Внезапно чо-джайны замерли в неподвижности — остановленные за миг до убийства. И все-таки, когда меч Люджана уже покоился на земле и он, безоружный, выпрямился, их позы не стали менее угрожающими.
Их командир тоже хранил молчание. Но зато налетел сильный порыв ветра, который растрепал прическу Мары и заставил Люджана прищурить слезящиеся глаза. Сквозь кроны деревьев спустился еще один чо-джайн, чье тело отличалось изящной обтекаемой формой и было испещрено великолепным узором из полос. Неземная красота этого существа казалась почти опасной, а над плотно сложенными конечностями виднелись хрустальные крылья, которые удерживали на высоте кажущееся легким тело и порождали при движении штормовой ветер.
Маг из расы чо-джайнов!
Мара уже открыла рот, чтобы что-то воскликнуть в невольном восторге, но из горла у нее не вырвалось ни единого звука. Воздух вокруг нее внезапно наполнился странным мерцанием, и очертания чо-джайнов из передового патруля расплылись в бесформенную цветовую круговерть. Земля ушла из-под ног Мары, и даже Люджана она уже не видела. Исчезли деревья, джунгли, небо; не осталось ничего, кроме хаоса вихрящегося света.
Она обрела наконец голос, но ее крик прозвучал как возглас ужаса:
— Что вы с нами делаете?
Ответ прогремел неизвестно откуда:
— Враги, которые сдаются, становятся пленниками!
И после этого все чувства Мары утонули в великой приливной волне темноты.
Глава 7. ВЫЗОВ
К Маре вернулось сознание.
Ее последние воспоминания, связанные с широким простором, пышной растительностью и патрулем чо-джайнов, никак не вязались с нынешней обстановкой — узкой шестиугольной камерой без окон. Стены камеры не имели никаких отличительных особенностей; пол был каменным, а потолок — из какой-то зеркальной субстанции, которая отражала свет единственного шара работы чо-джайнов; шар свободно висел в центре камеры без каких-либо опор или подвесок.
Мара приподнялась на локтях, потом встала на колени и обнаружила, что позади нее стоит Люджан.
— Где мы? — спросила властительница Акомы.
Военачальник, бледный от негодования, ответил:
— Не знаю. Впрочем, где именно — это сейчас не столь важно, потому что нас содержат как врагов в городе-государстве Чаккаха.
— Как врагов? — Мара приняла протянутую ей руку Люджана, чтобы он помог ей встать. Она убедилась, что его ножны пусты; этим, по крайней мере, можно было объяснить его раздражение. — Значит, нас сюда забросили силой магии?
Люджан отбросил со лба влажные от пота волосы, а потом по привычке затянул ремешок, удерживавший на месте его шлем.
— Должно быть, магия перенесла нас из лощины. И только магия может нас отсюда освободить. Если ты осмотришься, то увидишь, что дверей здесь нет.
Мара быстрым взглядом обвела комнату. Гладкую поверхность отвесных монолитных стен не нарушал ни единый контур, который мог бы свидетельствовать о наличии выхода во внешний мир. Недоумевая, откуда же берется свежий воздух в этом помещении, властительница пришла к заключению, что все это целиком и полностью дело рук чо-джайнов и их колдовского искусства.
От этой мысли ее кинуло в дрожь.
Ей предстоит иметь дело с существами, которые по природе своей не в состоянии понять чувства человека. Холодея от мрачных опасений, Мара напомнила себе, что они с Люджаном угодили во власть могущественного сообщества, живущего по неведомым законам и преследующего неведомые цели. Никогда еще перед Марой не раскрывалась так грозно пропасть между нею и этими непостижимыми созданиями, чьи «память» и «опыт» простираются на тысячелетия и чьи решения принимаются только исходя из интересов процветания и выживания всего улья. Мало того, в отличие от ульев в пределах Цурануани — тех ульев, с которыми она поддерживала добрососедские отношения, — здешним свободным «иностранным» чо-джайнам никогда не приходилось сосуществовать с родом человеческим иначе, чем на условиях, которые они выбирали сами. Здесь нечего рассчитывать даже на то несовершенное понимание, которое постепенно установилось между ней и королевой роя, обосновавшегося на земле Акомы.
Люджан почувствовал, какое отчаяние овладевает его повелительницей:
— Госпожа, для нас еще не все надежды потеряны. Мы в плену у цивилизованных существ. Во всяком случае у них не в обычае убивать пленных на месте, иначе нас прикончили бы еще на дороге.
Мара вздохнула и не стала высказывать вслух невеселую мысль: неужели они заведомо осуждены как враги, но не за их собственные проступки, а за злодеяния всех цурани, совершенные в течение столетий имперской истории? Не перечесть было случаев, когда самые прекрасные договоры предательски нарушались, и даже на веку самой Мары превратности Игры Совета заставляли сыновей убивать отцов и порождали раздоры между родичами в кланах. Да и ее собственные руки не остались такими уж чистыми.
Ведь ритуальное самоубийство ее первого мужа последовало в результате изощренных козней самой Мары. А ее предательство по отношению к Кевину — варвару, которого она любила, а потом отослала от себя против его желания, утаив, что носит под сердцем его ребенка! Прикусив губу, она боролась с подступающими слезами; и тут ее вдруг осенило, что не в обычае чо-джайнов учиться на своих ошибках, ибо все ошибки, допущенные предками, хранятся в памяти живых. Они представляют собой расу, чье прошлое не блекнет со временем. Для них прощение не становится источником вечного обновления, каким оно стало для человечества, и память о причиненном зле может длиться тысячелетия!
— Люджан!.. — Ее голос прозвучал глухо в странной камере без окон и дверей. — Чего бы это нам ни стоило, мы обязаны найти способ добиться, чтобы нас выслушали!
Военачальник резко развернулся:
— Что же прикажешь делать, госпожа? Разве лишь колотить кулаками по этим стенам?
Мара угадывала отчаяние, которое он скрывал под показной бравадой. С той минуты, когда они покинули палубу «Коальтеки», вся воинская выучка Люджана ни разу ему не пригодилась. В его подчинении не было армии. Когда первый турилец выпрыгнул из засады на дорогу, властительница запретила военачальнику ее защищать. В селении Лозо он вытерпел такие оскорбления, которые предпочел бы смыть кровью. Он был унижен, связан как раб, вся его натура бунтовала. В глубине души, оказавшись без поддержки соратников-воинов, он поневоле видел все окружающее в черном цвете.
Люджан был смел, умен и находчив, но не обладал тем жгучим интересом к неизведанному, которым отличался Аракаси. Понимая, сколь тяжелой была сейчас служба для ее верного офицера, властительница сочла необходимым утешить его как могла. Коснувшись его запястья, Мара сказала:
— Наберись терпения, Люджан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253