Все выглядит, как раньше, и конечно, то, что Кэтрин живет здесь…
Джордж внезапно замолчал и несколько неуклюже переменил тему.
– Я слышал, что вы очистили форелевый ручей. Мне бы хотелось сделать то же самое с моим и, если вам не трудно, я бы попросил у вас совета.
Мартин начал ему отвечать, но подошла Джинни и взяла его под руку.
– Извини, Джордж. Я понимаю, ты рассуждаешь о своем любимом спорте, но мы собираемся петь «Дон Синнуэндо» и хотим, чтобы Мартин спел партию Дона.
Мартин извинился, и Джордж остался с Нэн.
– Вы не поете, мистер Уинтер?
– Моя жена не любит, когда я пою. Она говорит, что я фальшивлю. Наверно, она права. У меня плохой слух.
В то время, когда исполнялся «Дон Синнуэндо», в котором Джинни в роли Пепиты должна была флиртовать с Мартином, исполнявшим партию Дона, она под конец склонила свою светлую головку ему на грудь. Нэн показалось, что она переигрывает. Уинтер, видимо, подумал то же самое, но ему пришлось скрыть свои чувства, и он громко зааплодировал.
Нэн обратила внимание, что Мартин, как только закончил петь, сразу же вернулся к беседе с Джорджем.
Потом начались музыкальные игры. Кэтрин исполняла «скрытые мотивы», а слушатели должны были угадать их. Потом пришла очередь Нэн сесть за рояль, и она сыграла «Военный оркестр», а дети стояли в ряд и играли на воображаемых барабанах, волынках и флейтах. Ее старшие сыновья смешили всю компанию, делая зверские лица.
Вечер прошел очень весело, и было уже почти двенадцать часов, когда гости разъехались в двух каретах. Мартин, Кэтрин, Дик и Сюзанна стояли в холле и разговаривали, когда высокие часы пробили двенадцать раз. Сюзанна была счастлива. Она подняла руку, умоляя всех замолчать. Когда раздался последний удар, она быстро закружилась, а потом остановилась перед Мартином, сделав реверанс.
– Сэр, я хочу вас поблагодарить за великолепный вечер. Я давно так не веселилась. Я хочу добавить, что в первый раз в жизни я не ложилась спать до следующего утра.
– И я тоже, – заметил Дик. – А я старше тебя, моя крошка!
Потом дети пожелали Мартину и матери доброй ночи и пошли к себе в спальни. Кэтрин обратилась к Мартину:
– Когда я увидела, как были счастливы мои дети сегодня вечером, я поняла, насколько была эгоистична. Я совершенно отрезала себя от мира, а страдали от этого дети. В особенности Сюзанна, она ведь не видела детей, кроме Дика. Во всем я винила мое положение, но это был предлог скрыться здесь, и, как животное, зализывать раны. У меня не было мужества предстать перед людьми в новом качестве – покинутой жены.
– Вам было нужно на это какое-то время, – заметил Мартин.
– Вы правы. Но теперь, благодаря вашей помощи, мне кажется, что я смогу. Мне нужно пожелать детям доброй ночи. Доброй ночи, Мартин, и огромное спасибо. Вы такой чудесный друг.
В этом году была ранняя весна, и уже в начале апреля садовник Джоб сказал Кэтрин, что уже достаточно тепло и следует перенести ульи из зимнего помещения в сад. Он спрашивал, где она хочет поставить ульи.
– Это должен решить мистер Кокс.
– Мэм, он сейчас занят. Он сказал, чтобы я спросил у вас.
– Хорошо, пойдемте посмотрим.
Потом садовник спрашивал ее, куда высадить рассаду дынь; затем, куда рассадить герань; как расположить рассаду в теплице; когда снимать первую землянику. Кэтрин постоянно была занята, и ей это, очень нравилось. Она больше не запиралась в комнате сразу после того, как заканчивались ее домашние хлопоты. Теперь она проводила много времени на воздухе, почти как раньше. То же самое было с детьми. Они приняли дружбу Мартина и уже не стеснялись его. Сюзанна чувствовала себя абсолютно свободно в его обществе. Она постоянно что-то рассказывала Мартину, делилась с ним какими-то своими открытиями и успехами.
– Вы не хотите послушать новую пьесу, которую я разучила? Это – соната Иоганна Хаммеля.
– Мне очень хочется тебя послушать. Но мне кажется, что она будет лучше звучать на рояле Броудвуд.
– О Мартин, я надеялась, что вы предложите мне именно это! Вы читаете мои мысли!
– Моя дочь просто пользуется вашим хорошим отношением, – сказала Кэтрин Мартину.
– Именно для этого и существуют хорошие отношения.
– В последнее время она стала называть вас просто по имени. Не знаю, стоит ли ей разрешать это.
– Не знаю, не знаю…
– Вы к ней слишком снисходительны. Боюсь, что не только мои дети пользуются вашей добротой. Я пользовалась ею с самого начала. Когда я приняла ваше приглашение жить под крышей этого дома, я даже не ожидала, что мы пробудем здесь так долго – время бежит незаметно…
– Что плохого жить так, как диктует нам Библия? Кэтрин улыбнулась.
«Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем».
Кэтрин легко примирилась с тем, чтобы жизнь шла своим чередом. Ее дети были счастливы в Ньютон-Рейлз, и этого одного было достаточно, чтобы она тоже была счастлива. Джинни часто бывала в Рейлз и тоже отмечала, что Кэтрин стала спокойнее и лучше выглядела.
– Мне казалось, что тебе будет тяжело здесь жить, но оказалось, что Мартин был прав. Ты снова улыбаешься, и мне кажется, что я готова его простить за то, что он отнял у нас Рейлз.
Сестры остались одни – Мартин повез Дика и Сюзанну посмотреть каменоломню Скарр. Кэтрин занималась рукоделием – она украшала буфами корсаж платья Сюзанны. Джинни внимательно смотрела на сестру.
– Кэт, – наконец спросила она, – ты думала о том, что ты будешь делать, если Чарльз вообще не вернется?
– Да, я очень много думала об этом. Но мне кажется, что я ничего не смогу сделать.
– Это просто ужасно. Джордж пытался что-то узнать у мистера Годвина. Он интересовался твоим статусом. Ты не можешь развестись с Чарльзом, потому что не сможешь доказать, что он был тебе неверен. Но мистер Годвин сказал, что после семи лет ты можешь обратиться в суд, чтобы он признал, что твой муж умер.
Кэтрин положила работу на колени и сердито посмотрела на Джинни.
– Джордж этим интересовался?
– Да, от него иногда бывает польза. Но ты не должна на него злиться, потому что он это сделал по моей просьбе.
– Джинни, ты не имела права делать это. Если бы ты спросила меня, я бы тебе запретила вмешиваться в мои дела.
– Неужели тебе не хочется знать, на каком свете ты находишься? На твоем месте меня бы это весьма интересовало.
– Почему я должна интересоваться этим? Какая мне польза от знания? Чарльз бросил меня. Зачем мне разводиться с ним, если бы это и было возможно? Кроме того, какая женщина, Джинни, хочет думать, что ее муж мертв?
– Моя дорогая Кэт, через несколько лет эта женщина может захотеть снова выйти замуж.
– Я не стану даже думать об этом.
– Ты не можешь все знать заранее. Сейчас, вполне естественно, ты чувствуешь именно так, но пройдут годы, и у тебя может измениться мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Джордж внезапно замолчал и несколько неуклюже переменил тему.
– Я слышал, что вы очистили форелевый ручей. Мне бы хотелось сделать то же самое с моим и, если вам не трудно, я бы попросил у вас совета.
Мартин начал ему отвечать, но подошла Джинни и взяла его под руку.
– Извини, Джордж. Я понимаю, ты рассуждаешь о своем любимом спорте, но мы собираемся петь «Дон Синнуэндо» и хотим, чтобы Мартин спел партию Дона.
Мартин извинился, и Джордж остался с Нэн.
– Вы не поете, мистер Уинтер?
– Моя жена не любит, когда я пою. Она говорит, что я фальшивлю. Наверно, она права. У меня плохой слух.
В то время, когда исполнялся «Дон Синнуэндо», в котором Джинни в роли Пепиты должна была флиртовать с Мартином, исполнявшим партию Дона, она под конец склонила свою светлую головку ему на грудь. Нэн показалось, что она переигрывает. Уинтер, видимо, подумал то же самое, но ему пришлось скрыть свои чувства, и он громко зааплодировал.
Нэн обратила внимание, что Мартин, как только закончил петь, сразу же вернулся к беседе с Джорджем.
Потом начались музыкальные игры. Кэтрин исполняла «скрытые мотивы», а слушатели должны были угадать их. Потом пришла очередь Нэн сесть за рояль, и она сыграла «Военный оркестр», а дети стояли в ряд и играли на воображаемых барабанах, волынках и флейтах. Ее старшие сыновья смешили всю компанию, делая зверские лица.
Вечер прошел очень весело, и было уже почти двенадцать часов, когда гости разъехались в двух каретах. Мартин, Кэтрин, Дик и Сюзанна стояли в холле и разговаривали, когда высокие часы пробили двенадцать раз. Сюзанна была счастлива. Она подняла руку, умоляя всех замолчать. Когда раздался последний удар, она быстро закружилась, а потом остановилась перед Мартином, сделав реверанс.
– Сэр, я хочу вас поблагодарить за великолепный вечер. Я давно так не веселилась. Я хочу добавить, что в первый раз в жизни я не ложилась спать до следующего утра.
– И я тоже, – заметил Дик. – А я старше тебя, моя крошка!
Потом дети пожелали Мартину и матери доброй ночи и пошли к себе в спальни. Кэтрин обратилась к Мартину:
– Когда я увидела, как были счастливы мои дети сегодня вечером, я поняла, насколько была эгоистична. Я совершенно отрезала себя от мира, а страдали от этого дети. В особенности Сюзанна, она ведь не видела детей, кроме Дика. Во всем я винила мое положение, но это был предлог скрыться здесь, и, как животное, зализывать раны. У меня не было мужества предстать перед людьми в новом качестве – покинутой жены.
– Вам было нужно на это какое-то время, – заметил Мартин.
– Вы правы. Но теперь, благодаря вашей помощи, мне кажется, что я смогу. Мне нужно пожелать детям доброй ночи. Доброй ночи, Мартин, и огромное спасибо. Вы такой чудесный друг.
В этом году была ранняя весна, и уже в начале апреля садовник Джоб сказал Кэтрин, что уже достаточно тепло и следует перенести ульи из зимнего помещения в сад. Он спрашивал, где она хочет поставить ульи.
– Это должен решить мистер Кокс.
– Мэм, он сейчас занят. Он сказал, чтобы я спросил у вас.
– Хорошо, пойдемте посмотрим.
Потом садовник спрашивал ее, куда высадить рассаду дынь; затем, куда рассадить герань; как расположить рассаду в теплице; когда снимать первую землянику. Кэтрин постоянно была занята, и ей это, очень нравилось. Она больше не запиралась в комнате сразу после того, как заканчивались ее домашние хлопоты. Теперь она проводила много времени на воздухе, почти как раньше. То же самое было с детьми. Они приняли дружбу Мартина и уже не стеснялись его. Сюзанна чувствовала себя абсолютно свободно в его обществе. Она постоянно что-то рассказывала Мартину, делилась с ним какими-то своими открытиями и успехами.
– Вы не хотите послушать новую пьесу, которую я разучила? Это – соната Иоганна Хаммеля.
– Мне очень хочется тебя послушать. Но мне кажется, что она будет лучше звучать на рояле Броудвуд.
– О Мартин, я надеялась, что вы предложите мне именно это! Вы читаете мои мысли!
– Моя дочь просто пользуется вашим хорошим отношением, – сказала Кэтрин Мартину.
– Именно для этого и существуют хорошие отношения.
– В последнее время она стала называть вас просто по имени. Не знаю, стоит ли ей разрешать это.
– Не знаю, не знаю…
– Вы к ней слишком снисходительны. Боюсь, что не только мои дети пользуются вашей добротой. Я пользовалась ею с самого начала. Когда я приняла ваше приглашение жить под крышей этого дома, я даже не ожидала, что мы пробудем здесь так долго – время бежит незаметно…
– Что плохого жить так, как диктует нам Библия? Кэтрин улыбнулась.
«Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем».
Кэтрин легко примирилась с тем, чтобы жизнь шла своим чередом. Ее дети были счастливы в Ньютон-Рейлз, и этого одного было достаточно, чтобы она тоже была счастлива. Джинни часто бывала в Рейлз и тоже отмечала, что Кэтрин стала спокойнее и лучше выглядела.
– Мне казалось, что тебе будет тяжело здесь жить, но оказалось, что Мартин был прав. Ты снова улыбаешься, и мне кажется, что я готова его простить за то, что он отнял у нас Рейлз.
Сестры остались одни – Мартин повез Дика и Сюзанну посмотреть каменоломню Скарр. Кэтрин занималась рукоделием – она украшала буфами корсаж платья Сюзанны. Джинни внимательно смотрела на сестру.
– Кэт, – наконец спросила она, – ты думала о том, что ты будешь делать, если Чарльз вообще не вернется?
– Да, я очень много думала об этом. Но мне кажется, что я ничего не смогу сделать.
– Это просто ужасно. Джордж пытался что-то узнать у мистера Годвина. Он интересовался твоим статусом. Ты не можешь развестись с Чарльзом, потому что не сможешь доказать, что он был тебе неверен. Но мистер Годвин сказал, что после семи лет ты можешь обратиться в суд, чтобы он признал, что твой муж умер.
Кэтрин положила работу на колени и сердито посмотрела на Джинни.
– Джордж этим интересовался?
– Да, от него иногда бывает польза. Но ты не должна на него злиться, потому что он это сделал по моей просьбе.
– Джинни, ты не имела права делать это. Если бы ты спросила меня, я бы тебе запретила вмешиваться в мои дела.
– Неужели тебе не хочется знать, на каком свете ты находишься? На твоем месте меня бы это весьма интересовало.
– Почему я должна интересоваться этим? Какая мне польза от знания? Чарльз бросил меня. Зачем мне разводиться с ним, если бы это и было возможно? Кроме того, какая женщина, Джинни, хочет думать, что ее муж мертв?
– Моя дорогая Кэт, через несколько лет эта женщина может захотеть снова выйти замуж.
– Я не стану даже думать об этом.
– Ты не можешь все знать заранее. Сейчас, вполне естественно, ты чувствуешь именно так, но пройдут годы, и у тебя может измениться мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98