— Когда мы с Руанной были молоденькие, — говорила Умбекка, — мы сюда каждый Канун наведывались. О, какие мы тогда были веселые, какие счастливые бежали по дорожке в муслиновых платьях, смеялись, болтали! Размахивали зонтиками!
После богослужения у проповедника всегда бывало застолье. Ну, это само собой разумеется, только для людей благородного происхождения, жутко скучно. Ну а мы с Руанной убегали в огород. Как же нам тут нравилось! О чем мы только не мечтали! Мы смотрели на Оракул и гадали, что с нами будет. Это было еще до того, как эрцгерцог избрал мою бедную сестру себе в жены, конечно. О, он далеко не сразу сделал ее своей избранницей!
В воздухе пахло созревшими яблоками.
— Мы пришли, Джем, — объявила Умбекка немного погодя.
— Тетя, что это такое?
Цель их путешествия открылась неожиданно. Раздвинулись переплетенные ветви, и перед глазами Джема предстало странное сооружение… Две поросшие мхом ступени вели к круглому возвышению. Там стояла полукруглая мраморная скамья. Посередине на мраморной плите стояла огромная, тоже мраморная, резная чаша, а выше как бы парили в воздухе две фигуры, выполненные в человеческий рост — мужская и женская. Обнаженные мужчина и женщина держались за руки, и взгляды их были устремлены вниз — как бы на тех, кто смотрел на них снизу вверх со скамьи.
— С ним рядом — женщина, которую он искал, нашел и потерял, — сказала тетка Джема. Голос ее стал мечтательно-отстраненным. — Говорят, настанет день, и они будут вместе. Это бог Агонис, Джем. Бог Агонис и леди Имагента.
Джем не отозвался. Он и не знал, что сказать. Он осторожно переставлял костыли, двигаясь вокруг чаши. Время от времени юноша останавливался и смотрел вверх, на статуи, или вниз, внутрь чаши. Статуи были необыкновенно красивы, и их красоту не нарушали даже трещины в мраморе, даже зеленый мох. А вот из чаши поднималось зловоние. На самом дне осталась гнилая лужица.
— Этот фонтан назывался Оракулом, — рассказывала тетка. — Он показывал то, что с тобой будет. В воде можно было увидеть изображение, похожее на сон.
Довольно вздохнув, Умбекка сняла с корзинки салфетку, расстелила ее на скамье, вынула пробку из бутылки с сидром. Достала из корзинки хлеб, ветчину, язык, пирожные, булочки. — Думаю, мы заработали с тобой право перекусить на славу, а, Джем?
— Заработали, конечно! — не смог удержаться от смеха Джем. И они принялись с аппетитом есть, передавая друг дружке бутылку с сидром, в густой тени разросшегося фруктового сада. Солнце все сильнее клонилось к закату и в какой-то миг вдруг ярко осветило фигуры фонтана.
— Прогони мух, Джем, будь хорошим мальчиком.
А потом они просто сидели молча и смотрели на статуи. А золотой свет заливал их все ярче и ярче.
— Они придуманные, тетя? Это легенда, да?
— М-м?
Легкий ветерок шевелил листву у них над головами. Послышался глухой стук — упало на траву очередное яблоко. Корзинка окончательно опустела. Они наберут яблок и наполнят ими корзинку.
— Они — из легенды, да? Ну, как Нова-Риэль?
Тетка бросила на Джема быстрый, не слишком довольный взгляд.
— Ты знаешь о Нова-Риэле?
— Варнава…
— О да. Но ты не думаешь, Джем, что молния никогда не ударяет в одно и то же место дважды?
И больше Умбекка ничего не сказала.
ГЛАВА 35
ХРАМ В РУИНАХ
— Тебе понравилась прогулка, Джем?
— О да, очень!
— Вижу, что понравилась, — и Эла обняла сына, — ты так разрумянился.
Бледная молодая женщина лежала на кушетке. Она была до пояса укрыта одеялом, на груди у нее лежал открытый томик романа. Книга была глупая — какая-то древняя дребедень, которую Эла нашла среди вещей покойной матери, но при том довольно живая. Эла благодаря роману провела вечер в Агондоне, в мире игорных домов и шикарных балов. Бедняжка Эла! Теперь ей были суждены только воображаемые приключения. На миг глаза ее стали грустными-грустными. Но она тут же одернула себя, улыбнулась и растрепала светлые волосы сына. Как он подрос! Как окреп! И с каждым днем становится все больше и больше похож на Тора.
— О Джем, вот если бы я только могла пойти с вами. Но ты не огорчайся, тетя еще будет гулять с тобой, пока погода хорошая. Правда, тетя?
— Ну, конечно, племянница, непременно!
Все был решено. Совершенный в тот день поход стал только первым из многих. Каждое утро во время того короткого жаркого сезона Стефель запрягал старую кобылу, и повозка, грохоча колесами, съезжала по дороге со скалы. Внизу, под деревьями, они расставались. Кучер сворачивал к «Ленивому тигру». Джем становился на костыли, и они с теткой отправлялись в путь. Умбекка безропотно следовала то рядом с Джемом, то впереди него, но в последнее время все чаще — позади. Каждый день в пухлой руке она сжимала ручку корзинки, до краев наполненной стряпней Нирри, — там могли лежать язык или ветчина, копченая говядина или жареная курица, пирожные, кексы или печенье.
Маршруты прогулок Умбекки и Джема постоянно разнообразились, сами прогулки становились все более долгими. Еще дважды они наведывались в заброшенный фруктовый сад — туда странным образом влекло их обоих. Они снова и снова смотрели на статуи над фонтаном, и казалось, что из-за того, как играет на статуях солнечный свет, падавший сквозь густую листву, они не то двигаются, не то меняется выражение их мраморных лиц. Тетка дремала, а Джем бродил у фонтана, отыскивая ведущие в сад тропинки, и обнаружил, что дальний забор сада отделяет границы проповедницкой от кладбища. Джем долго стоял и смотрел через стену на кладбище. Надгробные камни равнодушно лежали под жарким солнцем. Джему стало немного не по себе, но почему — этого он и сам не понял.
В следующий раз они направились на поле, лежавшее сразу за деревней, там, где начинались первые холмы. Посередине поля стоял большой бревенчатый сарай — пустой, молчаливый. А позади темной громадой высился замок, а выше него — ослепительная белизна царственных гор. Сердца Умбекки и Джема взволнованно бились, когда они уселись перекусить здесь, в чистом поле под открытым небом. Затем Джем исследовал внутренности сарая. Когда он принялся весело тыкать в жалкие остатки сеновала, оказалось, что в сене полным-полно крыс!
Третья прогулка привела Умбекку и Джема на берег реки. По узенькой тропке они спустились к обрыву, под которым быстро мчались воды. Тетка назвала это место мельничным водоскатом. На другом берегу виднелась покосившаяся мельница. Огромное колесо вертелось медленно. В тот день и сам мельник вышел из дома и стоял, опершись о перила на дощатом настиле над водой. Умбекка помахала ему рукой — как-то не слишком уверенно. Мельник не ответил ей взаимностью. Вытащив из-за тульи шляпы длинную соломинку, мельник задумчиво жевал ее.
Вообще надо сказать, что деревенских жителей Джем и его тетка обходили стороной, елико возможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134