— Вход за углом, — сказала она, показав большим пальцем за плечо, и затянулась сигаретой. — Я здесь работаю, смена с трех до одиннадцати. Удачи тебе. Пройти мимо нашего Уайдлоуда непросто. Ищешь работу?
— Нет, развлечений. Спасибо.
— Эй, — сказала она заговорщицким тоном, вытаскивая из-под полы халата коричневый бумажный сверток, — посмотри, бифштекс, шестнадцать унций весом, прямо из холодильников «Бубнового бара». Двенадцать баксов, а?
— Нет, мне не нужна еда.
— Ну восемь. Меньше не могу. На Мичиган-авеню за двадцать продашь.
Валентайн завернул за угол и нашел вход. Это был аляповато разукрашенный подъезд, с кирпичной аркой, такой широкий, что проехала бы даже телега.
Двойные красно-черные двери с гербом клуба были закрыты: шести часов еще нет. Дверь меньшего размера была устроена в правой части ворот, и Валентайн постучал.
Дверь приоткрылась и показалось лицо, которое не вызывало никакого желания беседовать.
— Чего? — спросило существо низким, бесцветным басом.
— Ты Уайдлоад? Мне нужен Герцог, если он здесь.
— Ну уж не для тебя, деревенщина.
— Прошу прощения, — сказал Валентайн, засовывая руку в мешок. Смотря в глаза толстяку, он выбрал головку такого же сыра, который уже ел сам.
— Ну это хоть что-то, — сказал сторож, протягивая огромную, размером подходящую, скорее, для гориллы, лапу за сыром и открывая дверь. Валентайн смотрел, как сторож надкусывает сыр.
Обе ноги Волка могли поместиться в рукав гиганта, а из его штанов можно было бы сделать навес от дождя для него и Гонсалеса.
— М-м-м, неплохо, патрульный. Иди вверх по спиральной лестнице. Там, наверху, две двери. На одной написано «Офис». Тебе в другую.
Валентайн кивнул и вошел в мощенный кирпичом двор, редкие травинки пробивались сквозь кладку и слой окурков. Четыре двери — красивые, со стеклами в медном переплете, вели из двора в четыре бара, названных по карточным мастям.
Из любопытства Валентайн заглянул в каждую.
За дверью, на которой было написано «Пики», оказалось помещение, посвященное, очевидно, азартным играм. Столы из зеленого сукна ничего другого значить не могли. «Бубновый бар» был больше похож на ресторан. И хотя Дэвид никогда не видел белых скатертей, полированного серебра и цветочных ваз на столах, он слышал о том, что так было принято в старые времена. Теперь он увидел это великолепие собственными глазами. «Трефовый бар» оказался единственным, уже открытым к этому времени. Вокруг небольших столиков были расставлены удобные кожаные кресла. Все здесь, казалось, было посвящено табаку и алкоголю. Несколько мужчин, некоторые даже в костюмах и галстуках, сидели, читали газеты или играли в карты. Многие курили. Бар, обозначенный как «Черви», походил на блестящий бордель. Он показался Валентайну самым большим — в середине зала высотой в два этажа было открытое пространство с круглой сценой, на которой возвышался традиционный шест для стриптиза. В украшенной зеркалами комнате Волк насчитал три барные стойки.
— Эй, Тори, — услышал он со стороны входа голос огромного сторожа.
— Да, — скучающим тоном ответила женщина, а затем и сама блондинка с длинными ногами медленно выплыла во двор, держа угловатую сумочку на широком плече. Она бросила на гостя оценивающий взгляд и исчезла в узком коридоре, отходящем от центрального помещения.
Сторож жевал сыр. Валентайн пожал плечами и направился к лестнице. Он подошел к двери без таблички и постучал.
— Открыто, — пропел мелодичный женский голос.
Валентайн вошел и узнал спутницу Герцога. Она сидела за письменным столом, который был больше того, что стоял у майора, но каким-то образом смотрелся изящнее и женственнее, возможно из-за пышного орнамента.
Дебби? Нет, Дикси. Валентайн пытался вспомнить имя. Дениз, в платье со смелым декольте. Он вспомнил. Сегодня она была одета в нечто простое, серое, без рукавов.
— Привет, Дениз, а Герцога можно повидать?
Женщина озадаченно посмотрела на посетителя.
— Он тебя знает?
— Да вроде того. Мы познакомились в бункере в Мадисоне. Он сказал заходить, если буду в Чикаго. Дэвид Малыш, помнишь?
— А, а я-то думала, где я тебя видела. Ты парень с красивыми волосами. Герцог несет чушь после пары стаканов, но можешь его увидеть, пока мы… э-э… пока он не пошел обедать. Слушай, а у тебя случайно нет еще чуть-чуть того порошка, а?
— Посмотрим, — сказал Валентайн.
— Ну отлично, спасибо. Хочешь, посиди вон там, в кресле. Он встречается с парнем, который поставляет еду и напитки. Весь день сидят, так что скоро закончат, — сказала она с улыбкой.
Валентайн предложил ей сигарету. Улыбка красотки стала еще шире, и она радостно запихала добычу в стол.
Дэвид сел, стараясь не заснуть. Тихие, приглушенные голоса доносились из кабинета за дверью, украшенной, если так можно сказать, изображением трефового короля. Да уж, только Герцог с его вкусом в одежде и женщинах мог так все разукрасить. Чтобы не заснуть, надо было отвлечься, и Валентайн включил волчий слух, чтобы понять, о чем идет речь в кабинете.
— Говорю тебе, это ад, Герцог. Вся курианская система заработает лучше, если они организуют банк Нового Порядка или что-то вроде того и учредят валюту, которая будет ходить повсеместно. Весь это бизнес с теплушками, полными людей, — это нелепо и смехотворно. «Все, что у меня есть, это мужчина весом две сотни фунтов и женщина, сотня фунтов, пятьдесят фунтов ребенок, на сдачу?»
Валентайн услышал, как Герцог рассмеялся.
— Ну ладно, я опять преувеличиваю. Все организовано немного лучше. Одно дело, когда куриане посылают в Милуоки товарный вагон с людьми, а возвращают полный пива. Но, скажем, я хочу купить говядину в Техасе. Жарко, часть «валюты» сдохнет по дороге. К тому же есть местные Жнецы в Теннесси и на юге, которые не прочь взять пару твоих людей за то, что ты едешь по их рельсам.
— Ну, — перебил собеседника Герцог, — надо смотреть на это их глазами. Деньги для них ничего не значат. Некоторым нравится искусство и все такое, но только ауры — настоящая валюта. Они просто кучка чертовых наркоманов.
— Да, ты прав, но меня это все равно бесит. К тому же люди знают, куда едут, поэтому их трудно контролировать. Найти стоящих работников, готовых держать этих обреченных в узде, непросто. Все, у кого есть честолюбие, идут в армию. Мне достаются только идиоты и головорезы, которым лишь бы людей помучить.
— Наслышан, — согласился Герцог, — если говядина запаздывает, ничего. Я что-нибудь придумаю. Сделаем специальный день — блюда из свинины. Но тебе пора домой, твои прекрасные жены заждутся, а у меня уже в животе урчит. Позвони завтра, чтобы я знал, как дела.
Собеседники распрощались, и человек, одетый в дорогой костюм в тонкую полоску, вышел из кабинета и помахал рукой Дениз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92