У него руки чесались надеть на молодца наручники и отволочь его в участок. Он вполне мог с ним справиться. Парень был моложе и выше – значит, и руки у него были длиннее, – а вот веса в нем явно недоставало. Скорее всего, не опытен в драке. Не вооружен. Разве что он прятал нож в кармане своих символических шортов.
Калеб наблюдал за ними с того самого момента, как поднялся на вершину холма. Мэгги нервничала, что-то доказывала парню, и разговор у них явно шел на повышенных тонах. Но скрытая близость, даже интимность их поз железной хваткой вцепилась ему в горло. Больно кольнула в сердце.
А потом Мэгги отшатнулась и закатила парню пощечину, звук которой, подобно выстрелу, эхом отразился от прибрежных скал.
К чести малого следует отметить, что он не попытался ударить ее в ответ.
Пока что.
– Кто ты такой, черт тебя побери? – рявкнул Калеб.
Невыразительные черные глаза удивленно расширились.
– Разве ты меня не узнаешь?
Что-то в насмешливом тоне, в котором сквозила легкая издевка, в кривой улыбке вдруг показалось Калебу странно знакомым. И в душе у него зашевелился червячок сомнения.
Раньше он мечтал о том, что когда-нибудь его брат вернется обратно. Появится из ниоткуда во время бейсбольного матча, или позвонит в дверь рождественским утром, или окажется подле больничной койки Калеба, когда он откроет глаза.
Но не будет стоять полуобнаженным на берегу острова, угрожая его женщине.
Калеб тряхнул головой. Если Дилан еще жив, то сколько ему должно быть сейчас? Тридцать шесть? Тридцать семь. Так что этот мальчишка никак не мог быть его братом.
– Нет, – ответил Калеб.
– Ты меня убиваешь.
Калеб не улыбнулся.
– Могу я взглянуть на ваше удостоверение личности, сэр?
– У меня его нет. – Парень мотнул головой в сторону Мэгги. – Спроси у нее, кто я такой.
– Мэгги, ты знаешь этого человека?
– Да. – Она воинственно задрала подбородок. Ее темные глаза вспыхнули, и его как будто ударили в живот. Душевную боль лишь усиливало осознание того, что она, получается, лгала ему с самого начала. – И ты тоже.
– Возвращение блудного сына, – легко, почти весело произнес Засранец. – Разве не эту историю так любила миссис Прюитт? И разве не полагается тебе заколоть упитанного тельца или что-нибудь в этом роде?
Калебу и в самом деле страшно хотелось кого-нибудь убить.
Миссис Прюитт… Господи, да он не вспоминал о ней вот уже целую вечность! Каждому подростку, достигшему определенного возраста, приходилось хотя бы раз во время каникул посещать занятия в ее воскресной школе, где они изучали Библию.
«Каждому подростку», – напомнил себе Калеб.
А не только братьям Хантерам.
Он перевел взгляд с Засранца на Мэгги, которая стояла между ними и жадно впитывала каждое слово.
– Я вынужден просить вас пройти со мною в участок, сэр.
– Нет, – ответил парень.
– Для чего ты хочешь отвести его в участок? – поинтересовалась Мэгги.
Он не собирался допрашивать этого малого в ее присутствии.
– За что ты его ударила?
Она пожала плечами.
– Он вывел меня из себя.
– Не хотел бы я оказаться на его месте. Ладно, джип вон там, – сказал Калеб, жестом указывая на вершину холма.
Вдали вздымались и опадали волны, похожие на воронку в гигантской стиральной машине. Калеб разглядывал вспененную воду и думал. Отбойная волна…
– Ты не можешь заставить меня идти с тобой, – злобно ухмыльнулся Костлявый.
Калеб стиснул зубы. В каком классе это было, в пятом? Он постарался прогнать непрошеные воспоминания о Дилане, то, как он отскакивает в сторону, чтобы не попасться под руку их отцу, и со слезами в голосе кричит: «Ты не можешь заставить меня!»
– У тебя нет силы, – презрительно бросил ему мужчина. – А у меня есть.
Калеб постучал себя пальцем по груди.
– У меня есть значок. – Это было сильнее душившего его гнева, страшнее пистолета у него на поясе. Это была власть, право на действия. – Пойдем.
А потом море, как живое, встало вдруг на дыбы и обрушилось на берег волной в добрых десять футов высотой.
Водяной вал ударил в Калеба, сбил его с ног и потащил за собой на пляж. Вода и песок бурлили вокруг него, ревели в ушах, забивали ноздри… Перед глазами у него заплясали зеленые, серые и золотистые искорки.
Волна обнимала и тискала его, сдавливала и царапала. Ботинки его волочились по камням подобно якорям, пытающимся зацепиться за грунт. Он сражался с приливом, пытаясь удержаться. Пытаясь не задохнуться.
Паника вдруг хлынула ему в легкие.
Мэгги…
Он с трудом вырвался из цепких объятий волны, тащившей его в море, пошатываясь, поднялся на ноги и увидел ее в нескольких ярдах от себя. Мокрая белая одежда облепила каждый изгиб ее великолепного тела, и она стояла по щиколотку в белой пене прибоя.
Она смахнула с лица промокшие пряди волос.
– Вот теперь я разозлилась по-настоящему.
Калеб едва не рассмеялся. Он откашлялся, прочищая легкие, и сплюнул, вытирая соль с губ.
– Где он? Где этот…
Тот парень, утверждавший, что он и есть Дилан.
Мэгги приставила ладонь к глазам, защищая их от яркого солнца и глядя на невозможно спокойное море. Утихомирившаяся вода отхлынула с негромким шепотом, открыв ее босые ноги, твердо стоявшие на клочке суши.
– Вон там. – Она показала на блестящую черноволосую голову, мелькавшую вдалеке среди волн. – Скажи своему брату «до свидания».
– Да пошел он… – устало выдохнул Калеб и потянулся к телефону.
Будет ли он работать после такого купания?
– Что ты делаешь?
– Вызываю спасательную лодку. Его уносит отливом.
– Нет, не уносит. Видишь? – Она положила руку на его мокрый рукав, заставляя взглянуть в указанном направлении. – Он плывет.
Калеб посмотрел. Течение, которое должно было подхватить и унести незнакомца в открытое море, оказалось бессильным, и черноволосая конусообразная голова с легкостью двигалась в воде параллельно берегу.
– Все равно он слишком далеко. Он долго так не продержится. Как и любой другой на его месте.
– Любой человек.
Калеб нахмурился.
– Именно это я и имею в виду.
– Ни один человек не сможет уплыть так далеко. Дилан сможет. – Мэгги улыбнулась ему. В ее глазах не было видно и следа помешательства, лишь легкая грусть. – Твой брат – не человек, Калеб.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Лицо Калеба замкнулось, как створки раковины, гладкие, блестящие и твердые.
У Маргред упало сердце. Он ничуть не походил на ее возлюбленного. Он выглядел… в общем, он выглядел как человек, который целыми днями расспрашивает других людей об их мотивах и поступках. Она почти пожалела о своих словах.
Слишком поздно.
Она просто обязана была рассказать ему правду, потому, что это он спас ее в ту ночь на пляже. Потому что она узнала о том, кем была его мать. Может быть, еще с того самого момента, когда он впервые вошел в нее и прошептал ее имя, зарывшись лицом ей в волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Калеб наблюдал за ними с того самого момента, как поднялся на вершину холма. Мэгги нервничала, что-то доказывала парню, и разговор у них явно шел на повышенных тонах. Но скрытая близость, даже интимность их поз железной хваткой вцепилась ему в горло. Больно кольнула в сердце.
А потом Мэгги отшатнулась и закатила парню пощечину, звук которой, подобно выстрелу, эхом отразился от прибрежных скал.
К чести малого следует отметить, что он не попытался ударить ее в ответ.
Пока что.
– Кто ты такой, черт тебя побери? – рявкнул Калеб.
Невыразительные черные глаза удивленно расширились.
– Разве ты меня не узнаешь?
Что-то в насмешливом тоне, в котором сквозила легкая издевка, в кривой улыбке вдруг показалось Калебу странно знакомым. И в душе у него зашевелился червячок сомнения.
Раньше он мечтал о том, что когда-нибудь его брат вернется обратно. Появится из ниоткуда во время бейсбольного матча, или позвонит в дверь рождественским утром, или окажется подле больничной койки Калеба, когда он откроет глаза.
Но не будет стоять полуобнаженным на берегу острова, угрожая его женщине.
Калеб тряхнул головой. Если Дилан еще жив, то сколько ему должно быть сейчас? Тридцать шесть? Тридцать семь. Так что этот мальчишка никак не мог быть его братом.
– Нет, – ответил Калеб.
– Ты меня убиваешь.
Калеб не улыбнулся.
– Могу я взглянуть на ваше удостоверение личности, сэр?
– У меня его нет. – Парень мотнул головой в сторону Мэгги. – Спроси у нее, кто я такой.
– Мэгги, ты знаешь этого человека?
– Да. – Она воинственно задрала подбородок. Ее темные глаза вспыхнули, и его как будто ударили в живот. Душевную боль лишь усиливало осознание того, что она, получается, лгала ему с самого начала. – И ты тоже.
– Возвращение блудного сына, – легко, почти весело произнес Засранец. – Разве не эту историю так любила миссис Прюитт? И разве не полагается тебе заколоть упитанного тельца или что-нибудь в этом роде?
Калебу и в самом деле страшно хотелось кого-нибудь убить.
Миссис Прюитт… Господи, да он не вспоминал о ней вот уже целую вечность! Каждому подростку, достигшему определенного возраста, приходилось хотя бы раз во время каникул посещать занятия в ее воскресной школе, где они изучали Библию.
«Каждому подростку», – напомнил себе Калеб.
А не только братьям Хантерам.
Он перевел взгляд с Засранца на Мэгги, которая стояла между ними и жадно впитывала каждое слово.
– Я вынужден просить вас пройти со мною в участок, сэр.
– Нет, – ответил парень.
– Для чего ты хочешь отвести его в участок? – поинтересовалась Мэгги.
Он не собирался допрашивать этого малого в ее присутствии.
– За что ты его ударила?
Она пожала плечами.
– Он вывел меня из себя.
– Не хотел бы я оказаться на его месте. Ладно, джип вон там, – сказал Калеб, жестом указывая на вершину холма.
Вдали вздымались и опадали волны, похожие на воронку в гигантской стиральной машине. Калеб разглядывал вспененную воду и думал. Отбойная волна…
– Ты не можешь заставить меня идти с тобой, – злобно ухмыльнулся Костлявый.
Калеб стиснул зубы. В каком классе это было, в пятом? Он постарался прогнать непрошеные воспоминания о Дилане, то, как он отскакивает в сторону, чтобы не попасться под руку их отцу, и со слезами в голосе кричит: «Ты не можешь заставить меня!»
– У тебя нет силы, – презрительно бросил ему мужчина. – А у меня есть.
Калеб постучал себя пальцем по груди.
– У меня есть значок. – Это было сильнее душившего его гнева, страшнее пистолета у него на поясе. Это была власть, право на действия. – Пойдем.
А потом море, как живое, встало вдруг на дыбы и обрушилось на берег волной в добрых десять футов высотой.
Водяной вал ударил в Калеба, сбил его с ног и потащил за собой на пляж. Вода и песок бурлили вокруг него, ревели в ушах, забивали ноздри… Перед глазами у него заплясали зеленые, серые и золотистые искорки.
Волна обнимала и тискала его, сдавливала и царапала. Ботинки его волочились по камням подобно якорям, пытающимся зацепиться за грунт. Он сражался с приливом, пытаясь удержаться. Пытаясь не задохнуться.
Паника вдруг хлынула ему в легкие.
Мэгги…
Он с трудом вырвался из цепких объятий волны, тащившей его в море, пошатываясь, поднялся на ноги и увидел ее в нескольких ярдах от себя. Мокрая белая одежда облепила каждый изгиб ее великолепного тела, и она стояла по щиколотку в белой пене прибоя.
Она смахнула с лица промокшие пряди волос.
– Вот теперь я разозлилась по-настоящему.
Калеб едва не рассмеялся. Он откашлялся, прочищая легкие, и сплюнул, вытирая соль с губ.
– Где он? Где этот…
Тот парень, утверждавший, что он и есть Дилан.
Мэгги приставила ладонь к глазам, защищая их от яркого солнца и глядя на невозможно спокойное море. Утихомирившаяся вода отхлынула с негромким шепотом, открыв ее босые ноги, твердо стоявшие на клочке суши.
– Вон там. – Она показала на блестящую черноволосую голову, мелькавшую вдалеке среди волн. – Скажи своему брату «до свидания».
– Да пошел он… – устало выдохнул Калеб и потянулся к телефону.
Будет ли он работать после такого купания?
– Что ты делаешь?
– Вызываю спасательную лодку. Его уносит отливом.
– Нет, не уносит. Видишь? – Она положила руку на его мокрый рукав, заставляя взглянуть в указанном направлении. – Он плывет.
Калеб посмотрел. Течение, которое должно было подхватить и унести незнакомца в открытое море, оказалось бессильным, и черноволосая конусообразная голова с легкостью двигалась в воде параллельно берегу.
– Все равно он слишком далеко. Он долго так не продержится. Как и любой другой на его месте.
– Любой человек.
Калеб нахмурился.
– Именно это я и имею в виду.
– Ни один человек не сможет уплыть так далеко. Дилан сможет. – Мэгги улыбнулась ему. В ее глазах не было видно и следа помешательства, лишь легкая грусть. – Твой брат – не человек, Калеб.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Лицо Калеба замкнулось, как створки раковины, гладкие, блестящие и твердые.
У Маргред упало сердце. Он ничуть не походил на ее возлюбленного. Он выглядел… в общем, он выглядел как человек, который целыми днями расспрашивает других людей об их мотивах и поступках. Она почти пожалела о своих словах.
Слишком поздно.
Она просто обязана была рассказать ему правду, потому, что это он спас ее в ту ночь на пляже. Потому что она узнала о том, кем была его мать. Может быть, еще с того самого момента, когда он впервые вошел в нее и прошептал ее имя, зарывшись лицом ей в волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80