А денек завтра и того хлеще будет! — ухмыльнулся он. — Да ладно тебе, стручок бобовый! Чего ты такой кислый?
Боб опять задумался — не пьян ли Полти.
Жирная физиономия Полти лучилась довольством и гордостью.
А когда они задули свечу и улеглись на кровать, Боб решил внести ясность:
— Но оно твое было!
Полти, ворочаясь под одеялом, довольно зевнул и сказал только:
— Гм? А?
Тихо позванивали стекла в оконной раме. Зловонный запах исчезал.
— Оно твое было — кольцо это. Ты его в руке сжимал.
— А? Мне надо спать, дружище. Честно, спать надо. Завтра с отцом повидаться надо.
— С твоим отцом? — у Боба сердце в пятки ушло. Полти сладко проспал всю ночь, а его тощий, долговязый друг почти глаз не сомкнул. «С отцом повидаться? Как же это?» Только утром, когда его друг, весело насвистывая, вышел из «Ленивого тигра», Боб догадался, что Полти решил-таки навестить досточтимого Воксвелла.
— Полти!
Полти обернулся. Расшитый жилет весело играл на солнце вышивкой. Солнце ласково озаряло Полти. Боб бежал по лужайке вдогонку за другом, неуклюже перебирая длинными ногами.
— Тебе чего, дружище?
— Ты возвращаешься, Полти?
— Чего? Ну, конечно, я возвращаюсь. А ты чудак, дружище, знаешь? Настоящий чудак, — ухмыльнулся Полти и покачал головой.
Ссутулившись, Боб поплелся обратно, но на краю лужайки обернулся и увидел, как Полти исчез за углом переулка между густыми вязами, за которыми стоял дом досточтимого Воксвелла.
И только тут в голову Бобу пришла прелюбопытнейшая мысль: «Он не мой отец», — сказал как-то раз Полти — но не могло ли быть так, что Полти просто забыл правду? Может быть, это был просто горячечный бред? А может быть, он все-таки что-то такое знал про себя и это сорвалось с его губ, когда он был почти без сознания. Он слыхал такие рассказы — ну, точно, наверное, с его Другом произошло нечто подобное. Полти — в этом Боб не сомневался — не знал, что перстень с аметистом принадлежал ему. Если он забыл о нем, значит, он забыл и о письме. Письмо Полти так долго сжимал в руке, и Бобу потом пришлось долго, осторожно его разворачивать — это было в ту ночь, когда его Друг явился к «Ленивому тигру» раздетый и избитый. А потом… потом Боба сморило, и он спал так крепко, что проснулся только тогда, когда услышал шаги на лестнице. Дернулся, попробовал было спрятать свое сокровище, и от письма в результате осталась пыль, труха. Мать, конечно, первым делом уставилась на перстень.
— Это… это его, — промямлил Боб.
— Ясное дело, не твой перстень. Он человек благородных кровей, не тебе чета.
— Наверное, его отец его избил.
— Его отец? Чушь какая.
И правда, чушь! В мозгу у Боба завертелись фразы из письма. «Поручаю моего мальчика вашему попечению» — такая там была фраза. Еще там было написано: «Этот перстень — мой подарок ему». А еще — «К совершеннолетию».
Его отец?
Чепуха!
Боб только еще больше запутался, вот и все.
И он развернулся и снова побежал по лужайке.
— Полти! Полти! — взволнованно и испуганно окликал он друга. Он должен был его догнать, непременно должен был. Неужели Полти думает, что возвращается к своему отцу?
И вдруг Боб окончательно заблудился в густых зарослях. И уже не мог понять, в какой стороне дом лекаря. Он где-то неправильно повернул, а где верный поворот, не мог сообразить. Думал он об одном: о том, что в это самое время в одной из чистеньких комнаток дома лекаря происходит драка, что Полти опять бьют… Кровь стучала в висках у Боба, солнечные блики слепили его глаза. Он побежал обратно.
Но куда, куда же бежать? Переулок раздваивался. В ту сторону? Или в другую?
— Привет, дружище!
Это был Полти. Он весело ухмылялся.
— Полти, не ходи туда. — Длинные пальцы Боба сжали руку друга.
— Дружище, а теперь-то ты о чем толкуешь, не пойму? — Полти стряхнул с рукава руку Боба и, насвистывая, зашагал к деревне. Развилка осталась позади.
— Ты туда не пойдешь?
— Куда? Я побывал у моего отца. Такой добряк. Он мне преподнес маленький подарочек.
Вид у Полти был самый что ни на есть довольный.
— Подарочек? — ошеломленно проговорил Боб. — Какой подарочек?
Полти был готов рассмеяться над другом. Его пухлые пальцы тут же скользнули в боковой карман великолепного жилета. «Подарочек» мелькнул перед глазами у Боба и тут же снова исчез в кармане.
Боб ничего не понял. Это же… Это ничто! Маленькая бутылочка с темной вязкой жидкостью.
— Чернила?!
Тут уж Полти расхохотался:
— Не-е-ет! Это лекарство, дружок. Такое лекарство, от которого нам всем будет куда как лучше!
ГЛАВА 34
ПРОРОЧЕСТВО
— Госпожа…
— Спасибо, Стефель,
На Умбекке был самый лучший чепец, в руках у нее была корзинка. Наверное, позволив старику кучеру подать себе руку и помочь сойти с повозки, Умбекка представила себя женщиной более благородной, созданной для другой жизни. О да… Камердинер-оборванец, он же кучер, мог бы быть щегольским ливрейным лакеем, а потрепанная повозка — шикарной каретой.
— Стефель, — крикнула Умбекка вслед тронувшейся с места повозке, — ты не пойдешь в «Ленивого тигра», я надеюсь?
— Н-но, пошла! — прикрикнул старик на старую кобылку.
— Хмф, — фыркнула и улыбнулась Умбекка.
Джем волновался. Он самостоятельно спустился с повозки и теперь, опираясь на костыль, с любопытством разглядывал тенистую аллею. Сейчас, в жаркий день, аллея была безлюдна. Дорожка вилась между развесистыми вязами и уводила от деревенской лужайки — туда, где, по словам тетки, располагалась проповедницкая. Туда они как раз сегодня и отправились.
— Тетя, — спросил мальчик, как только они тронулись с места, — а что такое проповедницкая?
Этот вопрос он задавал не впервые. Тетя улыбнулась:
— Такой большой дом.
— Большой — как замок?
— Самый большой дом в деревне.
— Но почему?
Это была игра.
— Потому что это очень важное место, — торжественно отвечала Умбекка, но тут же поправила себя: — Потому что когда-то это было очень важное место.
Сквозь тенистые кроны вязов пробивались солнечные лучи. Тропинка была неровная, пыльная, вся в ямках и бороздах. Между разбросанными там и сям острыми камнями пышно разрослись сорняки.
— Тебе не тяжело идти, Джем?
— Нет-нет! — горячо возразил юноша. А сам чуть не падал.
Прогулки — это придумала Эла, и спутницей Джема на прогулках должна была стать она. Собственно говоря, они и начали гулять вместе. Долгим сезоном Короса, закутанные в теплые шубы, Джем с матерью подолгу бродили по коридорам главной башни. Они мечтали о том времени, когда стает снег и можно будет гулять по галереям и переходам внутреннего двора. Но когда это время настало, спутницей Джема стала тетка Умбекка. Она же сопровождала Джема сегодня, торжественно вышагивая под палящим солнцем.
— Джем! Мы с тобой непременно окрепнем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Боб опять задумался — не пьян ли Полти.
Жирная физиономия Полти лучилась довольством и гордостью.
А когда они задули свечу и улеглись на кровать, Боб решил внести ясность:
— Но оно твое было!
Полти, ворочаясь под одеялом, довольно зевнул и сказал только:
— Гм? А?
Тихо позванивали стекла в оконной раме. Зловонный запах исчезал.
— Оно твое было — кольцо это. Ты его в руке сжимал.
— А? Мне надо спать, дружище. Честно, спать надо. Завтра с отцом повидаться надо.
— С твоим отцом? — у Боба сердце в пятки ушло. Полти сладко проспал всю ночь, а его тощий, долговязый друг почти глаз не сомкнул. «С отцом повидаться? Как же это?» Только утром, когда его друг, весело насвистывая, вышел из «Ленивого тигра», Боб догадался, что Полти решил-таки навестить досточтимого Воксвелла.
— Полти!
Полти обернулся. Расшитый жилет весело играл на солнце вышивкой. Солнце ласково озаряло Полти. Боб бежал по лужайке вдогонку за другом, неуклюже перебирая длинными ногами.
— Тебе чего, дружище?
— Ты возвращаешься, Полти?
— Чего? Ну, конечно, я возвращаюсь. А ты чудак, дружище, знаешь? Настоящий чудак, — ухмыльнулся Полти и покачал головой.
Ссутулившись, Боб поплелся обратно, но на краю лужайки обернулся и увидел, как Полти исчез за углом переулка между густыми вязами, за которыми стоял дом досточтимого Воксвелла.
И только тут в голову Бобу пришла прелюбопытнейшая мысль: «Он не мой отец», — сказал как-то раз Полти — но не могло ли быть так, что Полти просто забыл правду? Может быть, это был просто горячечный бред? А может быть, он все-таки что-то такое знал про себя и это сорвалось с его губ, когда он был почти без сознания. Он слыхал такие рассказы — ну, точно, наверное, с его Другом произошло нечто подобное. Полти — в этом Боб не сомневался — не знал, что перстень с аметистом принадлежал ему. Если он забыл о нем, значит, он забыл и о письме. Письмо Полти так долго сжимал в руке, и Бобу потом пришлось долго, осторожно его разворачивать — это было в ту ночь, когда его Друг явился к «Ленивому тигру» раздетый и избитый. А потом… потом Боба сморило, и он спал так крепко, что проснулся только тогда, когда услышал шаги на лестнице. Дернулся, попробовал было спрятать свое сокровище, и от письма в результате осталась пыль, труха. Мать, конечно, первым делом уставилась на перстень.
— Это… это его, — промямлил Боб.
— Ясное дело, не твой перстень. Он человек благородных кровей, не тебе чета.
— Наверное, его отец его избил.
— Его отец? Чушь какая.
И правда, чушь! В мозгу у Боба завертелись фразы из письма. «Поручаю моего мальчика вашему попечению» — такая там была фраза. Еще там было написано: «Этот перстень — мой подарок ему». А еще — «К совершеннолетию».
Его отец?
Чепуха!
Боб только еще больше запутался, вот и все.
И он развернулся и снова побежал по лужайке.
— Полти! Полти! — взволнованно и испуганно окликал он друга. Он должен был его догнать, непременно должен был. Неужели Полти думает, что возвращается к своему отцу?
И вдруг Боб окончательно заблудился в густых зарослях. И уже не мог понять, в какой стороне дом лекаря. Он где-то неправильно повернул, а где верный поворот, не мог сообразить. Думал он об одном: о том, что в это самое время в одной из чистеньких комнаток дома лекаря происходит драка, что Полти опять бьют… Кровь стучала в висках у Боба, солнечные блики слепили его глаза. Он побежал обратно.
Но куда, куда же бежать? Переулок раздваивался. В ту сторону? Или в другую?
— Привет, дружище!
Это был Полти. Он весело ухмылялся.
— Полти, не ходи туда. — Длинные пальцы Боба сжали руку друга.
— Дружище, а теперь-то ты о чем толкуешь, не пойму? — Полти стряхнул с рукава руку Боба и, насвистывая, зашагал к деревне. Развилка осталась позади.
— Ты туда не пойдешь?
— Куда? Я побывал у моего отца. Такой добряк. Он мне преподнес маленький подарочек.
Вид у Полти был самый что ни на есть довольный.
— Подарочек? — ошеломленно проговорил Боб. — Какой подарочек?
Полти был готов рассмеяться над другом. Его пухлые пальцы тут же скользнули в боковой карман великолепного жилета. «Подарочек» мелькнул перед глазами у Боба и тут же снова исчез в кармане.
Боб ничего не понял. Это же… Это ничто! Маленькая бутылочка с темной вязкой жидкостью.
— Чернила?!
Тут уж Полти расхохотался:
— Не-е-ет! Это лекарство, дружок. Такое лекарство, от которого нам всем будет куда как лучше!
ГЛАВА 34
ПРОРОЧЕСТВО
— Госпожа…
— Спасибо, Стефель,
На Умбекке был самый лучший чепец, в руках у нее была корзинка. Наверное, позволив старику кучеру подать себе руку и помочь сойти с повозки, Умбекка представила себя женщиной более благородной, созданной для другой жизни. О да… Камердинер-оборванец, он же кучер, мог бы быть щегольским ливрейным лакеем, а потрепанная повозка — шикарной каретой.
— Стефель, — крикнула Умбекка вслед тронувшейся с места повозке, — ты не пойдешь в «Ленивого тигра», я надеюсь?
— Н-но, пошла! — прикрикнул старик на старую кобылку.
— Хмф, — фыркнула и улыбнулась Умбекка.
Джем волновался. Он самостоятельно спустился с повозки и теперь, опираясь на костыль, с любопытством разглядывал тенистую аллею. Сейчас, в жаркий день, аллея была безлюдна. Дорожка вилась между развесистыми вязами и уводила от деревенской лужайки — туда, где, по словам тетки, располагалась проповедницкая. Туда они как раз сегодня и отправились.
— Тетя, — спросил мальчик, как только они тронулись с места, — а что такое проповедницкая?
Этот вопрос он задавал не впервые. Тетя улыбнулась:
— Такой большой дом.
— Большой — как замок?
— Самый большой дом в деревне.
— Но почему?
Это была игра.
— Потому что это очень важное место, — торжественно отвечала Умбекка, но тут же поправила себя: — Потому что когда-то это было очень важное место.
Сквозь тенистые кроны вязов пробивались солнечные лучи. Тропинка была неровная, пыльная, вся в ямках и бороздах. Между разбросанными там и сям острыми камнями пышно разрослись сорняки.
— Тебе не тяжело идти, Джем?
— Нет-нет! — горячо возразил юноша. А сам чуть не падал.
Прогулки — это придумала Эла, и спутницей Джема на прогулках должна была стать она. Собственно говоря, они и начали гулять вместе. Долгим сезоном Короса, закутанные в теплые шубы, Джем с матерью подолгу бродили по коридорам главной башни. Они мечтали о том времени, когда стает снег и можно будет гулять по галереям и переходам внутреннего двора. Но когда это время настало, спутницей Джема стала тетка Умбекка. Она же сопровождала Джема сегодня, торжественно вышагивая под палящим солнцем.
— Джем! Мы с тобой непременно окрепнем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134