– Мне кажется, этого намного труднее добиться со зрелой дамой.
– Ерунда. Я совсем не чувствую себя в годах.
– Мы с вами сверстники.
– Женщина никогда не может быть сверстницей мужчины. Вы должны об этом знать. Но, видимо, ваша галантность распространяется лишь на пятнадцатилетних девочек.
– Только на одну из них.
– И все потому, что она дочь своей матери. Кстати, о Кэт: вы с ней, кажется, не танцевали. К чему эта самоотверженность? Вы ведете себя, как аскет.
– Смею вас уверить, я далек от этого. Иначе я не стал бы танцевать с вами.
– Вот это уже лучше. Это вас несколько оправдывает. За это я хочу передать вам кое-что от Кэт. Она сказала, что бережет главный танец для вас, и даже вписала ваше имя в карточку. Используйте ваш шанс, Мартин, дорогой. Мы с Джорджем скоро уезжаем в Лондон и проведем там около двух месяцев, так что вы пока не сможете встречаться в Чейслендс.
Главным танцем бала был вальс Рюхлера «Венская роза». Будучи еще девушкой в Рейлз, Кэтрин играла его на пианино, а Мартин в одолженных у кого-то туфлях брал свои первые уроки танцев у Джинни.
– Как давно это было, – сказала Кэтрин. – А иногда возникает такое чувство, что только вчера. Я помню, тогда вы очень нервничали, когда танцевали вальс, но теперь вы, наверное, переросли эти волнения.
– Это счастье, что все именно так. Иначе какое право имеет мужчина при всех держать в руках женщину? Кружиться с ней, прижав ее к себе? Улыбаться и смотреть ей в глаза, и все это без единого слова восторга?
– Зря вы так уж уверены в последнем, – сказала Кэтрин.
– О, я постараюсь быть самой осторожностью. Я, например, могу уставиться в потолок, и вы, если хотите, можете сделать то же самое. Тогда все, чье внимание приковано теперь к нам, решат, что я показываю вам новую люстру работы Джона Дэниела из Бристоля.
– Отлично, – весело ответила Кэтрин. – Превосходная мысль.
– А теперь взгляните на стены, их только что оклеили новыми обоями. Как бы вы назвали этот цвет? Сердоликовый или желто-коричневый?
– Трудно сказать…
– Но вы хоть согласны с тем, что цоколь белый?
– Да, и он украшен просто сказочными урнами.
– Ну, а теперь, уж коли я соблюл все внешние приличия, вы позволите мне пригласить вас на ужин?
– Ну конечно, – ответила Кэтрин, встретившись с ним взглядом. – Именно поэтому я и берегла этот танец для вас.
* * *
После октябрьского бала Мартин не видел ее несколько недель. Их следующая встреча произошла совершенно случайно.
Он приехал в Ньютон-Рейлз, где должен был осмотреть церковь, каменные стены и украшения которой требовали дорогостоящего ремонта. Он находился там уже почти час, делая тщательные пометки и зарисовки испорченных элементов конструкции, прикидывая, сколько и какого потребуется камня. Он уже заканчивал осматривать башню, как вдруг услышал скрип открываемой двери и, обернувшись, увидел Кэтрин.
– Мартин! Какое счастливое совпадение! – Она подошла к нему, подала руку, и ее прикосновение оказалось таким теплым, а улыбка и взгляд светились такой добротой, что унылый декабрьский день сразу показался Мартину ясным и солнечным. – Что вы здесь делаете?
Он объяснил ей цель своего приезда и показал зарисовки. Кэтрин же пришла сюда, чтобы побыть у могил своих близких. В руках у нее было несколько сосновых веток и душистый букет диких фиалок, которые она сорвала по пути.
– Сюзанна уехала на две недели в Лондон к Джинни и Джорджу, так что днем я теперь одна и сегодня утром решила навестить могилы. Мне захотелось уйти куда-нибудь из дома… из города… куда-нибудь в горы.
– Но это же так далеко от Гроув-энд.
– Если идти через поля, то нет, а я еще срезала дорогу, пройдя через Рейлз.
– Но это добрых три мили.
– Ничего, я с удовольствием прогулялась. А дорога назад в вашей компании доставит мне еще большее удовольствие. Вы подождете меня? Я не задержусь.
– Да, – ответил он. – Я вас подожду.
Погода этой зимой стояла теплая, и многие деревья в парке Рейлз еще сохранили листву. Красные клены горели огнем. И даже огромные каштаны, склонив к самой земле свои нижние ветви, все еще пребывали в своих желто-коричневых одеждах. Кэтрин даже сравнила их с монахами ордена оборванцев.
Мартин и Кэтрин шли медленно. Им многое нужно было сказать друг другу. Кэтрин, как всегда, задавала множество вопросов – ее интересовало все, что происходило в Рейлз. О своей жизни она предпочитала особо не распространяться, и Мартин не пытался задавать ей лишних вопросов. Из встреч с Диком он знал, что отношения мальчика с отцом оставались напряженными. Поэтому, чтобы не расстраивать Кэтрин, он старался избегать разговоров о Дике. Вместо этого он заговорил о Чарльзе Ярте и его успехах.
– Я слышал, что дела у него идут прекрасно. И не только на Локс, но и на Хайнолт?
– Да, и я благодарю Господа за это. Это заслуженный успех – ведь он столько работает, управляя сразу двумя фабриками. Вот только я опасаюсь за его здоровье. У него сильная воля, но он нисколько себя не бережет… Даже дома он работает и работает… Он говорит, что после золотых приисков эта работа – сущая ерунда, и он ничуть не устает. Он кажется таким несгибаемым. Для него так важно, что он снова руководит собственной фабрикой… Хотя он не успокоится, пока не сможет ее выкупить. Эта мысль его подгоняет. При таком труде, если еще и обстоятельства на рынке сложатся благоприятно, он непременно добьется своего.
– Да, я тоже в это верю, – сказал Мартин. – Как я слышал, он может добиться этого уже года через два-три. – Затем, тщательно подбирая слова, он сказал: – Не вызывает сомнений, что со временем он то же захочет сделать и с Рейлз.
Кэтрин внезапно остановилась и почти сердито посмотрела на него.
– Мартин, откуда вы можете знать, что он этого хочет? Ведь это же такая глупость!
– Да просто потому, что будь я Чарльзом, будь я виноват во всех потерях моей семьи, я бы сам этого хотел. И вовсе это не глупость. Во всяком случае для меня. Потому что в случае, и когда придет время…
– Не надо, Мартин! Я не желаю этого слышать! Рейлз принадлежит вам, и речи нет о том, что вы должны от него отказаться.
– Согласен, это было бы жертвой, но такой, на которую я пошел бы с радостью. Ради вас.
– Я не позволю вам это сделать.
– Простите меня, – сказал Мартин, – но если в один прекрасный день ваш муж обратится ко мне с таким предложением, решать буду я.
– Значит, вы готовы пренебречь моим мнением?
– В этом вопросе да. Потому что ваше мнение определяется расположением ко мне. Но я должен сказать вам и еще кое о чем. Даже если ваш муж не сможет выкупить поместье, Ньютон-Рейлз все равно вернется вашей семье, так как я завещал его Дику.
– Но ведь это неправильно! – воскликнула Кэтрин. – Когда-нибудь вы женитесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98