Похоже, его, как и брата, нужно было подталкивать в разговоре, чтобы вызвать на откровенность.
– Я знала ее?
– Вероятно, ты слышала о ней. Нашей прародительницей была Атаргатис.
Маргред удивленно присвистнула.
Атаргатис была одной из старейших представительниц морского народа, почти столь же древней, как и сам Ллир. Ее имя было овеяно многочисленными легендами и предсказаниями, невероятными и волнительными.
– Не знала, что она до сих пор жива.
– Ее более нет в живых. Она утонула вскоре после того, как вернулась со мной в море. Запуталась в рыбацких сетях. – Губы Дилана искривились в горькой усмешке. – Злая ирония судьбы, учитывая, что наш отец был рыбаком.
Маргред содрогнулась.
– Но она же бессмертна! Она должна была возродиться вновь.
– Может быть. С тех пор я не искал ее. Да и какой в этом смысл?
– Она – твоя мать.
– Мне больше не нужна мать. Особенно если она намного младше меня и смутно помнит, кто я вообще такой.
Маргред подавила невольную искорку симпатии к нему.
– Пожалуй, ты скорее предпочел бы сблизиться с принцем?
– Мне льстит внимание, которое он мне оказывает. Конн полагает, что в нашем роду еще сохранилось древнее могущество, хотя пророчества говорят только о дочерях нашего дома.
О дочерях…
У Маргред перехватило дыхание.
– Твоя сестра?
Но Дилан лишь отрицательно качнул головой.
– Люси – не селки. Обращение у нее так и не наступило. Я знаю. Конн посылал меня… понаблюдать за нею на протяжении многих лет.
– А твой брат?
– Что мой брат?
– За ним ты тоже шпионишь?
– Он покинул остров, – равнодушно ответил Дилан. – Меня не интересует, где он был и чем занимался после этого.
Маргред склонила голову к плечу.
– Получается, тебя заботит только то, кого он трахает?
Худощавое лицо Дилана залила краска.
– Ты знаешь, что он был ранен? – продолжала она расспросы.
– Калеб? Когда? Как?
– Он был солдатом в пустыне. На его теле остались шрамы.
И ночные кошмары. Но она не собиралась рассказывать об этом Дилану. Пожалуй, она уже и так сказала слишком много.
– И поэтому ты осталась с ним? Потому что тебе жаль его?
– Нет! – Какие бы чувства она ни испытывала к Калебу, это была не жалость. Впрочем, его брата это не касалось. – Я осталась, потому что… потому что я не могу уйти. У меня украли шкуру. И уничтожили. Разве Конн не говорил тебе об этом?
– Он сказал, что дельфины, muc mara , утверждают, будто на тебя напали. Демоны. Чушь собачья!
– Почему?
Дилан смотрел на нее с вежливым недоверием, и при этом выражение его лица столь разительно походило на выражение Калеба, что Маргред стало не по себе.
– Элементали не охотятся на других элементалей, – пояснил он.
– Неверно. Демоны воюют с детьми воздуха с момента появления человечества.
– Эта война не имеет к нам никакого отношения.
Маргред вопросительно приподняла брови.
– Даже учитывая, что ты сам наполовину человек?
Дилан оцепенел.
– Я – селки. Как бы то ни было, у порождения огня нет причин или повода нападать на тебя.
– А я и не знала, что им нужен повод.
– Разумеется, нужен, Маргред. Подумай сама. Дети моря всегда сохраняли нейтралитет в войне, которую Ад ведет с человечеством. Для чего демону понадобилось набрасываться на тебя, рискуя навлечь на себя гнев короля?
Его аргументы потрясли ее. Но она упрямо возразила:
– Можно подумать, Ллир станет обращать внимание на такую мелочь.
– Если не он, то уж Конн, во всяком случае, – ответил Дилан. – Он не оставит безнаказанным нападение на одного из его подданных.
Она одарила его яростным взглядом.
– Нет, конечно. Он всего лишь пошлет тебя, а ты заявишь, что это невозможно.
– Признай, по крайней мере, что такое маловероятно. Зачем детям огня нарушать баланс сил?
– Не знаю. Я не политик. – Разочарование родилось и крепло у нее в груди, подобно придонному роднику. Она сказала Калебу столько правды, сколько осмелилась, и он не поверил ей. А вот теперь и Дилан тоже не верит ей. – Я хочу вернуть свою шкуру.
Сочувствие смягчило жесткие черты его лица.
– Маргред… – Он потянулся к ней.
Она оскалила зубы.
Руки его безвольно упали вдоль тела.
– Ну, будь же разумной. Для чего демону забирать твою шкуру?
– Чтобы уничтожить меня.
– До какой степени?
– Говорю тебе, я не знаю. – От отчаяния голос ее сделался визгливым и пронзительным.
– Разве не более вероятно, что на тебя напал человек? Рыбак, например, – предположил Дилан. Как будто она не могла почувствовать разницу между мужчиной, которого кормило море, и демоном, которого породил огонь. – Или какой-нибудь браконьер, которому приглянулась твоя шкура.
– И поэтому он ждал, пока я благополучно не вылезу из нее, чтобы потом швырнуть ее в огонь? Какой в этом смысл?
– Во всяком случае, в таком поступке больше смысла, чем в утверждении, что другой элементаль пожелал покончить с самим фактом твоего существования.
– Я почуяла запах демона, – упрямо ответила Маргред.
– И чем же он пахнет?
– Огнем.
Дилан фыркнул.
– Твоя шкура горит, и ты чувствуешь запах пламени. Просто замечательно!
Она размахнулась и изо всех сил ударила его по лицу. Голова его качнулась назад. Ладонь обожгло как огнем. Но ей было все равно. В душе у нее бушевал ад.
– Можешь смеяться надо мной, Дилан, если осмелишься. Но я понемногу умираю каждый день, оказавшись в ловушке в этом месте. В этом теле. И когда я умру, это будет навсегда. Лишившись своей шкуры, я утратила бессмертие.
На щеке у Дилана алел отпечаток ее ладони. Остальную же часть лица заливала смертельная бледность. На нем не отражалось вообще никаких чувств и эмоций.
– А если ты ее получишь, то удовлетворишься этим и снимешь свои обвинения?
Если бы только она получила свою шкуру обратно…
В груди у нее родилась робкая надежда. Она снова будет свободной. Сможет стать самой собой. Сможет вернуться в море. Сможет…
«Оставить Калеба…»
Эта мысль камнем легла ей на сердце. Маргред показалось, что она перестала дышать.
Это ведь именно то, чего она хотела, напомнила она себе. Родное, глубокое, туманное море, переменчивое, непостоянное, играющее всеми красками и искрящееся всеми формами жизни. Колышущиеся леса ламинарий, ковры из анемон, заросли кораллов и губок. Да разве можно променять жалкое существование на ограниченном клочке суши в течение еще более ограниченного количества лет на вечную жизнь в безбрежном океане?
Удовлетворишься ли ты?
Она уже открыла рот, но слова не шли с губ. Пальцы ее помимо воли легли на ожерелье на шее.
Дилан вдруг устремил взгляд куда-то поверх ее плеча. Он замер в неподвижности, как сжатая пружина, готовая мгновенно распрямиться, или как мурена, завидевшая добычу.
– Привет, братишка, – вкрадчиво произнес он.
Братишка, чтоб ты сдох…
Калеб вперил немигающий взгляд в этого засранца, обхаживающего Мэгги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Я знала ее?
– Вероятно, ты слышала о ней. Нашей прародительницей была Атаргатис.
Маргред удивленно присвистнула.
Атаргатис была одной из старейших представительниц морского народа, почти столь же древней, как и сам Ллир. Ее имя было овеяно многочисленными легендами и предсказаниями, невероятными и волнительными.
– Не знала, что она до сих пор жива.
– Ее более нет в живых. Она утонула вскоре после того, как вернулась со мной в море. Запуталась в рыбацких сетях. – Губы Дилана искривились в горькой усмешке. – Злая ирония судьбы, учитывая, что наш отец был рыбаком.
Маргред содрогнулась.
– Но она же бессмертна! Она должна была возродиться вновь.
– Может быть. С тех пор я не искал ее. Да и какой в этом смысл?
– Она – твоя мать.
– Мне больше не нужна мать. Особенно если она намного младше меня и смутно помнит, кто я вообще такой.
Маргред подавила невольную искорку симпатии к нему.
– Пожалуй, ты скорее предпочел бы сблизиться с принцем?
– Мне льстит внимание, которое он мне оказывает. Конн полагает, что в нашем роду еще сохранилось древнее могущество, хотя пророчества говорят только о дочерях нашего дома.
О дочерях…
У Маргред перехватило дыхание.
– Твоя сестра?
Но Дилан лишь отрицательно качнул головой.
– Люси – не селки. Обращение у нее так и не наступило. Я знаю. Конн посылал меня… понаблюдать за нею на протяжении многих лет.
– А твой брат?
– Что мой брат?
– За ним ты тоже шпионишь?
– Он покинул остров, – равнодушно ответил Дилан. – Меня не интересует, где он был и чем занимался после этого.
Маргред склонила голову к плечу.
– Получается, тебя заботит только то, кого он трахает?
Худощавое лицо Дилана залила краска.
– Ты знаешь, что он был ранен? – продолжала она расспросы.
– Калеб? Когда? Как?
– Он был солдатом в пустыне. На его теле остались шрамы.
И ночные кошмары. Но она не собиралась рассказывать об этом Дилану. Пожалуй, она уже и так сказала слишком много.
– И поэтому ты осталась с ним? Потому что тебе жаль его?
– Нет! – Какие бы чувства она ни испытывала к Калебу, это была не жалость. Впрочем, его брата это не касалось. – Я осталась, потому что… потому что я не могу уйти. У меня украли шкуру. И уничтожили. Разве Конн не говорил тебе об этом?
– Он сказал, что дельфины, muc mara , утверждают, будто на тебя напали. Демоны. Чушь собачья!
– Почему?
Дилан смотрел на нее с вежливым недоверием, и при этом выражение его лица столь разительно походило на выражение Калеба, что Маргред стало не по себе.
– Элементали не охотятся на других элементалей, – пояснил он.
– Неверно. Демоны воюют с детьми воздуха с момента появления человечества.
– Эта война не имеет к нам никакого отношения.
Маргред вопросительно приподняла брови.
– Даже учитывая, что ты сам наполовину человек?
Дилан оцепенел.
– Я – селки. Как бы то ни было, у порождения огня нет причин или повода нападать на тебя.
– А я и не знала, что им нужен повод.
– Разумеется, нужен, Маргред. Подумай сама. Дети моря всегда сохраняли нейтралитет в войне, которую Ад ведет с человечеством. Для чего демону понадобилось набрасываться на тебя, рискуя навлечь на себя гнев короля?
Его аргументы потрясли ее. Но она упрямо возразила:
– Можно подумать, Ллир станет обращать внимание на такую мелочь.
– Если не он, то уж Конн, во всяком случае, – ответил Дилан. – Он не оставит безнаказанным нападение на одного из его подданных.
Она одарила его яростным взглядом.
– Нет, конечно. Он всего лишь пошлет тебя, а ты заявишь, что это невозможно.
– Признай, по крайней мере, что такое маловероятно. Зачем детям огня нарушать баланс сил?
– Не знаю. Я не политик. – Разочарование родилось и крепло у нее в груди, подобно придонному роднику. Она сказала Калебу столько правды, сколько осмелилась, и он не поверил ей. А вот теперь и Дилан тоже не верит ей. – Я хочу вернуть свою шкуру.
Сочувствие смягчило жесткие черты его лица.
– Маргред… – Он потянулся к ней.
Она оскалила зубы.
Руки его безвольно упали вдоль тела.
– Ну, будь же разумной. Для чего демону забирать твою шкуру?
– Чтобы уничтожить меня.
– До какой степени?
– Говорю тебе, я не знаю. – От отчаяния голос ее сделался визгливым и пронзительным.
– Разве не более вероятно, что на тебя напал человек? Рыбак, например, – предположил Дилан. Как будто она не могла почувствовать разницу между мужчиной, которого кормило море, и демоном, которого породил огонь. – Или какой-нибудь браконьер, которому приглянулась твоя шкура.
– И поэтому он ждал, пока я благополучно не вылезу из нее, чтобы потом швырнуть ее в огонь? Какой в этом смысл?
– Во всяком случае, в таком поступке больше смысла, чем в утверждении, что другой элементаль пожелал покончить с самим фактом твоего существования.
– Я почуяла запах демона, – упрямо ответила Маргред.
– И чем же он пахнет?
– Огнем.
Дилан фыркнул.
– Твоя шкура горит, и ты чувствуешь запах пламени. Просто замечательно!
Она размахнулась и изо всех сил ударила его по лицу. Голова его качнулась назад. Ладонь обожгло как огнем. Но ей было все равно. В душе у нее бушевал ад.
– Можешь смеяться надо мной, Дилан, если осмелишься. Но я понемногу умираю каждый день, оказавшись в ловушке в этом месте. В этом теле. И когда я умру, это будет навсегда. Лишившись своей шкуры, я утратила бессмертие.
На щеке у Дилана алел отпечаток ее ладони. Остальную же часть лица заливала смертельная бледность. На нем не отражалось вообще никаких чувств и эмоций.
– А если ты ее получишь, то удовлетворишься этим и снимешь свои обвинения?
Если бы только она получила свою шкуру обратно…
В груди у нее родилась робкая надежда. Она снова будет свободной. Сможет стать самой собой. Сможет вернуться в море. Сможет…
«Оставить Калеба…»
Эта мысль камнем легла ей на сердце. Маргред показалось, что она перестала дышать.
Это ведь именно то, чего она хотела, напомнила она себе. Родное, глубокое, туманное море, переменчивое, непостоянное, играющее всеми красками и искрящееся всеми формами жизни. Колышущиеся леса ламинарий, ковры из анемон, заросли кораллов и губок. Да разве можно променять жалкое существование на ограниченном клочке суши в течение еще более ограниченного количества лет на вечную жизнь в безбрежном океане?
Удовлетворишься ли ты?
Она уже открыла рот, но слова не шли с губ. Пальцы ее помимо воли легли на ожерелье на шее.
Дилан вдруг устремил взгляд куда-то поверх ее плеча. Он замер в неподвижности, как сжатая пружина, готовая мгновенно распрямиться, или как мурена, завидевшая добычу.
– Привет, братишка, – вкрадчиво произнес он.
Братишка, чтоб ты сдох…
Калеб вперил немигающий взгляд в этого засранца, обхаживающего Мэгги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80