Это мой сын, Луис Альберто. Живой он или мертвый – мне никогда его на забыть. Я думаю о нем днем и ночью. Он всегда будет между нами. Я понимаю, он мешает тебе.
– Это не так, Марианна, но я боюсь твоих воспоминаний.
– Если бы ты знал, как мне больно, что я тебя мучаю.
– Не говори так, я по-прежнему счастлив с тобой.
– Ты, наверное, слишком меня жалеешь и бережешь.
– Я люблю тебя, ты это знаешь. И всегда буду любить. Но ты изводишь себя из-за того, что нельзя изменить. И если я сержусь иногда, то только потому, что не хочу твоих страданий. Я понимаю тебя, Марианна. И клянусь, я тоже хочу, чтобы он был жив и чтобы мы, наконец, нашли его. Ладно, успокойся и засыпай.
Глава 16
Сара взволнованно ходила по комнате:
– Бессовестный, какая наглость! Сколько же можно ждать? Куда он делся?
Она попробовала прилечь, но сон бежал от ее глаз. Только под утро она услышала, как хлопнула входная дверь и в комнату, громко насвистывая, вошел молодой человек щеголеватого вида. Как ни в чем не бывало, он подошел к Саре и нежно поцеловал ее.
– Привет, королева.
– Что это значит, Хуан Мануэль.
– Я был с друзьями.
– А может, с подругами?
– Слушай, если ты опять собираешься терзать меня своей ревностью, мы расстанемся. – Хуан Мануэль сделал вид, что собирается уходить.
Сара бросила на него быстрый взгляд. Боже, за что только она его любит! Невысокий, можно сказать – тщедушный, с капризным лицом и бегающим взглядом, который она никогда не могла понять. А какие у нее бывали мужчины!
– Хуан Мануэль, постой…
– Остаюсь, – быстро согласился он.
– А что это за духи? – подозрительно спросила она. – Я такими не пользуюсь.
– Странно, ты не узнала своих духов. – Он принюхался. – Твой нюх тебя подводит.
– Хуан Мануэль, не делай из меня дуру. Я ведь люблю тебя, не могу без тебя жить. Я просто задыхаюсь от ревности. Л ты постоянно изменяешь мне, разве не так?
– Это детали, Сара, нюансы. Ты же самая любимая, ты… – выражая глубину своего чувства, он развел перед собой руками.
– Но я хочу быть единственной.
– Ну-ну, не закатывай мне истерик, надоело, я падаю от усталости.
– Еще бы! Ведь он, бедненький, так много работает, почти не спит, встает чуть свет. В час дня – просто не верится! А потом до утра играет в карты. А мне, конечно, опять отдуваться за двоих.
Однако ее иронический тон не смутил Хуана Мануэля.
– Ты моя щебетунья, Сара, я тебя обожаю. Обожаю… – Он закатил глаза. И, заключив ее в объятия, вкрадчиво спросил: – У тебя есть деньги?
– Пока – да. Ведь у меня магазинчик.
– Знаешь что? – Он опять поцеловал ее. – Мне надо вернуть небольшой должок. Я сегодня здорово продулся. К тому же завтра нужно взять реванш. А у меня, ты не поверишь – ни гроша. И нужно-то всего пять тысяч песо.
– Но, Хуан Мануэль, у меня нет столько…
– Вечно у тебя нет денег. – Хуан Мануэль освободился от объятий Сары и нервно забегал по комнате. – Когда бы я ни попросил, всегда у тебя одно и то же: «Хуан Мануэль, я не могу. Хуан Мануэль, это большие деньги». Знаешь, Сара, нам надо прекратить встречи.
– Нет, нет, Хуан Мануэль, клянусь, посмотри сам, это правда. – Сара подбежала к туалетному столику, лихорадочно выдвинула ящик, выхватила оттуда несколько бумажных купюр. – Вот все, что есть у меня. На, возьми.
– Ой, ну что ты, что ты… – Отмахнулся он.
– Прошу тебя, возьми эти деньги. Они тебе пригодятся. Завтра отдашь долг. Прошу тебя.
– Ну ладно, ладно, сокровище ты мое. Беру. – Он небрежно сунул деньги в карман, снова привлек к себе Сару, крепко обнял ее. – Что я тебе скажу… Я так устал, пойду спать.
…Стараясь хоть немного заработать на жизнь и помочь Бето, Чоли, втайне от него, стала выходить продавать билеты. Только Филипе знала, куда по вечерам уходит ее подруга, которую она просила присматривать за домом. Но в этот вечер Чоли не возвращалась очень долго. И глядя на растерянного, испуганного долгим отсутствием матери, Бето, Филипе вынуждена была рассказать ему всю правду. Бето еще больше встревожился.
– С моей мамой что-то случилось, Филипе.
– Подождем, сынок.
Они ждали и ждали… В монастыре, за несколько кварталов отсюда, пробил полночный колокол. Чоли не было. Вдруг они услышали стук в дверь.
– Это квартира сеньоры Чоли? – спросила пожилая женщина в домотканой индейской шали.
– Да, сеньора. Вы что-то знаете о ней? Где она?
– Ой, молодой человек, очень жаль, но у меня плохие новости. Прошу вас, крепитесь.
– Говорите все, как есть, – сказала Филипе.
– Ее сбил грузовик. Бето побледнел.
– Сбил грузовик? Она умерла?
– Нет, нет, что вы? Слава пресвятой деве Марии, самое страшное уже позади. Она в «Красном кресте», в больнице. У нее сломаны ребра, и кажется, переломлена нога. Ну и… не знаю, что там еще.
– Сейчас же идем в «Красный крест», – Бето потянулся за курткой.
– Сейчас нельзя, очень поздно. Потерпите до завтра. Я торгую рядом с ней, в центре, хорошо ее знаю. Меня зовут – Тереса.
– Она, правда, не умерла? – тревожилась Филипе.
– Нет, нет, будьте спокойны. Завтра утром ее повидаете. Ну я пойду, уже поздно.
– Спасибо вам за все, сеньора Тереса.
Когда за женщиной закрылась дверь, Бето разрыдался.
– Не плачь, Бето, не надо, – уговаривала его Филипе. – Она жива, жива, слава богу.
– Филипе, я очень люблю маму. Дороже ее у меня никого нет.
Чуть свет Бето был уже в больнице. Но к Чоли его не пропустили.
– Она спит. Не беспокойте ее пока, – сказала Бето медсестра.
– Сеньорита, можно я только посижу рядом? – попросил Бето.
Его провели в палату. Чоли лежала на спине, с посеревшим лицом, которое слилось с седыми волосами, и, бессильно вытянутыми руками поверх накрывающей ее по шею простыни.
– Мама Чоли, – прошептал Бето, – мама Чоли, ты меня слышишь?
Чоли не пошевелилась. Сердце юноши сжалось от ужаса. – «Господи, поднял он глаза к небу, – не дай ей умереть. Я не хочу без нее жить. Не забирай ее, прошу тебя. Я буду молиться за нее день и ночь, день и ночь… Спаси и сохрани ее. Будь милосердным, господи! Не забирай мою мать».
Чоли не просыпалась так долго, что Бето забеспокоился.
– Сеньорита, подойдите, пожалуйста, сеньорита, прошу вас.
– В чем дело?
– Почему она не слышит меня, сеньорита?
– Не надо ее беспокоить. Доктор дал ей успокоительное. Подожди, пока пройдет действие лекарства.
Время тянулось медленно. Наконец, Чоли открыла глаза и еле слышно прошептала:
– Ой, Бетито, умираю…
– Бедная мама! Зачем ты вышла на улицу? У тебя же больные ноги.
– Хотела помочь тебе, сынок. Ой, болит, не могу… Слезы катились по ее щекам.
– Не двигайся, мама. Тебе нужен покой. Врачи обязательно тебя вылечат.
– Бог знает, встану ли я, сынок. Столько переломов…
– Не говори так, мама. Ты поправишься, я уверен. Но скажи мне, почему ты была так невнимательна, когда переходила улицу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
– Это не так, Марианна, но я боюсь твоих воспоминаний.
– Если бы ты знал, как мне больно, что я тебя мучаю.
– Не говори так, я по-прежнему счастлив с тобой.
– Ты, наверное, слишком меня жалеешь и бережешь.
– Я люблю тебя, ты это знаешь. И всегда буду любить. Но ты изводишь себя из-за того, что нельзя изменить. И если я сержусь иногда, то только потому, что не хочу твоих страданий. Я понимаю тебя, Марианна. И клянусь, я тоже хочу, чтобы он был жив и чтобы мы, наконец, нашли его. Ладно, успокойся и засыпай.
Глава 16
Сара взволнованно ходила по комнате:
– Бессовестный, какая наглость! Сколько же можно ждать? Куда он делся?
Она попробовала прилечь, но сон бежал от ее глаз. Только под утро она услышала, как хлопнула входная дверь и в комнату, громко насвистывая, вошел молодой человек щеголеватого вида. Как ни в чем не бывало, он подошел к Саре и нежно поцеловал ее.
– Привет, королева.
– Что это значит, Хуан Мануэль.
– Я был с друзьями.
– А может, с подругами?
– Слушай, если ты опять собираешься терзать меня своей ревностью, мы расстанемся. – Хуан Мануэль сделал вид, что собирается уходить.
Сара бросила на него быстрый взгляд. Боже, за что только она его любит! Невысокий, можно сказать – тщедушный, с капризным лицом и бегающим взглядом, который она никогда не могла понять. А какие у нее бывали мужчины!
– Хуан Мануэль, постой…
– Остаюсь, – быстро согласился он.
– А что это за духи? – подозрительно спросила она. – Я такими не пользуюсь.
– Странно, ты не узнала своих духов. – Он принюхался. – Твой нюх тебя подводит.
– Хуан Мануэль, не делай из меня дуру. Я ведь люблю тебя, не могу без тебя жить. Я просто задыхаюсь от ревности. Л ты постоянно изменяешь мне, разве не так?
– Это детали, Сара, нюансы. Ты же самая любимая, ты… – выражая глубину своего чувства, он развел перед собой руками.
– Но я хочу быть единственной.
– Ну-ну, не закатывай мне истерик, надоело, я падаю от усталости.
– Еще бы! Ведь он, бедненький, так много работает, почти не спит, встает чуть свет. В час дня – просто не верится! А потом до утра играет в карты. А мне, конечно, опять отдуваться за двоих.
Однако ее иронический тон не смутил Хуана Мануэля.
– Ты моя щебетунья, Сара, я тебя обожаю. Обожаю… – Он закатил глаза. И, заключив ее в объятия, вкрадчиво спросил: – У тебя есть деньги?
– Пока – да. Ведь у меня магазинчик.
– Знаешь что? – Он опять поцеловал ее. – Мне надо вернуть небольшой должок. Я сегодня здорово продулся. К тому же завтра нужно взять реванш. А у меня, ты не поверишь – ни гроша. И нужно-то всего пять тысяч песо.
– Но, Хуан Мануэль, у меня нет столько…
– Вечно у тебя нет денег. – Хуан Мануэль освободился от объятий Сары и нервно забегал по комнате. – Когда бы я ни попросил, всегда у тебя одно и то же: «Хуан Мануэль, я не могу. Хуан Мануэль, это большие деньги». Знаешь, Сара, нам надо прекратить встречи.
– Нет, нет, Хуан Мануэль, клянусь, посмотри сам, это правда. – Сара подбежала к туалетному столику, лихорадочно выдвинула ящик, выхватила оттуда несколько бумажных купюр. – Вот все, что есть у меня. На, возьми.
– Ой, ну что ты, что ты… – Отмахнулся он.
– Прошу тебя, возьми эти деньги. Они тебе пригодятся. Завтра отдашь долг. Прошу тебя.
– Ну ладно, ладно, сокровище ты мое. Беру. – Он небрежно сунул деньги в карман, снова привлек к себе Сару, крепко обнял ее. – Что я тебе скажу… Я так устал, пойду спать.
…Стараясь хоть немного заработать на жизнь и помочь Бето, Чоли, втайне от него, стала выходить продавать билеты. Только Филипе знала, куда по вечерам уходит ее подруга, которую она просила присматривать за домом. Но в этот вечер Чоли не возвращалась очень долго. И глядя на растерянного, испуганного долгим отсутствием матери, Бето, Филипе вынуждена была рассказать ему всю правду. Бето еще больше встревожился.
– С моей мамой что-то случилось, Филипе.
– Подождем, сынок.
Они ждали и ждали… В монастыре, за несколько кварталов отсюда, пробил полночный колокол. Чоли не было. Вдруг они услышали стук в дверь.
– Это квартира сеньоры Чоли? – спросила пожилая женщина в домотканой индейской шали.
– Да, сеньора. Вы что-то знаете о ней? Где она?
– Ой, молодой человек, очень жаль, но у меня плохие новости. Прошу вас, крепитесь.
– Говорите все, как есть, – сказала Филипе.
– Ее сбил грузовик. Бето побледнел.
– Сбил грузовик? Она умерла?
– Нет, нет, что вы? Слава пресвятой деве Марии, самое страшное уже позади. Она в «Красном кресте», в больнице. У нее сломаны ребра, и кажется, переломлена нога. Ну и… не знаю, что там еще.
– Сейчас же идем в «Красный крест», – Бето потянулся за курткой.
– Сейчас нельзя, очень поздно. Потерпите до завтра. Я торгую рядом с ней, в центре, хорошо ее знаю. Меня зовут – Тереса.
– Она, правда, не умерла? – тревожилась Филипе.
– Нет, нет, будьте спокойны. Завтра утром ее повидаете. Ну я пойду, уже поздно.
– Спасибо вам за все, сеньора Тереса.
Когда за женщиной закрылась дверь, Бето разрыдался.
– Не плачь, Бето, не надо, – уговаривала его Филипе. – Она жива, жива, слава богу.
– Филипе, я очень люблю маму. Дороже ее у меня никого нет.
Чуть свет Бето был уже в больнице. Но к Чоли его не пропустили.
– Она спит. Не беспокойте ее пока, – сказала Бето медсестра.
– Сеньорита, можно я только посижу рядом? – попросил Бето.
Его провели в палату. Чоли лежала на спине, с посеревшим лицом, которое слилось с седыми волосами, и, бессильно вытянутыми руками поверх накрывающей ее по шею простыни.
– Мама Чоли, – прошептал Бето, – мама Чоли, ты меня слышишь?
Чоли не пошевелилась. Сердце юноши сжалось от ужаса. – «Господи, поднял он глаза к небу, – не дай ей умереть. Я не хочу без нее жить. Не забирай ее, прошу тебя. Я буду молиться за нее день и ночь, день и ночь… Спаси и сохрани ее. Будь милосердным, господи! Не забирай мою мать».
Чоли не просыпалась так долго, что Бето забеспокоился.
– Сеньорита, подойдите, пожалуйста, сеньорита, прошу вас.
– В чем дело?
– Почему она не слышит меня, сеньорита?
– Не надо ее беспокоить. Доктор дал ей успокоительное. Подожди, пока пройдет действие лекарства.
Время тянулось медленно. Наконец, Чоли открыла глаза и еле слышно прошептала:
– Ой, Бетито, умираю…
– Бедная мама! Зачем ты вышла на улицу? У тебя же больные ноги.
– Хотела помочь тебе, сынок. Ой, болит, не могу… Слезы катились по ее щекам.
– Не двигайся, мама. Тебе нужен покой. Врачи обязательно тебя вылечат.
– Бог знает, встану ли я, сынок. Столько переломов…
– Не говори так, мама. Ты поправишься, я уверен. Но скажи мне, почему ты была так невнимательна, когда переходила улицу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112