Но уже в следующий момент она почувствовала невероятное облегчение. Да, конечно, это был он, Молотобоец. Она чувствовала это нутром, каждой косточкой. Перед глазами встало его жирное опухшее лицо, горящие желтые глаза, волосатый живот. Она, словно наяву, ощутила его дыхание с запахом перегара. Садист и психопат… А она каждый раз разыскивала именно его.
Арран торжественно поклялась себе, что больше никогда в жизни ничего подобного не сделает. Она получила хороший урок и не забудет его до конца жизни.
А теперь она стала признанной писательницей! И не важно, что пока она не может сообщить об этом Рингмэйдену. Она им всем устроит сюрприз. Пригласит на праздничный ленч с шампанским, и все такое. Они закроют магазин и пойдут к Луиджи.
Жизнь снова показалась ей прекрасной.
Однако в тот день она так и не сообщила им свою радостную новость. Рингмэйден явился позже обычного, с красными от слез глазами — старый Боунз умер ночью, во сне.
— Когда я подошел к нему, он был еще теплый, — всхлипывая, говорил Рингмэйден, — как будто вот-вот проснется.
— Это самая хорошая смерть, — пыталась утешить его Арран. — Он ничего не успел почувствовать.
И потом, он ведь был очень старый.
Рингмэйден никак не мог заставить себя расстаться с собакой. В конце концов Арран и Фридом поехали к нему на квартиру на улице Стэньян, погрузили беднягу Боунза в грузовичок хозяина и отвезли в Общество защиты животных для кремации.
— Надо найти ему другую собаку, — очень серьезно сказал Фридом. — Когда он немного оправится, найдем ему щенка.
У Арран не хватило духу объявить о своем радостном событии ни в этот день, ни на следующий. Всю неделю Рингмэйден скорбел по Боунзу. Фридом, полный сочувствия, даже умудрялся как-то справляться с кассовым аппаратом и отвечал на телефонные звонки.
Рингмэйден и слышать не о хотел ни о каком щенке.
Никто не сможет заменить ему Боунза. В конце недели, однако, Фридом уговорил его пойти вместе с ним в загон для бездомных животных. Просто посмотреть.
— Только подумайте обо всех этих животных, обреченных на гибель. Как вы можете отказываться? Пойдемте хотя бы посмотрим на них.
Вернулись они с огромным кастрированным котом.
Уши у него были порваны, грязная белая шерсть торчала клочьями.
— Почему вы не взяли котеночка? — спросила удивленная Арран. — Разве у них нет котят?
— Конечно, есть! — гневно воскликнул Рингмэйден. — Но котята такие хорошенькие, они все нарасхват.
А беднягу Синдбада никто не хотел брать. Еще через несколько дней они бы его уничтожили.
Он почесал кота за ушами, и тот ответил ему презрительным взглядом зеленых глаз.
— У него есть характер, — добавил Рингмэйден.
По непонятной причине именно после этого случая Арран почувствовала себя еще более одинокой, чем всегда. Ей с трудом удалось удержаться от слез. Поэтому, когда ближе к вечеру в этот день позвонил капитан Мойнайэн и снова стал настаивать на консультации с психологом, она неожиданно для себя решила больше не откладывать.
— Хорошо, я это сделаю. На следующей же неделе.
На этот раз я вам твердо обещаю.
В приемной доктора Энгстрома все, кроме нескольких детских рисунков на стенах, было бежевого цвета — ковер, кресла, кушетка, на которую Арран избегала смотреть: ведь здесь обследовали психов. И сам доктор Энгстром тоже казался бежевым, со своим длинным лицом, бледно-карими глазами, светло-каштановыми волосами и такой же бородкой, в светло-коричневых брюках, бежевом пуловере с кожаными пуговицами и дешевых кроссовках.
По-видимому, этот цвет, как и вся приемная, был рассчитан на то, чтобы не раздражать зрение, утихомирить, успокоить. Однако Арран почувствовала, что ее он раздражает и одновременно усиливает депрессию.
Доктор Энгстром заметил взгляд, который она бросила на кушетку.
— Можете сесть, куда вам хочется. Пододвиньте кресло ближе к столу.
Он достал блокнот, положил на письменный стол.
На столе лежало несколько игрушек для взрослых.
В углу кабинета стояло какое-то вертикальное сооружение, высотой примерно в один фут. С него свисали металлические шары. Если потянуть за крайний шар, а потом отпустить, все остальные шары приходят в движение, начинают сталкиваться друг с другом и издают звон. В другом конце кабинета лежали ромбовидные магниты, которые можно складывать в конструкции, напоминающие башни Уоттса. Имелось еще несколько разборных головоломок из металлических проводков.
«Здесь совсем не страшно, — сказала себе Арран. — Бояться совершенно нечего. Доктор Энгстром поможет мне, и я стану нормальной, такой же, как все. У меня появятся друзья, будет своя жизнь» — . Почему же тогда она чувствует такое сильное противостояние? Почему ей хочется закрыться, защититься?
Доктор Энгстром пристально смотрел на нее сквозь очки в тонкой металлической оправе.
— Расскажите о себе, Арран. Сколько вам лет, где живете, где родились, где и как жили в детстве. Расскажите о родителях, братьях и сестрах, о других родственниках…
Имя, общественное положение, серийный номер…
Арран послушно начала излагать факты. Только факты, ничего больше. Никаких подробностей. Из какого-то детского упрямства, из нежелания облегчить ему задачу. Пусть для него это будет ничуть не легче, чем для нее самой.
— ..у меня две сестры, обе старше меня. Изабель живет в Лос-Анджелесе, Кристиан — в Европе.
— Как вы к ним относитесь?
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу знать, какие чувства вы к ним испытываете? Вы их любите? Вы с ними близко связаны?
— Да, очень.
— Вы, наверное, по ним очень скучаете.
— Да, очень.
Внезапно к горлу подступил комок. Ей с трудом удалось подавить слезы.
— А ваши родители — они живы?
— Да, они живут в Англии.
— Вы часто их навещаете?
— Нет.
— Почему так?
— Мне это не по карману.
— Вы бы хотели видеть их чаще?
— Нет.
Он помолчал.
— Расскажите о родителях, Арран. Говорите только то, что вам хочется. Начните, например, с того, сколько им лет и где они живут.
Арран откинулась на бежевую спинку кресла. Прикрыла глаза.
— Они оба одного возраста — около пятидесяти.
Живут сейчас в городке под названием Рыночная Гавань.
Я там никогда не бывала, поэтому не могу ничего вам о нем сказать.
— Вы им звоните, пишете?
— Посылаю рождественские Открытки.
— А ваши сестры?
— Изабель пишет и посылает подарки.
— А вы тоже будете посылать им подарки, когда заработаете деньги?
— Я… я не знаю.
— Опишите свою мать, Арран. Вы на нее похожи?
— Я давно ее не видела.
— Ну, какой вы ее помните?
— Вообще-то мне трудно… — Против воли Арран напрягла память, однако никак не могла вспомнить лицо матери, лишь какое-то бесцветное расплывшееся пятно. — Она невысокого роста, светлая шатенка вроде меня, только уже седеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Арран торжественно поклялась себе, что больше никогда в жизни ничего подобного не сделает. Она получила хороший урок и не забудет его до конца жизни.
А теперь она стала признанной писательницей! И не важно, что пока она не может сообщить об этом Рингмэйдену. Она им всем устроит сюрприз. Пригласит на праздничный ленч с шампанским, и все такое. Они закроют магазин и пойдут к Луиджи.
Жизнь снова показалась ей прекрасной.
Однако в тот день она так и не сообщила им свою радостную новость. Рингмэйден явился позже обычного, с красными от слез глазами — старый Боунз умер ночью, во сне.
— Когда я подошел к нему, он был еще теплый, — всхлипывая, говорил Рингмэйден, — как будто вот-вот проснется.
— Это самая хорошая смерть, — пыталась утешить его Арран. — Он ничего не успел почувствовать.
И потом, он ведь был очень старый.
Рингмэйден никак не мог заставить себя расстаться с собакой. В конце концов Арран и Фридом поехали к нему на квартиру на улице Стэньян, погрузили беднягу Боунза в грузовичок хозяина и отвезли в Общество защиты животных для кремации.
— Надо найти ему другую собаку, — очень серьезно сказал Фридом. — Когда он немного оправится, найдем ему щенка.
У Арран не хватило духу объявить о своем радостном событии ни в этот день, ни на следующий. Всю неделю Рингмэйден скорбел по Боунзу. Фридом, полный сочувствия, даже умудрялся как-то справляться с кассовым аппаратом и отвечал на телефонные звонки.
Рингмэйден и слышать не о хотел ни о каком щенке.
Никто не сможет заменить ему Боунза. В конце недели, однако, Фридом уговорил его пойти вместе с ним в загон для бездомных животных. Просто посмотреть.
— Только подумайте обо всех этих животных, обреченных на гибель. Как вы можете отказываться? Пойдемте хотя бы посмотрим на них.
Вернулись они с огромным кастрированным котом.
Уши у него были порваны, грязная белая шерсть торчала клочьями.
— Почему вы не взяли котеночка? — спросила удивленная Арран. — Разве у них нет котят?
— Конечно, есть! — гневно воскликнул Рингмэйден. — Но котята такие хорошенькие, они все нарасхват.
А беднягу Синдбада никто не хотел брать. Еще через несколько дней они бы его уничтожили.
Он почесал кота за ушами, и тот ответил ему презрительным взглядом зеленых глаз.
— У него есть характер, — добавил Рингмэйден.
По непонятной причине именно после этого случая Арран почувствовала себя еще более одинокой, чем всегда. Ей с трудом удалось удержаться от слез. Поэтому, когда ближе к вечеру в этот день позвонил капитан Мойнайэн и снова стал настаивать на консультации с психологом, она неожиданно для себя решила больше не откладывать.
— Хорошо, я это сделаю. На следующей же неделе.
На этот раз я вам твердо обещаю.
В приемной доктора Энгстрома все, кроме нескольких детских рисунков на стенах, было бежевого цвета — ковер, кресла, кушетка, на которую Арран избегала смотреть: ведь здесь обследовали психов. И сам доктор Энгстром тоже казался бежевым, со своим длинным лицом, бледно-карими глазами, светло-каштановыми волосами и такой же бородкой, в светло-коричневых брюках, бежевом пуловере с кожаными пуговицами и дешевых кроссовках.
По-видимому, этот цвет, как и вся приемная, был рассчитан на то, чтобы не раздражать зрение, утихомирить, успокоить. Однако Арран почувствовала, что ее он раздражает и одновременно усиливает депрессию.
Доктор Энгстром заметил взгляд, который она бросила на кушетку.
— Можете сесть, куда вам хочется. Пододвиньте кресло ближе к столу.
Он достал блокнот, положил на письменный стол.
На столе лежало несколько игрушек для взрослых.
В углу кабинета стояло какое-то вертикальное сооружение, высотой примерно в один фут. С него свисали металлические шары. Если потянуть за крайний шар, а потом отпустить, все остальные шары приходят в движение, начинают сталкиваться друг с другом и издают звон. В другом конце кабинета лежали ромбовидные магниты, которые можно складывать в конструкции, напоминающие башни Уоттса. Имелось еще несколько разборных головоломок из металлических проводков.
«Здесь совсем не страшно, — сказала себе Арран. — Бояться совершенно нечего. Доктор Энгстром поможет мне, и я стану нормальной, такой же, как все. У меня появятся друзья, будет своя жизнь» — . Почему же тогда она чувствует такое сильное противостояние? Почему ей хочется закрыться, защититься?
Доктор Энгстром пристально смотрел на нее сквозь очки в тонкой металлической оправе.
— Расскажите о себе, Арран. Сколько вам лет, где живете, где родились, где и как жили в детстве. Расскажите о родителях, братьях и сестрах, о других родственниках…
Имя, общественное положение, серийный номер…
Арран послушно начала излагать факты. Только факты, ничего больше. Никаких подробностей. Из какого-то детского упрямства, из нежелания облегчить ему задачу. Пусть для него это будет ничуть не легче, чем для нее самой.
— ..у меня две сестры, обе старше меня. Изабель живет в Лос-Анджелесе, Кристиан — в Европе.
— Как вы к ним относитесь?
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу знать, какие чувства вы к ним испытываете? Вы их любите? Вы с ними близко связаны?
— Да, очень.
— Вы, наверное, по ним очень скучаете.
— Да, очень.
Внезапно к горлу подступил комок. Ей с трудом удалось подавить слезы.
— А ваши родители — они живы?
— Да, они живут в Англии.
— Вы часто их навещаете?
— Нет.
— Почему так?
— Мне это не по карману.
— Вы бы хотели видеть их чаще?
— Нет.
Он помолчал.
— Расскажите о родителях, Арран. Говорите только то, что вам хочется. Начните, например, с того, сколько им лет и где они живут.
Арран откинулась на бежевую спинку кресла. Прикрыла глаза.
— Они оба одного возраста — около пятидесяти.
Живут сейчас в городке под названием Рыночная Гавань.
Я там никогда не бывала, поэтому не могу ничего вам о нем сказать.
— Вы им звоните, пишете?
— Посылаю рождественские Открытки.
— А ваши сестры?
— Изабель пишет и посылает подарки.
— А вы тоже будете посылать им подарки, когда заработаете деньги?
— Я… я не знаю.
— Опишите свою мать, Арран. Вы на нее похожи?
— Я давно ее не видела.
— Ну, какой вы ее помните?
— Вообще-то мне трудно… — Против воли Арран напрягла память, однако никак не могла вспомнить лицо матери, лишь какое-то бесцветное расплывшееся пятно. — Она невысокого роста, светлая шатенка вроде меня, только уже седеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112