Он оказался единственным пассажиром в этот ранний час. Именно в этом экспрессе несколько лет назад произошло его знакомство с Герхардом фон Зассеном.
Хильбрехт узнал тогда, что на пост статс-секретаря министерства культуры назначен новый человек, и решил во что бы то ни стало с ним познакомиться. Удобный случай представился именно здесь, в этом экспрессе, в переполненном вагоне-ресторане, пять лет назад. Они часто встречались потом и официально, и приватно. Два года назад Хильбрехт как бы случайно обмолвился о том, что неплохо бы ему занять пост ректора Технического университета Дрездена. Они тогда ужинали вдвоем в ресторане, и фон Зассен сам завел разговор о сокровищах Иоганна Эрнста Шнеллера. Он поведал Хильбрехту о своем старом школьном друге, которому удалось заполучить документы, дававшие представление о том, насколько велики были эти ценности, доказывавшие, что клад действительно существует, но ничего не говорившие о том, где его следовало искать. Хильбрехт воодушевился, так как его тоже интересовала личность Шнеллера. Господин статс-секретарь намекнул, что раскрытие тайны сокровищ может сыграть решающую роль для его собственной карьеры. И Хильбрехт предложил фон Зассену помощь. В ответ тот обещал подумать, как можно пересадить Хильбрехта в ректорское кресло. Фон Зассен передал ему копии документов, но их прочтение сначала не натолкнуло Хильбрехта ни на какие идеи.
Как только экспресс миновал пригороды Берлина, Хильбрехт достал свой мобильный телефон и набрал номер статс-секретаря. Это было время, когда последнего можно было застать на рабочем месте.
— Секретариат господина фон Зассена. У аппарата Мюллер. Добрый день.
Хильбрехт попросил срочно соединить его с фон Зассеном по важному делу.
— Господин статс-секретарь очень занят, но я попытаюсь что-нибудь сделать, господин профессор.
В трубке раздался сигнал переключения линии.
— Алло, Ганс, очень коротко. Я убегаю к министру.
— Речь идет об Иоганне. Я полагаю, ты был прав. Нам нужно увидеться.
— Что-то новое? — Фон Зассен явно сгорал от любопытства, но времени у него, похоже, действительно было в обрез.
— Да, возможно, совершенно новый след. — Хильбрехт старался говорить очень кратко. — Можем сегодня поужинать вместе. В семь?
— Да, подходит. Как обычно, в «Кернергартене»?
— Договорились.
Хильбрехт посмотрел на часы. В Дрездене он будет через полтора часа. Он устало прикрыл глаза. Хотелось думать, что от силы через полгода он станет-таки ректором Технического университета Дрездена.
Клаудиа и Симон расположились после завтрака на террасе и занимались анализом полученных только что старых планов, рисунков с видами Дрездена, исторических ссылок на наиболее выдающиеся события города. Клаудиа пыталась систематизировать накопленные сведения. Она раскрыла свой ноутбук и составляла базу данных. Перед ними медленно начинала вырисовываться картина царивших в эпоху Фридриха Августа II экономических, политических, культурных отношений.
Незадолго до обеда зазвонил телефон.
— Алло, Шустер, это Хёфль. У меня есть то, что вы просили. Как у вас со временем?
— Могу приехать прямо сейчас.
Клаудиа вопросительно подняла глаза. Симон прикрыл микрофон рукой.
— Это Хёфль.
— Не забудьте захватить письма Фейхтвангера.
— Я уже уложил их.
— Жду вас, Шустер.
Симон положил трубку.
— Дневник у него? — Клаудиа подняла глаза от монитора.
— Похоже на то.
— Я могу поехать с тобой.
— Лучше не надо. Хёфль довольно странный человек и в подобных делах очень печется о соблюдении конфиденциальности. Он будет недоволен, если я приду не один.
— Но ты же не будешь без меня читать дневники?
— Конечно, нет. Только я еще хотел бы заехать в магазин. Так что дома буду к ужину.
Симон вызвал такси, глубоко и с сожалением вздохнул, взял портфель с письмами Фейхтвангера и уехал.
— Как я уже рассказывал, — Хёфль церемонно налил в чашки чай и показал на лежавшую на его столе коричневую папку, — дневники попали ко мне около двадцати лет назад. Я внес этот товар в один из каталогов, и очень скоро нашелся покупатель.
— Вы позволите взглянуть на документы?
Хёфль величаво склонил голову в ответ.
— Это тот самый дневник. 62 страницы. В том виде, как я продал его. Все на месте. Ни один лист не пропал.
— А больше вы ничего не хотите мне сказать? Где, например, остальные фрагменты дневника?
— Больше ничего, к сожалению. Другие фрагменты, вероятно, сгорели. Оригинал перевода имел несколько обгоревших страниц. Думаю, в каталоге это отражено. Могу я наконец получить письма?
Симон достал папку и передал ее Хёфлю. Тот принялся изучать ее содержимое.
— Прекрасно, — произнес он спустя какое-то время. — С вами приятно иметь дело, Шустер. А теперь прошу извинить меня. Дела.
Симон попрощался. В первом попавшемся кафе он выпил чашку эспрессо. Он едва устоял перед соблазном заглянуть в коричневую папку.
Ганс Хильбрехт ждал своего собеседника в ресторане «Кернергартен». Этот ресторан славился великолепным видом на акваторию «Голубого чуда», как любовно называют в Саксонии Эльбу. Кухня здесь была очень незатейливой. Но панорама, открывавшаяся из зала, компенсировала все недостатки. Хильбрехт наслаждался видом на реку, слушал, как урчат моторы проплывающих мимо кораблей, но мыслями был далеко. Почти все время на протяжении последних дней он видел перед собой одну и ту же картину: он на трибуне университета произносит вступительную речь при назначении на пост ректора. Никакие иные мысли не услаждали его душу так, как эта. Появившийся фон Зассен прервал его мечты.
— У меня не много времени. Завтра прибывает японская делегация. Надо еще раз просмотреть приветственную речь министра.
Статс-секретарь присел рядом с Хильбрехтом. Темно-серый кашемировый костюм великолепно сидел на нем. Его дополняли голубая рубашка и пестрый галстук по моде последнего времени. Отличительной особенностью его лица были невообразимо густые черные брови и мясистый нос. Герхард был лысоват, остатки поседевших волос были коротко подстрижены. Для своих сорока девяти лет он выглядел отлично — широкоплечий, подтянутый и довольно высокий. Его карьера складывалась весьма удачно. Пять лет назад Зассен был переведен из Висбадена в Дрезден, и ему прочили место премьер-министра федеральной земли Саксония. Во всяком случае, его супруга по поводу и без повода намекала на это везде, где только можно. Даже когда муж однажды очень строго попросил ее больше не делать этого. Все еще было далеко не так ясно, как она пыталась представить. Марианна лишь пожала плечами. Ее отец, весьма крупный предприниматель из Гессена, умер десять лет назад, оставив ей приличное состояние, размер которого позволял даме самой определять в этой жизни, какие перед собой ставить цели и какими путями их достигать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Хильбрехт узнал тогда, что на пост статс-секретаря министерства культуры назначен новый человек, и решил во что бы то ни стало с ним познакомиться. Удобный случай представился именно здесь, в этом экспрессе, в переполненном вагоне-ресторане, пять лет назад. Они часто встречались потом и официально, и приватно. Два года назад Хильбрехт как бы случайно обмолвился о том, что неплохо бы ему занять пост ректора Технического университета Дрездена. Они тогда ужинали вдвоем в ресторане, и фон Зассен сам завел разговор о сокровищах Иоганна Эрнста Шнеллера. Он поведал Хильбрехту о своем старом школьном друге, которому удалось заполучить документы, дававшие представление о том, насколько велики были эти ценности, доказывавшие, что клад действительно существует, но ничего не говорившие о том, где его следовало искать. Хильбрехт воодушевился, так как его тоже интересовала личность Шнеллера. Господин статс-секретарь намекнул, что раскрытие тайны сокровищ может сыграть решающую роль для его собственной карьеры. И Хильбрехт предложил фон Зассену помощь. В ответ тот обещал подумать, как можно пересадить Хильбрехта в ректорское кресло. Фон Зассен передал ему копии документов, но их прочтение сначала не натолкнуло Хильбрехта ни на какие идеи.
Как только экспресс миновал пригороды Берлина, Хильбрехт достал свой мобильный телефон и набрал номер статс-секретаря. Это было время, когда последнего можно было застать на рабочем месте.
— Секретариат господина фон Зассена. У аппарата Мюллер. Добрый день.
Хильбрехт попросил срочно соединить его с фон Зассеном по важному делу.
— Господин статс-секретарь очень занят, но я попытаюсь что-нибудь сделать, господин профессор.
В трубке раздался сигнал переключения линии.
— Алло, Ганс, очень коротко. Я убегаю к министру.
— Речь идет об Иоганне. Я полагаю, ты был прав. Нам нужно увидеться.
— Что-то новое? — Фон Зассен явно сгорал от любопытства, но времени у него, похоже, действительно было в обрез.
— Да, возможно, совершенно новый след. — Хильбрехт старался говорить очень кратко. — Можем сегодня поужинать вместе. В семь?
— Да, подходит. Как обычно, в «Кернергартене»?
— Договорились.
Хильбрехт посмотрел на часы. В Дрездене он будет через полтора часа. Он устало прикрыл глаза. Хотелось думать, что от силы через полгода он станет-таки ректором Технического университета Дрездена.
Клаудиа и Симон расположились после завтрака на террасе и занимались анализом полученных только что старых планов, рисунков с видами Дрездена, исторических ссылок на наиболее выдающиеся события города. Клаудиа пыталась систематизировать накопленные сведения. Она раскрыла свой ноутбук и составляла базу данных. Перед ними медленно начинала вырисовываться картина царивших в эпоху Фридриха Августа II экономических, политических, культурных отношений.
Незадолго до обеда зазвонил телефон.
— Алло, Шустер, это Хёфль. У меня есть то, что вы просили. Как у вас со временем?
— Могу приехать прямо сейчас.
Клаудиа вопросительно подняла глаза. Симон прикрыл микрофон рукой.
— Это Хёфль.
— Не забудьте захватить письма Фейхтвангера.
— Я уже уложил их.
— Жду вас, Шустер.
Симон положил трубку.
— Дневник у него? — Клаудиа подняла глаза от монитора.
— Похоже на то.
— Я могу поехать с тобой.
— Лучше не надо. Хёфль довольно странный человек и в подобных делах очень печется о соблюдении конфиденциальности. Он будет недоволен, если я приду не один.
— Но ты же не будешь без меня читать дневники?
— Конечно, нет. Только я еще хотел бы заехать в магазин. Так что дома буду к ужину.
Симон вызвал такси, глубоко и с сожалением вздохнул, взял портфель с письмами Фейхтвангера и уехал.
— Как я уже рассказывал, — Хёфль церемонно налил в чашки чай и показал на лежавшую на его столе коричневую папку, — дневники попали ко мне около двадцати лет назад. Я внес этот товар в один из каталогов, и очень скоро нашелся покупатель.
— Вы позволите взглянуть на документы?
Хёфль величаво склонил голову в ответ.
— Это тот самый дневник. 62 страницы. В том виде, как я продал его. Все на месте. Ни один лист не пропал.
— А больше вы ничего не хотите мне сказать? Где, например, остальные фрагменты дневника?
— Больше ничего, к сожалению. Другие фрагменты, вероятно, сгорели. Оригинал перевода имел несколько обгоревших страниц. Думаю, в каталоге это отражено. Могу я наконец получить письма?
Симон достал папку и передал ее Хёфлю. Тот принялся изучать ее содержимое.
— Прекрасно, — произнес он спустя какое-то время. — С вами приятно иметь дело, Шустер. А теперь прошу извинить меня. Дела.
Симон попрощался. В первом попавшемся кафе он выпил чашку эспрессо. Он едва устоял перед соблазном заглянуть в коричневую папку.
Ганс Хильбрехт ждал своего собеседника в ресторане «Кернергартен». Этот ресторан славился великолепным видом на акваторию «Голубого чуда», как любовно называют в Саксонии Эльбу. Кухня здесь была очень незатейливой. Но панорама, открывавшаяся из зала, компенсировала все недостатки. Хильбрехт наслаждался видом на реку, слушал, как урчат моторы проплывающих мимо кораблей, но мыслями был далеко. Почти все время на протяжении последних дней он видел перед собой одну и ту же картину: он на трибуне университета произносит вступительную речь при назначении на пост ректора. Никакие иные мысли не услаждали его душу так, как эта. Появившийся фон Зассен прервал его мечты.
— У меня не много времени. Завтра прибывает японская делегация. Надо еще раз просмотреть приветственную речь министра.
Статс-секретарь присел рядом с Хильбрехтом. Темно-серый кашемировый костюм великолепно сидел на нем. Его дополняли голубая рубашка и пестрый галстук по моде последнего времени. Отличительной особенностью его лица были невообразимо густые черные брови и мясистый нос. Герхард был лысоват, остатки поседевших волос были коротко подстрижены. Для своих сорока девяти лет он выглядел отлично — широкоплечий, подтянутый и довольно высокий. Его карьера складывалась весьма удачно. Пять лет назад Зассен был переведен из Висбадена в Дрезден, и ему прочили место премьер-министра федеральной земли Саксония. Во всяком случае, его супруга по поводу и без повода намекала на это везде, где только можно. Даже когда муж однажды очень строго попросил ее больше не делать этого. Все еще было далеко не так ясно, как она пыталась представить. Марианна лишь пожала плечами. Ее отец, весьма крупный предприниматель из Гессена, умер десять лет назад, оставив ей приличное состояние, размер которого позволял даме самой определять в этой жизни, какие перед собой ставить цели и какими путями их достигать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68