Одной воде с такими нечистотами не справиться.
Еще хуже, чем запах ее тела, ее прущий наружу энтузиазм пай-девочки. Я еще могу вынести ее старательность, пока мы работаем молча. Но когда она начинает говорить о скульптуре... По одному из пунктов договора я должен взглянуть на ее работы, отлить пару безделушек. Но когда она начинает еще и льстить мне... В сравнении с Бриллиантовой девочкой она просто шимпанзе.
Я зашел в сарай и спустился по лестнице в подвал, где под армейскими одеялами лежали мои подопечные.
– Время вставать! – крикнул я, хотя они уже давно не могут долго спать.
Поправочка, все, кроме Веселого Роджера. Но он спит беспокойно, его может потревожить малейший шум. Когда он сворачивается на полу, он храпит и храпит, час за часом.
Никто из них уже не может различить, что сейчас, день или ночь. Их временной ритм смешался. Я бы не хотел их тревожить, так как отдых так же полезен, как и упражнения, во время которых я стараюсь выжать из них все что возможно. Сейчас самое лучшее время, чтобы избежать любопытных взглядов Керри Уотерс.
– Время просмотра!
Больше никаких едких словечек со стороны Бриллиантовой девочки. Она несколько угомонилась после того, как я отказался от ее смешной и откровенной попытки предложить себя мне. Она уставилась на меня, но взгляд у нее не такой мрачный, как у ее родителей. Я могу это так же ясно почувствовать, как и запах форм, лежащих в пыли. Ее попытка соблазнить меня провалилась, и теперь она злится. Сказать по правде, такой она мне нравится больше. Я нахожу злобу и негодование более соблазнительными. Если я смогу сохранить это чувство, то в один прекрасный момент оно выльется в восхитительный порыв ярости. Тот факт, что я все еще продолжаю с ней возиться, говорит о том, как я к ней привязался. Это та девочка, о которой я не переставал думать, когда учился в высшей школе, та, которая носила коротенькие юбочки и мягкие свитера. Эта та девочка, которой я в последний год учебы в колледже каждый день покупал кофе. Это та самая девочка, которая занимала все среды моей жизни. По средам я работал приходящим художником в Мэдисоне, штат Висконсин. В эти дни я беседовал с молодой блондинкой с длинными волосами, которую находил очень импозантной.
Я собираюсь еще больше нарушить эмоциональный баланс Вандерсонов, показав им очередной эпизод из Семейного планирования №8, тот, в котором я сделал окончательный слепок с их пятнадцатилетней дочери. Уж если что-то может испугать Бриллиантовую девочку, так именно этот эпизод.
Прежде чем я приложил искусство своих рук к темноволосой красотке номер восемь, я ввел девочке мощную дозу первитина, излюбленного наркотика рабочего класса, того бедного плебса, который хочет простоять на ногах две, а то и три смены. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из моих семей окочурился раньше времени. Простое правило, правда? И еще: я презираю тех, кто падает в обморок. Это всего лишь слабая реакция на ужас, жалкая попытка обмануть единственное чувство, достойное восхищения. Это не выход. Я уже сказал об этом Вандерсонам. Также я сказал им, что та девочка, которую они сейчас увидят, отказалась работать, и то, что я проделал с ней, ожидает каждого из них, если они не будут усердными. После такого штанга в их руках приобретет совсем иной вес. Она станет не намного легче, но значительно реальней. Пропуск к иллюзорной безопасности, свободе.
Я ожидал, что даже на Бриллиантовую девочку это произведет впечатление. Через несколько секунд она увидит, что девочка Семейного планирования номер восемь имела тело, которое мало чем отличалось от ее собственного. Она сможет увидеть в ней себя. А это, как ничто другое, резко понизит ощущение безнаказанности у Бриллиантовой девочки. Источник ее цинизма иссякнет.
Не говоря больше ни слова, я включил запись и сразу увидел, что не ошибся в отношении Бриллиантовой девочки. Она на самом деле отвернулась, когда увидела, что я сделал с этой молоденькой девочкой. Но не сказала ни слова. А это только начало. Впереди еще столько нового. Я испытал восторг, которого не испытывал уже несколько недель. Бриллиантовую девочку наконец скрутило! Что же, в конце концов, так повлияло на нее? Что заставило ее задрожать? Альгинат! Я покрыл им спереди тело девочки номер восемь, ее лицо, ее губы. Здоровенный кусок лег в ее левую ноздрю.
После этого единственным источником воздуха у нее стала правая ноздря. Девочка дрожала, видно, с самого начала процедуры. Она дрожала от страха, от ужаса, но больше всего от недостатка воздуха. Тело во время психологического кризиса требует кислорода. Девочка пыталась втянуть его через одну ноздрю. Представьте себе, что вы бежите вверх по крутой горе, а у вас только одно небольшое отверстие для дыхания. Такое можно совершить, но это далеко не просто. И надолго вас не хватит. Появившийся в мозгу страх задохнуться отвлекает, рождает галлюцинации в виде ужасных мерзких монстров, и попытки дышать становятся такими же болезненными, как ампутация какого-нибудь члена. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю.
За многие годы я испробовал различные способы породить страх. Я пробовал и грубую силу, и острые ножи, и разные силовые инструменты. Я даже пробовал расшатывать не то что несколько, а много зубов. А однажды использовал полный набор зубоврачебных инструментов, включая великолепный, с острыми, как нож, краями, с острым, как игла, концом скребок, которым парадонтологи соскабливают зубной налет. Но выяснил, что ничто не дает такого поразительного результата в области острых ощущений, как удушье от альгина.
Почему это так хорошо срабатывает? Да все очень просто. Травма заставляет субъект сфокусировать внимание на боли. Это не дает ужасу распространиться по всему телу. Но удушье, такое бледное в общем спектре боли, порождает удивительную игру мышц, когда человека начинает охватывать паника. А при удушье человека охватывает настоящий ужас.
Каждый из нас испытал это чувство. Все плавали под водой, и нас охватывал страх, хотя бы на одно-два мгновения, что мы больше не сможем глотнуть воздуха. Некоторые из нас познакомились с более болезненной версией. Явление всем знакомо, и в то же время производит самый потрясающий эффект на таких зрителей, как Вандерсоны. Это зрелище заставит их в будущем работать с новой энергией.
Лицо номера восемь скривилось при попытке вдохнуть побольше воздуха. Бриллиантовая девочка и компания наблюдали за беспомощными попытками моей пленницы. А она отчаянно билась в стягивающей ее сбруе, ее мышцы впились в ремни, против которых они бессильны, а ее руки, ее пальцы отчаянно пытались дотянуться до лица, вырвать альгинат из ноздрей.
Я заткнул рот девочки твердым черным резиновым мячом, который я несколько лет назад выписал по почте из магазина S&M в Дубьюке, штат Айова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Еще хуже, чем запах ее тела, ее прущий наружу энтузиазм пай-девочки. Я еще могу вынести ее старательность, пока мы работаем молча. Но когда она начинает говорить о скульптуре... По одному из пунктов договора я должен взглянуть на ее работы, отлить пару безделушек. Но когда она начинает еще и льстить мне... В сравнении с Бриллиантовой девочкой она просто шимпанзе.
Я зашел в сарай и спустился по лестнице в подвал, где под армейскими одеялами лежали мои подопечные.
– Время вставать! – крикнул я, хотя они уже давно не могут долго спать.
Поправочка, все, кроме Веселого Роджера. Но он спит беспокойно, его может потревожить малейший шум. Когда он сворачивается на полу, он храпит и храпит, час за часом.
Никто из них уже не может различить, что сейчас, день или ночь. Их временной ритм смешался. Я бы не хотел их тревожить, так как отдых так же полезен, как и упражнения, во время которых я стараюсь выжать из них все что возможно. Сейчас самое лучшее время, чтобы избежать любопытных взглядов Керри Уотерс.
– Время просмотра!
Больше никаких едких словечек со стороны Бриллиантовой девочки. Она несколько угомонилась после того, как я отказался от ее смешной и откровенной попытки предложить себя мне. Она уставилась на меня, но взгляд у нее не такой мрачный, как у ее родителей. Я могу это так же ясно почувствовать, как и запах форм, лежащих в пыли. Ее попытка соблазнить меня провалилась, и теперь она злится. Сказать по правде, такой она мне нравится больше. Я нахожу злобу и негодование более соблазнительными. Если я смогу сохранить это чувство, то в один прекрасный момент оно выльется в восхитительный порыв ярости. Тот факт, что я все еще продолжаю с ней возиться, говорит о том, как я к ней привязался. Это та девочка, о которой я не переставал думать, когда учился в высшей школе, та, которая носила коротенькие юбочки и мягкие свитера. Эта та девочка, которой я в последний год учебы в колледже каждый день покупал кофе. Это та самая девочка, которая занимала все среды моей жизни. По средам я работал приходящим художником в Мэдисоне, штат Висконсин. В эти дни я беседовал с молодой блондинкой с длинными волосами, которую находил очень импозантной.
Я собираюсь еще больше нарушить эмоциональный баланс Вандерсонов, показав им очередной эпизод из Семейного планирования №8, тот, в котором я сделал окончательный слепок с их пятнадцатилетней дочери. Уж если что-то может испугать Бриллиантовую девочку, так именно этот эпизод.
Прежде чем я приложил искусство своих рук к темноволосой красотке номер восемь, я ввел девочке мощную дозу первитина, излюбленного наркотика рабочего класса, того бедного плебса, который хочет простоять на ногах две, а то и три смены. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из моих семей окочурился раньше времени. Простое правило, правда? И еще: я презираю тех, кто падает в обморок. Это всего лишь слабая реакция на ужас, жалкая попытка обмануть единственное чувство, достойное восхищения. Это не выход. Я уже сказал об этом Вандерсонам. Также я сказал им, что та девочка, которую они сейчас увидят, отказалась работать, и то, что я проделал с ней, ожидает каждого из них, если они не будут усердными. После такого штанга в их руках приобретет совсем иной вес. Она станет не намного легче, но значительно реальней. Пропуск к иллюзорной безопасности, свободе.
Я ожидал, что даже на Бриллиантовую девочку это произведет впечатление. Через несколько секунд она увидит, что девочка Семейного планирования номер восемь имела тело, которое мало чем отличалось от ее собственного. Она сможет увидеть в ней себя. А это, как ничто другое, резко понизит ощущение безнаказанности у Бриллиантовой девочки. Источник ее цинизма иссякнет.
Не говоря больше ни слова, я включил запись и сразу увидел, что не ошибся в отношении Бриллиантовой девочки. Она на самом деле отвернулась, когда увидела, что я сделал с этой молоденькой девочкой. Но не сказала ни слова. А это только начало. Впереди еще столько нового. Я испытал восторг, которого не испытывал уже несколько недель. Бриллиантовую девочку наконец скрутило! Что же, в конце концов, так повлияло на нее? Что заставило ее задрожать? Альгинат! Я покрыл им спереди тело девочки номер восемь, ее лицо, ее губы. Здоровенный кусок лег в ее левую ноздрю.
После этого единственным источником воздуха у нее стала правая ноздря. Девочка дрожала, видно, с самого начала процедуры. Она дрожала от страха, от ужаса, но больше всего от недостатка воздуха. Тело во время психологического кризиса требует кислорода. Девочка пыталась втянуть его через одну ноздрю. Представьте себе, что вы бежите вверх по крутой горе, а у вас только одно небольшое отверстие для дыхания. Такое можно совершить, но это далеко не просто. И надолго вас не хватит. Появившийся в мозгу страх задохнуться отвлекает, рождает галлюцинации в виде ужасных мерзких монстров, и попытки дышать становятся такими же болезненными, как ампутация какого-нибудь члена. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю.
За многие годы я испробовал различные способы породить страх. Я пробовал и грубую силу, и острые ножи, и разные силовые инструменты. Я даже пробовал расшатывать не то что несколько, а много зубов. А однажды использовал полный набор зубоврачебных инструментов, включая великолепный, с острыми, как нож, краями, с острым, как игла, концом скребок, которым парадонтологи соскабливают зубной налет. Но выяснил, что ничто не дает такого поразительного результата в области острых ощущений, как удушье от альгина.
Почему это так хорошо срабатывает? Да все очень просто. Травма заставляет субъект сфокусировать внимание на боли. Это не дает ужасу распространиться по всему телу. Но удушье, такое бледное в общем спектре боли, порождает удивительную игру мышц, когда человека начинает охватывать паника. А при удушье человека охватывает настоящий ужас.
Каждый из нас испытал это чувство. Все плавали под водой, и нас охватывал страх, хотя бы на одно-два мгновения, что мы больше не сможем глотнуть воздуха. Некоторые из нас познакомились с более болезненной версией. Явление всем знакомо, и в то же время производит самый потрясающий эффект на таких зрителей, как Вандерсоны. Это зрелище заставит их в будущем работать с новой энергией.
Лицо номера восемь скривилось при попытке вдохнуть побольше воздуха. Бриллиантовая девочка и компания наблюдали за беспомощными попытками моей пленницы. А она отчаянно билась в стягивающей ее сбруе, ее мышцы впились в ремни, против которых они бессильны, а ее руки, ее пальцы отчаянно пытались дотянуться до лица, вырвать альгинат из ноздрей.
Я заткнул рот девочки твердым черным резиновым мячом, который я несколько лет назад выписал по почте из магазина S&M в Дубьюке, штат Айова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92