Долг есть долг, и он тешил свою гордость тем, что всегда умел перехитрить врагов дома Анасати; но теперь всему этому пришел конец. Он бросил беглый взгляд на всадников Шиндзаваи, которые приближались несокрушимой живой стеной.
Обращаясь к военачальнику, которого знал с детства, Чимака прошипел сквозь зубы:
— Омело, друг мой, при всем моем уважении к тебе как к солдату я понимаю, что ты традиционалист. Если ты хочешь погибнуть от своего меча, я предлагаю тебе сделать это, не дожидаясь, пока нас разоружат. Но если хочешь прислушаться к моему совету, отдай уцелевшим воинам приказ сложить оружие и уповай на то, что Мара и сейчас столь же незлопамятна, какой была в прошлом.
— Стараясь не выдать, насколько ярко сияет в нем самом свет этой надежды, он добавил:
— И молись, чтобы у Мары осталась незанятой какая-нибудь должность, для которой мы могли бы пригодиться.
Омело громко скомандовал всем сложить мечи. В то время как клинки, один за другим, падали из непослушных пальцев, а ошеломленные воины Анасати провожали их горящими глазами, военачальник вглядывался в изборожденное морщинами загадочное лицо Чимаки. И, уже не прислушиваясь к тому, что происходило, когда воины Шиндзаваи по всей форме принимали капитуляцию Анасати, Омело облизнул пересохшие губы и спросил:
— А ты сам… питаешь такие надежды?
И они оба знали: он имел в виду отнюдь не прошлые свидетельства непревзойденного великодушия Мары. Властительница, от милости которой теперь зависели их жизнь и свобода, сама находилась на волосок от смерти. То, что до сих пор она сумела остаться в живых вопреки воле враждебной ей Ассамблеи, само по себе уже было чудом; однако существовала еще последняя, рвущаяся в бой когорта, состоящая из наиболее непримиримых воинов Минванаби, которых обрядили в зеленые доспехи Акомы и отправили в путь. Возможность исполнить распоряжения, которые дал им Чимака, была для них дороже собственной жизни, ибо эти распоряжения полностью совпадали с их заветными желаниями: любой ценой прикончить Мару и завершить осуществление замыслов Джиро.
Глаза у Чимаки загорелись, как у азартного игрока.
— Она — Слуга Империи. С нашей помощью она и с Ассамблеей справится.
Омело сплюнул и повернулся к собеседнику спиной.
— Ни одной женщине еще не выпадало на долю такое везение. — Он пригнул голову и напрягся, словно бык нидра перед обжигающим ударом кнута. — Но про меня ты сказал сущую правду: я действительно традиционалист. Эти новомодные штучки не для такого человека, как я. Рано или поздно мы все должны умереть, и лучше умереть свободными, а не рабами. — Посмотрев вверх, на небо, он сказал:
— Сегодня хороший день для того, чтобы встретиться с Красным богом.
Чимака не успел отвернуться достаточно быстро, и на его глазах Омело стремительным движением подался вперед и упал, сжимая в последнем объятии клинок собственного меча.
Кровь хлынула у него изо рта алым фонтаном. И пока властитель Шиндзаваи спешил к этому месту с победным криком, Чимака склонился над старым товарищем. Он приложил дрогнувшую руку к щеке Омело и выслушал последние слова, которые прошептал военачальник:
— Постарайся, чтобы мои воины были невредимы и свободны. Если же нет, передай им: я встречу их… у дверей… чертогов Туракаму.
***
Хотя небо было безоблачным, прогремел гром, и от его раскатов содрогнулись и закачались лесные деревья. И вот показались двое магов, паривших высоко в воздухе, словно посланцы древних богов. Пока они скользили над лесом, что-то высматривая, их черные хламиды трепетали и хлопали на ветру.
Рыжеволосый маг поднялся еще выше — насколько позволяло чародейское искусство. Крохотным пятнышком, похожим на кружащего ястреба, он пролетал в вышине над округой, обшаривая взглядом дорогу, которая вела в Кентосани, петляя среди холмов и ныряя в долины. Магический дар Тапека позволял ему сравняться с пернатым хищником — и по ширине охвата разворачивающихся под ним пространств, и по остроте зрения, но рассмотреть удавалось не все: мешала тень, мешали раскидистые кроны деревьев. Нетерпеливый маг хмурился; с его уст то и дело срывались проклятия. Но те, кого он ищет, были здесь, и он их найдет.
Краешком глаза он уловил какое-то движение и сразу свернул в ту сторону. Его полет был легким и свободным, как у мифического духа воздуха. Да, вот какие-то коричневые пятна, пробивающие в непрерывном движении… но это всего лишь стадо пестрых габаний — шестиногих оленей. Это не лошади.
Крайне раздраженный, он снова полетел вдоль дороги и почти сразу обнаружил нечто заслуживающее внимания: опрокинутый паланкин, покрытый красным лаком и сверкающий на солнце причудливыми завитушками из раковин коркара. Дорогая вещица, подобающая лишь очень высокопоставленному вельможе; и к тому же с занавесками геральдических цветов дома Анасати.
Тапек устремился вниз, будто коршун.
Менее подверженный охотничьему азарту, Кероло все же не забывал о цели полета. Он увидел, как устремился к земле его напарник, и поспешил присоединиться к нему.
Презрительно скривив губы, рыжеволосый маг указал на облако оседающей над дорогой пыли:
— Там. Видишь?
Кероло окинул внимательным взглядом сцену только что разыгравшейся трагедии: лошадей, все еще взмыленных после атаки; воинов в синих доспехах дома Шиндзаваи, к тому времени успевших спешиться; сбившиеся в кучку остатки почетного эскорта властителя Джиро под охраной вооруженного конвоя. Внутри круга — мертвый Омело, распростертый на клинке своего меча, а рядом с павшим офицером — Чимака, растерянный и потрясенный. Первый советник Анасати сидел низко склонившись и закрыв лицо руками: никогда еще, с самого отрочества, он не был так близок к слезам.
— Властителя нет с его людьми, — заметил Тапек ледяным тоном, не переставая обшаривать взглядом дорогу.
— Он не со своими воинами, — сказал Кероло тихо. Его слова прозвучали почти печально по сравнению с тоном Тапека. — И такой стойкий офицер, как Омело, не бросился бы на свой меч без причины.
— Ты думаешь, Джиро мертв? — спросил Тапек; его беспокойные глаза загорелись возбуждением, которое было сродни радости. Затем он застыл на месте, словно стоял на твердой земле, а не висел в воздухе. — Смотри. Под деревьями.
Кероло не был столь же быстроглаз, как Тапек, но через несколько мгновений он тоже увидел, что лежит у подножия небольшого бугорка, менее чем в десяти шагах от меча, отвесно воткнутого в землю. Сразу бросалось в глаза, что лезвие не обагрено кровью.
Не успел Кероло вздохнуть или произнести хоть слово — а он только собирался сказать, что месть сплошь и рядом приводит к обязательному кровопролитию, — как Тапек отрезал:
— Его задушили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253
Обращаясь к военачальнику, которого знал с детства, Чимака прошипел сквозь зубы:
— Омело, друг мой, при всем моем уважении к тебе как к солдату я понимаю, что ты традиционалист. Если ты хочешь погибнуть от своего меча, я предлагаю тебе сделать это, не дожидаясь, пока нас разоружат. Но если хочешь прислушаться к моему совету, отдай уцелевшим воинам приказ сложить оружие и уповай на то, что Мара и сейчас столь же незлопамятна, какой была в прошлом.
— Стараясь не выдать, насколько ярко сияет в нем самом свет этой надежды, он добавил:
— И молись, чтобы у Мары осталась незанятой какая-нибудь должность, для которой мы могли бы пригодиться.
Омело громко скомандовал всем сложить мечи. В то время как клинки, один за другим, падали из непослушных пальцев, а ошеломленные воины Анасати провожали их горящими глазами, военачальник вглядывался в изборожденное морщинами загадочное лицо Чимаки. И, уже не прислушиваясь к тому, что происходило, когда воины Шиндзаваи по всей форме принимали капитуляцию Анасати, Омело облизнул пересохшие губы и спросил:
— А ты сам… питаешь такие надежды?
И они оба знали: он имел в виду отнюдь не прошлые свидетельства непревзойденного великодушия Мары. Властительница, от милости которой теперь зависели их жизнь и свобода, сама находилась на волосок от смерти. То, что до сих пор она сумела остаться в живых вопреки воле враждебной ей Ассамблеи, само по себе уже было чудом; однако существовала еще последняя, рвущаяся в бой когорта, состоящая из наиболее непримиримых воинов Минванаби, которых обрядили в зеленые доспехи Акомы и отправили в путь. Возможность исполнить распоряжения, которые дал им Чимака, была для них дороже собственной жизни, ибо эти распоряжения полностью совпадали с их заветными желаниями: любой ценой прикончить Мару и завершить осуществление замыслов Джиро.
Глаза у Чимаки загорелись, как у азартного игрока.
— Она — Слуга Империи. С нашей помощью она и с Ассамблеей справится.
Омело сплюнул и повернулся к собеседнику спиной.
— Ни одной женщине еще не выпадало на долю такое везение. — Он пригнул голову и напрягся, словно бык нидра перед обжигающим ударом кнута. — Но про меня ты сказал сущую правду: я действительно традиционалист. Эти новомодные штучки не для такого человека, как я. Рано или поздно мы все должны умереть, и лучше умереть свободными, а не рабами. — Посмотрев вверх, на небо, он сказал:
— Сегодня хороший день для того, чтобы встретиться с Красным богом.
Чимака не успел отвернуться достаточно быстро, и на его глазах Омело стремительным движением подался вперед и упал, сжимая в последнем объятии клинок собственного меча.
Кровь хлынула у него изо рта алым фонтаном. И пока властитель Шиндзаваи спешил к этому месту с победным криком, Чимака склонился над старым товарищем. Он приложил дрогнувшую руку к щеке Омело и выслушал последние слова, которые прошептал военачальник:
— Постарайся, чтобы мои воины были невредимы и свободны. Если же нет, передай им: я встречу их… у дверей… чертогов Туракаму.
***
Хотя небо было безоблачным, прогремел гром, и от его раскатов содрогнулись и закачались лесные деревья. И вот показались двое магов, паривших высоко в воздухе, словно посланцы древних богов. Пока они скользили над лесом, что-то высматривая, их черные хламиды трепетали и хлопали на ветру.
Рыжеволосый маг поднялся еще выше — насколько позволяло чародейское искусство. Крохотным пятнышком, похожим на кружащего ястреба, он пролетал в вышине над округой, обшаривая взглядом дорогу, которая вела в Кентосани, петляя среди холмов и ныряя в долины. Магический дар Тапека позволял ему сравняться с пернатым хищником — и по ширине охвата разворачивающихся под ним пространств, и по остроте зрения, но рассмотреть удавалось не все: мешала тень, мешали раскидистые кроны деревьев. Нетерпеливый маг хмурился; с его уст то и дело срывались проклятия. Но те, кого он ищет, были здесь, и он их найдет.
Краешком глаза он уловил какое-то движение и сразу свернул в ту сторону. Его полет был легким и свободным, как у мифического духа воздуха. Да, вот какие-то коричневые пятна, пробивающие в непрерывном движении… но это всего лишь стадо пестрых габаний — шестиногих оленей. Это не лошади.
Крайне раздраженный, он снова полетел вдоль дороги и почти сразу обнаружил нечто заслуживающее внимания: опрокинутый паланкин, покрытый красным лаком и сверкающий на солнце причудливыми завитушками из раковин коркара. Дорогая вещица, подобающая лишь очень высокопоставленному вельможе; и к тому же с занавесками геральдических цветов дома Анасати.
Тапек устремился вниз, будто коршун.
Менее подверженный охотничьему азарту, Кероло все же не забывал о цели полета. Он увидел, как устремился к земле его напарник, и поспешил присоединиться к нему.
Презрительно скривив губы, рыжеволосый маг указал на облако оседающей над дорогой пыли:
— Там. Видишь?
Кероло окинул внимательным взглядом сцену только что разыгравшейся трагедии: лошадей, все еще взмыленных после атаки; воинов в синих доспехах дома Шиндзаваи, к тому времени успевших спешиться; сбившиеся в кучку остатки почетного эскорта властителя Джиро под охраной вооруженного конвоя. Внутри круга — мертвый Омело, распростертый на клинке своего меча, а рядом с павшим офицером — Чимака, растерянный и потрясенный. Первый советник Анасати сидел низко склонившись и закрыв лицо руками: никогда еще, с самого отрочества, он не был так близок к слезам.
— Властителя нет с его людьми, — заметил Тапек ледяным тоном, не переставая обшаривать взглядом дорогу.
— Он не со своими воинами, — сказал Кероло тихо. Его слова прозвучали почти печально по сравнению с тоном Тапека. — И такой стойкий офицер, как Омело, не бросился бы на свой меч без причины.
— Ты думаешь, Джиро мертв? — спросил Тапек; его беспокойные глаза загорелись возбуждением, которое было сродни радости. Затем он застыл на месте, словно стоял на твердой земле, а не висел в воздухе. — Смотри. Под деревьями.
Кероло не был столь же быстроглаз, как Тапек, но через несколько мгновений он тоже увидел, что лежит у подножия небольшого бугорка, менее чем в десяти шагах от меча, отвесно воткнутого в землю. Сразу бросалось в глаза, что лезвие не обагрено кровью.
Не успел Кероло вздохнуть или произнести хоть слово — а он только собирался сказать, что месть сплошь и рядом приводит к обязательному кровопролитию, — как Тапек отрезал:
— Его задушили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253