Когда Калеб заехал к нему в первый раз, адвокат не открыл двери и не ответил на телефонный звонок. Сверкающий автомобиль, стоявший позади коттеджа, отнюдь не означал, что дома непременно кто-нибудь есть. Остров был невелик, так что пешком можно было добраться куда угодно.
«Под дождем?»
Калеб вновь постучал в дверь.
За свинцовыми переплетами окна мелькнула какая-то тень.
По укоренившейся привычке Калеб шагнул в сторону от двери, локтем коснувшись рукоятки револьвера.
Дверь отворилась. В тени дверного проема возник Уиттэкер, бледный, но чисто выбритый.
– Приношу извинения за беспокойство, – любезно приветствовал его Калеб. – У вас найдется несколько минут свободного времени?
Уиттэкер растерянно заморгал, как если бы дневной свет причинял ему нестерпимую боль.
– Кто-нибудь пострадал?
В голове у Калеба что-то щелкнуло, как предохранитель на пистолете.
– Почему вы спрашиваете об этом?
– Собственно, я… А разве не такой вопрос задают люди, когда ни с того ни с сего у них на пороге в столь неурочный час появляется полиция? – Уиттэкер поморщился. – Прошу меня извинить, но ведь сейчас еще раннее утро, не так ли?
– Сейчас три часа дня, – спокойно ответил Калеб. – Так я могу войти?
– Разумеется. – Уиттэкер отступил в сторону, распахивая дверь. – Будьте как дома.
А вот это вряд ли. Снаружи, по крайней мере, серая кровельная дранка и строгая белая отделка выглядели уступкой принятым в Новой Англии требованиям, предъявляемым к внешнему виду дома и чувствительности соседей. Зато открывшееся глазам Калеба помещение ничуть не походило на те, в которых ему доводилось бывать раньше. В одном конце огромного зала, доминируя над окружающей обстановкой, высился массивный камин, сложенный из камня. Другую стену занимал шестифутовый аквариум, в котором резвились яркие рыбки. Расположенные между ними широкие окна с зеркальными стеклами выходили на мыс.
Калеб сунул большие пальцы рук в передние карманы джинсов. Замечательный вид, – заметил он.
– Мне тоже нравится.
– Если только не идет дождь.
– Что вы имеете в виду?
– Вы опустили жалюзи. – Калеб коснулся шнура, управляющего ими. – Вы позволите?
Калеб поднял жалюзи, открывая взору прояснившееся серебристое небо. Со своего места он мог видеть, как деревья и камни отступают от берега под натиском песка и сланцевой глины. На пляж медленно накатывались свинцово-серые волны. Дождь смыл все следы его деятельности на песке сегодня утром. Вместе с желтой полицейской лентой исчезли и обугленные деревяшки от костра.
Но на том месте, где вчера полыхал огонь, на пляже все еще сохранилось большое черное пятно выжженной земли.
Калеб отвернулся от окна.
– По-моему, не стоит отказываться от столь прекрасного зрелища.
– Нынче утром у меня здорово болит – то есть болела – голова. Свет режет мне глаза.
– Сожалею. Скажите, вчера вечером голова у вас тоже болела?
– Собственно говоря, да, болела. К чему эти расспросы, шеф? Я не склонен считать, что вы заглянули сюда только затем, чтобы поинтересоваться моим здоровьем.
– Мне хотелось бы знать, не заметили ли вы вчера вечером необычной суеты и суматохи на пляже.
– Три недели назад вы заявили, что разбираться с подростками и туристами – ваша работа. Или вы с тех пор передумали?
Необходимо сохранять ровные отношения со всеми членами общины, напомнил себе Калеб.
– Почему бы нам не присесть для начала?
Уиттэкер пожал плечами.
– Да ради бога, не стесняйтесь!
И он направился к массивным кожаным диванам.
Калеб с удовлетворенным вздохом опустился на мягкое, глубокое сиденье, вытянув перед собой больную ногу. От диванных подушек исходил приятный аромат древесного дыма и виски.
– Итак, вы не заметили никакого костра?
– Понятия не имею, о чем вы толкуете.
– Быть может, вы смогли бы описать мне свой вчерашний вечер. Вы не станете возражать, если я буду делать пометки?
– Не могу представить, зачем вам может понадобиться запись нашей беседы, но если это поможет… Где-то около шести или шести тридцати я приготовил ужин. Жареная рыба и полента, если вас интересуют такие подробности. Потом вымыл посуду и сидел вот на этом самом месте с книгой и виски, пока не отправился спать.
И ответ, и тон, каким он был озвучен, оказались именно такими, как и ожидал Калеб.
– Вы были один?
– К несчастью.
– Ив котором часу вы пошли спать?
– Я не смотрел на часы. Но было довольно рано. Как я уже говорил, у меня болела голова. А теперь, если вы закончили…
– Вы, случайно, не смотрели в окно? Или, быть может, выносили мусор? Проверили, заперта ли дверь, перед тем как лечь спать?
Уиттэкер страдальчески скривился.
– Очевидно, я так и сделал.
– А именно?
– Скорее всего, я проверил, заперта ли дверь.
– Передняя дверь?
– Да. Собственно, по какому праву вы допрашиваете меня, словно преступника?
– Прошлой ночью на пляже было совершено нападение на женщину. Возможно, вы видели или слышали что-нибудь, что помогло бы мне установить личность того, кто набросился на нее.
– Только не с моею мигренью. И не в сплошной темноте.
Ага, как же! Как будто нужен яркий дневной свет, чтобы разглядеть костер!
– Вы, случайно, не помните, включали ли свет на крыльце? – полюбопытствовал Калеб.
– Говорю вам, я был один. Я никогда не включаю наружное освещение, если не жду гостей. – Уиттэкер встал. – Послушайте, шеф Хантер, я, конечно, ценю ваше усердие и старательность, но уже слишком поздно. Если бы несколько недель назад вы не отпустили тех подростков, возможно, вчерашнего инцидента и не случилось бы.
Засранец!
– Существует большая разница между распивающими пиво несовершеннолетними подростками и покушением на убийство, – заметил Калеб, стараясь ничем не выказать своего раздражения. – Разве что между ними есть что-то общее, чего я не знаю, но чем вы, должно быть, готовы поделиться со мной.
– Вы первый упомянули о том костре. Естественно, я предположил…
На поясе у Калеба вновь завибрировал сотовый телефон. Он бросил взгляд на дисплей определителя номера. Люси. Опять.
– Я должен ответить на звонок, – обратился он к Уиттэкеру.
Адвокат пожал плечами.
– Так отвечайте. Лично мне кажется, что наша беседа окончена.
– Все может быть, – откликнулся Калеб. Он отвернулся, глядя на разъяснившееся небо за стеклами окон. – Люси? Что случилось?
– Калеб, прости меня, пожалуйста.
От внезапного дурного предчувствия у него заломило затылок.
– Что стряслось? Как Мэгги?
– Она… я… Я отлучилась совсем ненадолго, минут на пятнадцать, клянусь… я…
– Сделай глубокий вдох и успокойся, – посоветовал он, хотя у самого кровь уже шумела в ушах. – Расскажи, что у вас произошло.
Задыхаясь, Люси выпалила:
– Мне нужно было выйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80