиратами на берегу, Святой Грааль рыцарей-крестоносцев, горшок с золотом на конце радуги. Он уставился на россыпь сверкающих монет с изображениями богинь и королей, индейцев и орлов. Слитки золота просвечивали сквозь длинные пряди богатого… Меха.
Котиковая шкура.
Сердце кузнечным молотом бухало в груди. Шкура Гвинет? Или Дилана?
Только Мэгги могла дать ответ на этот вопрос.
Значит, надо позвать ее.
Он видел, что сделал демон с ее погибшей подругой. Мэгги жаловалась на то, что Калеб не понимает, с чем им пришлось столкнуться, но он хорошо знал обличья зла. В конце концов, он был полицейским. Солдатом. Он видел умерших детей и избитых жен, застреленных владельцев магазинов и взорванных школьников. Он знал, что могут сотворить с себе подобными люди, обуреваемые ненавистью или жадностью, одержимые высокоумной политической риторикой или религиозным исступлением.
С жалким оружием в руках он сражался против врага, которого невозможно победить, против бедности, преступности и безнадежности, против фанатиков и инсургентов.
И сейчас он будет драться, потому что у него нет другого выхода. Потому что кроме него некому больше было это сделать, а Мэгги не сможет справиться со здешним злом в одиночку.
Но если они проиграют, если на них в буквальном смысле обрушится ад, он хотел, чтобы она уцелела. По крайней мере котиковая шкура даст ей шанс на спасение, шанс вернуться в море, которое она так любит.
А если они победят…
Калеб опустил крышку сундучка, недовольно отметив про себя, что у него дрожат руки. Он не мог позволить себе раздумывать над тем, что сделает Мэгги, если они победят.
* * *
Мэгги ломилась сквозь заросли по скользкой, поросшей бурьяном тропинке, словно за нею по пятам гнались псы Ада во главе с Цербером.
Или демон.
Быстрее, еще быстрее! Она поскользнулась на ковре из опавших сосновых иголок. Дыхание с хрипом вырывалось у нее из груди. Вдох. Выдох. В ушах шумела кровь.
Она выскочила из тени на яркий солнечный свет. Зажмурившись и ничего не видя перед собой, она споткнулась, полетела вперед и натолкнулась на что-то – кого-то – теплое. Мягкое. На какого-то мужчину.
Она едва не вскрикнула от неожиданности и испуга.
Крепкие руки схватили ее за плечи.
– Маргред?
Открыв глаза, она увидела перед собой Дилана, только что вылезшего из воды. Кожа его отливала мягким золотом в лучах послеполуденного солнца, а котиковая шкура подобно полотенцу была обернута вокруг талии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Царившие в комнате запахи заставили Мэгги поморщиться.
– Не думаю, что Гвинет спрятала свою котиковую шкуру в холодильнике.
– Согласен. – Калеб закрыл дверцу.
Забудь о брате. Сейчас для него имела значение только Мэгги.
– Наверное, мне стоит посмотреть снаружи, пока ты будешь искать внутри, – предложила она.
Калеб окинул взглядом четыре квадратные стены и узкий коридор, который вел… Куда, в спальню? В ванную?
– Тут и искать-то особенно негде.
Губы Мэгги дрогнули в улыбке.
– В таком случае ты быстро управишься.
Ему не нравилось то, что им придется разделиться. Но, в конце концов, они были на острове, на котором его братец даже не озаботился запереть дверь…
– Держись поближе к дому, – предостерег он ее. – Чтобы я мог тебя видеть.
Она безмятежно взглянула на него сквозь ресницы.
– Конечно.
И от этой большеглазой невинности в голове у него зазвенели тревожные колокольчики.
Но ведь она дождалась его в ресторане.
– Похоже, нам придется заниматься этим вместе, – сказала она.
Он хотел верить ей.
Вынужден был верить ей.
Калеб широкими шагами двинулся по коридору.
* * *
Глядя, как высокая, сильная фигура Калеба исчезает в дверном проеме, Маргред ощутила непреодолимое желание окликнуть его, заставить вернуться, шепнуть ему что-нибудь на прощание, поцеловать…
Глупое, женское, человеческое желание.
Она нетерпеливо выскочила через переднюю дверь на крыльцо и быстрыми шагами пересекла небольшой дворик, залитый лучами яркого солнца, заросший ромашками и чертополохом. Оказавшись в тени высокой ели, она обернулась и бросила последний взгляд на дом.
А потом побежала изо всех сил.
* * *
Калеб осматривал комнату так, как привык осматривать место преступления, сунув руки в карманы, оценивающе скользя взглядом по окружающей обстановке и держа в узде обуревавшие его эмоции.
Если это действительно была комната Дилана, то вкусы его братца за прошедшие двадцать пять лет не особенно изменились. Темно-синее полосатое покрывало на кровати было из того же самого грубого, стеганого материала, что и в детстве. Мебель была старомодной и разнокалиберной. И только королевских размеров матрас и украшенный изысканной резьбой морской сундучок, стоявший в ногах кровати, свидетельствовали о том, что Дилан вырос.
Изменился.
Небольшая фотография в рамочке на комоде привлекла внимание Калеба. Он подошел ближе и наклонился, чтобы рассмотреть ее повнимательнее.
От удивления в горле у него застрял комок. Он узнал фотографию. Проклятье! Ведь он сам снят на ней, в возрасте десяти лет, с Люси на коленях. А позади них, нахмурившись и сердито глядя в объектив, стоял тринадцатилетний Дилан.
Воспоминания обрушились на Калеба, как боль от старой, внезапно открывшейся раны: вот мать, смеющаяся и довольная, глядя на них в видоискатель фотоаппарата, просит Дилана улыбнуться. Интересно, знала ли она тогда, что вот-вот бросит их? Или она сохранила снимок на память о своих детях, которых оставила одних? Быть может, и брат сохранил эту старую фотографию по той же причине?
Или, как знать, фотография, как и покрывало на кровати, и плесень на кухне, стали для Дилана настолько привычными за долгие годы, что он просто не видел и не замечал их?
Впрочем, Калебу было плевать на мотивы и резоны своего чертова братца.
Он отдернул занавеску встроенного шкафа для одежды и с удивлением обнаружил вполне современный гардероб. Быстро просмотрев содержимое выдвижных ящиков комода с зеркалом, он перенес свое внимание на морской сундучок в ногах кровати.
Но его взгляд почему-то не мог остановиться на нем. Соскальзывал и уходил в сторону. Калеб нахмурился. Это не походило на магический полог, наброшенный на остров. Он отчетливо видел проклятую штуковину. Но при этом испытывал странное нежелание подойти к сундучку ближе. Коснуться его.
Не обращая внимания на взбунтовавшееся чутье и неприятное покалывание в кончиках пальцев, он тяжело опустился на колени рядом с сундучком и поднял крышку.
Калеб негромко присвистнул от удивления, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Он все-таки сорвал джекпот!
Нашел клад, закопанный пиратами на берегу, Святой Грааль рыцарей-крестоносцев, горшок с золотом на конце радуги. Он уставился на россыпь сверкающих монет с изображениями богинь и королей, индейцев и орлов. Слитки золота просвечивали сквозь длинные пряди богатого… Меха.
Котиковая шкура.
Сердце кузнечным молотом бухало в груди. Шкура Гвинет? Или Дилана?
Только Мэгги могла дать ответ на этот вопрос.
Значит, надо позвать ее.
Он видел, что сделал демон с ее погибшей подругой. Мэгги жаловалась на то, что Калеб не понимает, с чем им пришлось столкнуться, но он хорошо знал обличья зла. В конце концов, он был полицейским. Солдатом. Он видел умерших детей и избитых жен, застреленных владельцев магазинов и взорванных школьников. Он знал, что могут сотворить с себе подобными люди, обуреваемые ненавистью или жадностью, одержимые высокоумной политической риторикой или религиозным исступлением.
С жалким оружием в руках он сражался против врага, которого невозможно победить, против бедности, преступности и безнадежности, против фанатиков и инсургентов.
И сейчас он будет драться, потому что у него нет другого выхода. Потому что кроме него некому больше было это сделать, а Мэгги не сможет справиться со здешним злом в одиночку.
Но если они проиграют, если на них в буквальном смысле обрушится ад, он хотел, чтобы она уцелела. По крайней мере котиковая шкура даст ей шанс на спасение, шанс вернуться в море, которое она так любит.
А если они победят…
Калеб опустил крышку сундучка, недовольно отметив про себя, что у него дрожат руки. Он не мог позволить себе раздумывать над тем, что сделает Мэгги, если они победят.
* * *
Мэгги ломилась сквозь заросли по скользкой, поросшей бурьяном тропинке, словно за нею по пятам гнались псы Ада во главе с Цербером.
Или демон.
Быстрее, еще быстрее! Она поскользнулась на ковре из опавших сосновых иголок. Дыхание с хрипом вырывалось у нее из груди. Вдох. Выдох. В ушах шумела кровь.
Она выскочила из тени на яркий солнечный свет. Зажмурившись и ничего не видя перед собой, она споткнулась, полетела вперед и натолкнулась на что-то – кого-то – теплое. Мягкое. На какого-то мужчину.
Она едва не вскрикнула от неожиданности и испуга.
Крепкие руки схватили ее за плечи.
– Маргред?
Открыв глаза, она увидела перед собой Дилана, только что вылезшего из воды. Кожа его отливала мягким золотом в лучах послеполуденного солнца, а котиковая шкура подобно полотенцу была обернута вокруг талии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80