Но Морвен не удержался и добавил:
— А если вспомнить о великих «Рассуждениях о власти» Джеландра. Д-да, о той самой его речи, которая содержит великую цензуру!
— Эй, вы! Не сбивайтесь с шага! — рявкнул сержант Банч.
У сержанта настроение было препаршивое. Обстановка в деревне накалялась. И раньше уже были разговоры о том, что табор следует окружить. Может быть, как раз этим сейчас и придется заняться. Работенка не из приятных. А не будь ваганов, кого бы тогда ненавидели местные жители? Правильно, синемундирников! Банч искренне надеялся, что этими пятью дело и кончится.
Пятью ваганами и девчонкой.
Морвен и Крам молча маршировали. По бокам больно лупили тяжеленные мушкеты. Через некоторое время Морвена снова прорвало:
— Не понимаю, как такое может быть позволено, Крам. Командор — образованный человек. Он учился вместе с профессором Мерколи! Наверняка он читал… Крам, а как ты думаешь, он знает, что происходит, или…
— Морви, а как же ему не знать! Он сам и приказал, тупица ты эдакий!
— Что?
— Эй, вы, заткнитесь! — проревел сержант Банч.
За поворотом открылся вид на табор ваганов — вид, надо сказать, весьма плачевный. Завидев солдат, какой-то малыш горько заплакал. Снова пошел дождь.
Морвен с горечью проговорил:
— Просто не понимаю, как ты можешь называть меня тупицей, Крам. Если кто-то из нас двоих тупица, так это ты. Что ты умеешь? Только исполнять приказы и не задавать никаких вопросов? Разве это не типично для военных? А ты никогда не слышал такого слова «взаимосвязь».
— Морви, помолчал бы ты лучше со своими словечками…
Впереди сержант Банч уже отбирал ваганов-изменников, которым суждено было болтаться на виселице в качестве сообщников Каты. Крам предполагал, что ваганы будут сопротивляться. Что, может быть, солдатам придется открыть огонь. Но все прошло проще простого. Ваганы покорно пошли с ними. У Крама вдруг противно засосало под ложечкой. Он вспомнил тот день, когда они с Морвеном явились в табор на разведку, вспомнил ваганские ярмарки своего детства. Ему хотелось взбунтоваться, но он только сглотнул подступивший к горлу ком.
— Ты в политике слабо разбираешься, Морви, да? Ты меня тупицей назвал? Это правда, я таких умных книжек, как ты, не читал. А как бы я их прочесть смог? Таких, как я, читать не учат. Только ты не забывай, я родом из Варля. Я всякое уже повидал, Морви. И я ой как хорошо понимаю, о чем думает твой драгоценный командор. Вчера кто-то взорвал храм. Кто это сделал? Кто знает? Ты бы целый сезон гадал да прикидывал. Только ни хрена бы не выяснил. Но кого-то наказать нужно, верно?
Морвен остолбенело переспросил:
— Кого-то?
Ваганов заковали в цепи, нацепили кандалы на запястья, на шеи — железные обручи. Теперь патрулю предстояло отвести их на лужайку. Крам уже пошел маршевым шагом, когда Морвен поймал его за руку и прошептал:
— Кого-то. То есть — кого угодно? Любого?
Казалось, он до сих пор не в силах в это поверить.
Крам пожал плечами:
— Это же политика.
Он вырвал руку. Ему не хотелось больше говорить. Бедняга Морви! Краму вдруг стало ужасно жалко товарища. Учился бы в своем университете…
Морвен стоял с отвисшей челюстью. Он не в силах был шевелиться. С ним что-то происходило.
— Морви, ты что! — поторопил товарища Крам. — Давай пристраивайся, шагай в ногу!
Но тут случилось нечто ужасное. Морвен давно подозревал, что королевство Эджландия утопает во зле. Он догадывался и о том, что он, Плез Морвен, стал орудием этого зла. Но до сих пор «зло» все-таки оставалось для него абстрактным, книжным понятием. Теперь оно стало ощутимо. Слезы брызнули из его глаз, когда он проводил взглядом закованных в кандалы ваганов. Морвен упал на колени в грязь. Молитвенно сжал руки, отчаянно уставился в зловеще серое небо. Воспоминания детства захлестнули его, и ему показалось, будто он стоит на коленях в главном храме Агониса и произносит искреннейшую из молитв тех дней, когда вера его была проста и сильна.
— Благословенный бог Агонис, прости меня, прости меня…
— Морви, хватит тебе, перестань, — испуганно увещевал друга Крам.
Слишком поздно.
— Эй, ты! Рекрут Морвен! — рявкнул сержант Банч. Неприятностей для одного дня ему уже хватило — через край. Он гневно протопал по слякоти и изо всех сил въехал носком сапога молодому солдату под ребра. Морвен согнулся и, рыдая, упал на землю. Да что он, сосунок, сбрендил, что ли? Чем образованней, тем хлопот с ними больше!
— Давай, дурак, поднимайся! Чего это в грязи поваляться надумал?
Крам, не мигая, смотрел на Морвена. Лицо его побелело от страха. Дождь зарядил сильнее.
Умбекка совладала с собой. Наконец ей это удалось. Колеса кареты грохотали по склону скалы, а она еще долго содрогалась при воспоминании о том, что ей довелось пережить. А стражник что-нибудь заметил? Если да, что же ей теперь делать? Как быть?
— Подумать только, а ведь совсем недавно она была так счастлива!
Конечно, она не поверила ни единому слову Тора. Мальчишка во все времена был обманщиком и предателем и выдумал все это, чтобы скрыть постыдную правду. И потом, он явно утратил рассудок. И все же… каким он был когда-то красавчиком! Как обожала его Умбекка!
Это Эла испортила его, она его совратила — уж в этом можно было не сомневаться. Да, Умбекка все понимала. Эла утащила брата на позорную дорожку инцеста. А потом… дальше — хуже, и в конце концов мальчишка утратил последние остатки порядочности и добродетели.
Эла была больна.
Эла была безумна.
От нее весь мир мог заразиться безумием.
Умбекка согнулась, застонав, как от боли. До сих пор она не понимала, как глубока ее неприязнь к племяннице, как она ненавидит ее безумие, ее слабость.
И вдруг Умбекку охватило нестерпимое желание. О, с какой радостью она била бы Элу, она бы насмерть ее забила. Умбекка была в отчаянии от того, что этому ее желанию, судя по всему, не дано было осуществиться.
Джем летел.
Выбравшись на волю из главной башни, из ее коридоров и низко нависших арок, он резко взмыл в тусклое, промокшее от дождя небо. Крепко сжимая в руке кристалл, Джем видел внизу замок, повозки, лошадей, крыши казарм, кабачки и кочаны капусты на грядках около кухни, гусей и свиней во дворе. Все выше и выше поднимался Джем. Он парил в вышине над развевающимися на крепостной стене флагами, дозорными и башнями с пустыми глазницами бойниц. Взгляд его скользнул по перекидному мостику, по рву, окружавшему стену. Он смотрел на белые вершины гор, занавешенные облаками, на домишки и поля лежащей в низине деревушки.
Он ощущал себя необыкновенно могущественным и бессильным.
Там, в материнской спальне, невидимый для всех, Джем парил под потолком. В душе его царил восторг. Он чувствовал себя одним из богов из Царства Вечности, глядящим с высоты на падший мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134