носильщики мчались что было сил. Кейок держался с ними вровень, несмотря на обременяющий его костыль.
Тапек, презрительно созерцавший это бессмысленное бегство, обратился к застывшим перед ним воинам:
— В конце-то концов, какое значение имеет ваша верность? Вашей госпоже все равно не удастся уйти отсюда живой.
Защитники властительницы безмолвствовали. Перья на шлеме Суджанры качнулись и задрожали, но подобная мелочь не могла удовлетворить мага: ведь это не его могущество заставило воина трепетать, а просто ветер подул. Воля офицера была непоколебима, решение — непреклонно. Инкомо держался уверенно, словно жрец на священной земле храма; в выражении его лица читалась безмятежная готовность принять любую судьбу, ниспосланную богами.
Тапек окинул пристальным взглядом каждого из стоящих перед ним воинов, которые, оказавшись свидетелями его ярости, тем не менее сумели не поддаться страху. Оставалось одно средство, которое могло пробить и разрушить броню их сплоченности и упрямства.
Подогреваемый вновь вспыхнувшим гневом, Тапек оценил расстояние между собой и тем поворотом дороги, до которого успел добраться паланкин Мары. Приметив поблизости от того места дерево, расщепленное ударом молнии, он мысленно направил туда острие своей воли, и магическая энергия перенесла его прямо к цели.
При появлении черноризца Кейок резко развернулся и, стоя между магом и паланкином, застыл в оборонительной позе. Костыль при этом служил ему опорой.
— Прикажи носильщикам остановиться! — потребовал Тапек.
— Пусть госпожа распоряжается своими рабами, как пожелает. — Кейок вытащил из-под плеча костыль, сжал его двумя руками и повернул, высвобождая потайную защелку. Гладко отполированные части деревянного посоха легко разделились с негромким, но отчетливо различимым свистящим звуком: так заявляет о себе клинок, извлекаемый из ножен.
Зычным командирским голосом, в котором не было и намека на старческое дребезжание, Кейок заявил:
— Я не сойду с этого места без приказа госпожи. Тапек уже ничему не удивлялся. Он смерил Кейока свирепым взглядом, но тот и не думал уступать. Слишком много морщин пролегло на лице Кейока и слишком многие годы оставили след на этом лице, чтобы сейчас его черты дрогнули, обнаруживая слабость. Возможно, в последнее время его глаза утратили былую зоркость, но в них горела уверенность человека, знающего себе цену. Он уже столкнулся с самым худшим из того, что могло выпасть на долю воина, — выйти из боя живым и остаться калекой, — но нашел в себе силы преодолеть унизительность такого существования и заново наполнил жизнь смыслом. Его спокойный взгляд, казалось, говорил: в смерти нет ничего таинственного — лишь последний благодатный отдых.
— Да кому ты нужен, старик, — презрительно бросил маг. Он направился к зарослям, куда в поисках укрытия поспешно ринулись носильщики, тащившие паланкин Мары.
Кейок перешел от слов к делу с поразительной быстротой. Молниеносный выпад — и неожиданно для себя маг обнаружил, что к нему устремлено острие меча, направляемого умелой рукой увечного старца.
Стремительность нападения ошеломила Тапека; он едва успел увернуться.
— Да как ты смеешь!.. — завопил он.
Несмотря на все, что произошло перед этим, Тапек даже помыслить не мог, что кто-нибудь из этих ничтожеств решится ему угрожать. Кейок не только решился, он повторил свою выходку. Его меч со свистом обрушился вниз, и в черном одеянии появилась прореха. Тапек поспешил отскочить, но его движения были куда менее ловкими, чем у одноногого воина, и он лишь с большим трудом избежал смертельного удара. Взлетевший в воздух клинок снова заставил мага отступить. Выведенный из равновесия, Тапек не мог призвать на помощь магию: для этого требовалось сосредоточиться, а ему, как назло, приходилось пригибаться, увертываться и пятиться под натиском опытного фехтовальщика.
— Стой!.. Прекрати сейчас же!.. — только и мог выкрикнуть маг, преодолевая одышку: он не имел обыкновения утомлять собственные мускулы и порядком растерялся, внезапно оказавшись в положении человека, спасающего свою жизнь.
А Кейок еще умудрился, делая следующий ложный выпад, издевательски полюбопытствовать:
— Ну что же, ты даже от меня не можешь убежать?
Вынужденный воспользоваться прибором перемещения, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от Кейока, Тапек исчез и появился снова, но уже за пределами досягаемости старого полководца. Он тяжело дышал и сгорал от стыда за свое отступление. Чуть ли не захлебываясь от душившего его бешенства, он собрал все величие, на какое еще был способен, и выпрямился во весь рост. Из глубокого колодца исступленной ярости он призвал необходимую ему энергию. Магическая сила росла в нем, наполняя воздух потрескиванием озона. Голубые энергетические разряды скапливались вокруг Тапека, словно он находился в центре сверкающей молниями грозы, готовой разразиться над ничтожно малым клочком заброшенной земли.
Тем не менее Кейок не выказывал страха. Он опирался на клинок, вынутый из костыля; его обычно бесстрастное лицо сейчас выражало что-то очень похожее на презрение.
— Госпожа права, — заметил он. — Вы всего лишь обычные люди, ничуть не умнее и не благороднее остальных. — Видя, что его слова задели мага, и без того взбешенного, Кейок добавил:
— И к тому же ребячливые и подверженные страху.
Позади, там, где оставалась горстка почетной гвардии Акомы, послышался чей-то смешок.
Тапек зарычал в приступе безрассудной злобы. Накопленная энергия вырвалась наружу. Его рука опустилась в резком, словно рубящем, движении, и из пустоты внезапно возникла темная фигура. Призрак вздымался вверх, затем воспарил — непроглядно-темный, как глубинный мрак безлунной ночи. Лишь на секунду повиснув в воздухе, он стремительно помчался в сторону Кейока.
Старый солдат непроизвольно поднял клинок, чтобы отразить нападение. Не по годам быстрый в движениях, он вступил в поединок с тем, чему не было названия. Но на этот раз его враг оказался бесплотным, и оружие беспрепятственно прошло сквозь чернильно-черную мглу. Кейок не отклонился в сторону и не сделал попытки к отступлению, даже когда магическая сила расщепила рукоять его клинка; и в следующее мгновение это детище злых чар поразило непокорного воина прямо в грудь.
Поверженный тенью, он, качавший Мару в детстве на коленях, впал в оцепенение. Пальцы разжались, меч упал на землю, и в широко раскрытых глазах застыли предсмертная мука и ужас.
И все-таки в конечном счете воин одержал победу. Изношенное сердце не могло противостоять потрясению и боли, которые выдержал бы боец помоложе; в последние годы его душа, отслужив долгий срок земного существования, не очень-то цеплялась за тело, к которому была привязана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253
Тапек, презрительно созерцавший это бессмысленное бегство, обратился к застывшим перед ним воинам:
— В конце-то концов, какое значение имеет ваша верность? Вашей госпоже все равно не удастся уйти отсюда живой.
Защитники властительницы безмолвствовали. Перья на шлеме Суджанры качнулись и задрожали, но подобная мелочь не могла удовлетворить мага: ведь это не его могущество заставило воина трепетать, а просто ветер подул. Воля офицера была непоколебима, решение — непреклонно. Инкомо держался уверенно, словно жрец на священной земле храма; в выражении его лица читалась безмятежная готовность принять любую судьбу, ниспосланную богами.
Тапек окинул пристальным взглядом каждого из стоящих перед ним воинов, которые, оказавшись свидетелями его ярости, тем не менее сумели не поддаться страху. Оставалось одно средство, которое могло пробить и разрушить броню их сплоченности и упрямства.
Подогреваемый вновь вспыхнувшим гневом, Тапек оценил расстояние между собой и тем поворотом дороги, до которого успел добраться паланкин Мары. Приметив поблизости от того места дерево, расщепленное ударом молнии, он мысленно направил туда острие своей воли, и магическая энергия перенесла его прямо к цели.
При появлении черноризца Кейок резко развернулся и, стоя между магом и паланкином, застыл в оборонительной позе. Костыль при этом служил ему опорой.
— Прикажи носильщикам остановиться! — потребовал Тапек.
— Пусть госпожа распоряжается своими рабами, как пожелает. — Кейок вытащил из-под плеча костыль, сжал его двумя руками и повернул, высвобождая потайную защелку. Гладко отполированные части деревянного посоха легко разделились с негромким, но отчетливо различимым свистящим звуком: так заявляет о себе клинок, извлекаемый из ножен.
Зычным командирским голосом, в котором не было и намека на старческое дребезжание, Кейок заявил:
— Я не сойду с этого места без приказа госпожи. Тапек уже ничему не удивлялся. Он смерил Кейока свирепым взглядом, но тот и не думал уступать. Слишком много морщин пролегло на лице Кейока и слишком многие годы оставили след на этом лице, чтобы сейчас его черты дрогнули, обнаруживая слабость. Возможно, в последнее время его глаза утратили былую зоркость, но в них горела уверенность человека, знающего себе цену. Он уже столкнулся с самым худшим из того, что могло выпасть на долю воина, — выйти из боя живым и остаться калекой, — но нашел в себе силы преодолеть унизительность такого существования и заново наполнил жизнь смыслом. Его спокойный взгляд, казалось, говорил: в смерти нет ничего таинственного — лишь последний благодатный отдых.
— Да кому ты нужен, старик, — презрительно бросил маг. Он направился к зарослям, куда в поисках укрытия поспешно ринулись носильщики, тащившие паланкин Мары.
Кейок перешел от слов к делу с поразительной быстротой. Молниеносный выпад — и неожиданно для себя маг обнаружил, что к нему устремлено острие меча, направляемого умелой рукой увечного старца.
Стремительность нападения ошеломила Тапека; он едва успел увернуться.
— Да как ты смеешь!.. — завопил он.
Несмотря на все, что произошло перед этим, Тапек даже помыслить не мог, что кто-нибудь из этих ничтожеств решится ему угрожать. Кейок не только решился, он повторил свою выходку. Его меч со свистом обрушился вниз, и в черном одеянии появилась прореха. Тапек поспешил отскочить, но его движения были куда менее ловкими, чем у одноногого воина, и он лишь с большим трудом избежал смертельного удара. Взлетевший в воздух клинок снова заставил мага отступить. Выведенный из равновесия, Тапек не мог призвать на помощь магию: для этого требовалось сосредоточиться, а ему, как назло, приходилось пригибаться, увертываться и пятиться под натиском опытного фехтовальщика.
— Стой!.. Прекрати сейчас же!.. — только и мог выкрикнуть маг, преодолевая одышку: он не имел обыкновения утомлять собственные мускулы и порядком растерялся, внезапно оказавшись в положении человека, спасающего свою жизнь.
А Кейок еще умудрился, делая следующий ложный выпад, издевательски полюбопытствовать:
— Ну что же, ты даже от меня не можешь убежать?
Вынужденный воспользоваться прибором перемещения, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от Кейока, Тапек исчез и появился снова, но уже за пределами досягаемости старого полководца. Он тяжело дышал и сгорал от стыда за свое отступление. Чуть ли не захлебываясь от душившего его бешенства, он собрал все величие, на какое еще был способен, и выпрямился во весь рост. Из глубокого колодца исступленной ярости он призвал необходимую ему энергию. Магическая сила росла в нем, наполняя воздух потрескиванием озона. Голубые энергетические разряды скапливались вокруг Тапека, словно он находился в центре сверкающей молниями грозы, готовой разразиться над ничтожно малым клочком заброшенной земли.
Тем не менее Кейок не выказывал страха. Он опирался на клинок, вынутый из костыля; его обычно бесстрастное лицо сейчас выражало что-то очень похожее на презрение.
— Госпожа права, — заметил он. — Вы всего лишь обычные люди, ничуть не умнее и не благороднее остальных. — Видя, что его слова задели мага, и без того взбешенного, Кейок добавил:
— И к тому же ребячливые и подверженные страху.
Позади, там, где оставалась горстка почетной гвардии Акомы, послышался чей-то смешок.
Тапек зарычал в приступе безрассудной злобы. Накопленная энергия вырвалась наружу. Его рука опустилась в резком, словно рубящем, движении, и из пустоты внезапно возникла темная фигура. Призрак вздымался вверх, затем воспарил — непроглядно-темный, как глубинный мрак безлунной ночи. Лишь на секунду повиснув в воздухе, он стремительно помчался в сторону Кейока.
Старый солдат непроизвольно поднял клинок, чтобы отразить нападение. Не по годам быстрый в движениях, он вступил в поединок с тем, чему не было названия. Но на этот раз его враг оказался бесплотным, и оружие беспрепятственно прошло сквозь чернильно-черную мглу. Кейок не отклонился в сторону и не сделал попытки к отступлению, даже когда магическая сила расщепила рукоять его клинка; и в следующее мгновение это детище злых чар поразило непокорного воина прямо в грудь.
Поверженный тенью, он, качавший Мару в детстве на коленях, впал в оцепенение. Пальцы разжались, меч упал на землю, и в широко раскрытых глазах застыли предсмертная мука и ужас.
И все-таки в конечном счете воин одержал победу. Изношенное сердце не могло противостоять потрясению и боли, которые выдержал бы боец помоложе; в последние годы его душа, отслужив долгий срок земного существования, не очень-то цеплялась за тело, к которому была привязана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253