Он говорит, что в нашу эпоху поклонения технологии, нам нужно место, где будут обучать поэзии и объяснять людям, насколько мы все не в себе. Вместо того, чтобы восхищаться факсами, говорит он, мы должны восхищаться Вордсвортом, и Элиотом, и Дереком Уолсоттом. И, должна сказать, мне это кажется справедливым — я никогда не испытывала необходимость в факсе, но красота поэзии мне всегда была в жизни нужна.
— Итак, он хочет, чтобы было место, где учат поэзии, — сказала Джина, — и что это за место?
— Вот, это-то и есть самое волнующее. Он собирается построить Центр Поэзии Икситера, убежище для поэтов, где они смогут писать, проводить семинары, чтения и конференции.
— А на что он собирается его строить? — резко спросила Роз.
— О, у него есть деньги. Или почти так. Один человек обещал ему, что даст все что нужно и он нашел здание! — старый особняк рядом с университетом, и как только он получит деньги, то начнет его перестраивать.
— А кто этот «один человек»? — спросила Роз.
— Очень богатый человек, который любит поэзию и верит во взгляды Форреста.
Джина подняла голову:
— А этот человек — женщина?. — Да.
— Женщина старше пятидесяти?
— Да.
— Шестидесяти? Семидесяти? Восьмидесяти?
— Ей восемьдесят два, — замялась Ханна. — По правде сказать, он очень славно общается со стариками.
— Да, но среди сотрудников у него есть мужчины? — поинтересовалась Джина.
— Нет. Нет, и по правде говоря, он предпочитает женщин. Но он очень честен, и миссис Мэнесхербс точно знает, что делает. У нее куча денег, но нет детей и она любит поэзию.
— И Форреста, — сказала Джина, криво усмехаясь.
— Она восхищается им и обожает его, как и я. И как только она вернется из Англии, они закончат все бумажные работы, и она даст ему денег на центр и вклад на то, чтобы его поддерживать. — Ханна поглядела на Клер. — Форресту была нужна наличность, чтобы выкупить особняк, на который еще кто-то положил глаз. Пока миссис Мэнесхербс была в Англии, я ссужала его деньгами, которые он отдаст, как только получит вклад от нее.
— А что, если она передумает? — спросила Эмма. Ханна поджала губы. Она поглядела вниз, на свои сжатые руки, и Клер поняла, что именно этого она и боялась — что деньги вообще не вернутся, и в результате она просто выбросит на ветер пятьдесят тысяч Клер. — Я верю, что она не передумает, — сказала Ханна.
— Ты с ней встречалась? — спросила Роз. — Что она такое?
— Нет, — смущенно сказала Ханна. — Я хотела с ней встретиться, но она уехала в Англию, прежде чем мы договорились.
— Он держит своих женщин раздельно, — пробормотала Роз Джине.
— Неправда! — вскрикнула Ханна, и ее глаза засверкали. — Роз, хотя мы знаем друг друга недавно, но достаточно долго, чтобы ты смогла составить мнение о моих способностях оценить ситуацию и принять решение.
— Ты права, — сказала немедленно Роз. — Извини.
— Сколько ты ему одолжила? — спросила Джина.
— Это неважно, — сказала Клер. Она положила свою руку на руку Ханны. — Я доверяю оценкам Ханны, и если она верит Форресту, то и мы должны верить. И мы все должны надеяться, что все кончится благополучно. Кто-нибудь хочет еще тыквенного пирога, или попозже?
— О, нет, позже, — сказала Джина. — Давайте сыграем в пинг-понг, или на биллиарде или попрыгаем и утрясем все изысканные яства, которыми нас укормила Ханна.
— Только сначала позаботимся об этом, — заявила Роз и принялась складывать тарелки. Джина занялась стаканами и через минуту, снова ожив, Эмма бросилась им помогать.
Клер встретилась взглядом с Ханной.
— Спасибо, — пробормотала Ханна. — Я должна была тебе сразу сказать, но я вспомнила всех тех людей, которые бродили вокруг твоей квартиры, отлавливали тебя в проходной и стучали в двери, все, чтобы вытянуть у тебя деньги, и каждый приводил свои доводы, говорил, что верное дело… и мне не хотелось, чтобы ты восприняла меня так же, как и их.
— Я бы тебя также не восприняла бы: ты член семьи, — сказала Клер. — Хорошо бы, конечно, если бы ты сказала мне сразу, но я рада, что ты сделала это хоть сейчас. И я надеюсь, что все будет, как ты считаешь. Ради тебя же.
— И тебя. И Форреста. Жизнь это не забава, ты знаешь, и если уж выпал шанс… — Ханна снова села. — Погляди на Эмму. Она уже давно ничего не делала по дому.
— Ты думаешь, это надолго?
Ханна проследила, как Эмма сновала от кухни в столовую и обратно, немного порывисто, и неся слишком много посуды сразу. И как раз в это мгновение она уронила стакан — тот разбился вдребезги у ее ног.
— О, Боже! — вскрикнула она и рухнула на колени. — О, нет, нет, ну почему это случилось? — Она подняла глаза, полные слез. — Все было так отлично, так замечательно, я не хотела…
— Эмма, малышка, все в порядке. — Клер присела рядом и обхватила дочь руками. — Все в порядке, это ведь только стакан, не волнуйся! Конечно, все отлично, это самый славный день Благодарения, который у нас был. Ну же, иди помоги на кухне, а я подмету здесь…
— Я тебя опередила, — заявила Ханна. Она опустилась на колени рядом с ними, держа щетку и совок.
Эмма пошла на кухню, ее ноги дрожали. Клер уступила место Ханне и рассеянно принялась созерцать быстрое мелькание щетки и маленькую кучку сияющих осколков, — Она услышала, как рассмеялись Джина и Роз, а затем к ним присоединилась, немного вымученно, Эмма. Ханна прошла через распахнутую дверь и зазвучал ее голос, а в следующее мгновение все хохотали, и Эмма тоже — уже легко, светло и радостно.
Встав у окна, Клер стала смотреть на пролетающие за стеклом тяжелые мокрые хлопья. Ей вдруг почудилось, что мир необычайно хорош, вот ее друзья, и семья, и работа, и все чудеса, о которых раньше она не могла и помыслить. Может быть, она прежде ошибалась, может быть, Эмма на самом деле излечилась от своей безумной страсти, казалось, ей снова охота стать частью семьи, найти опять свое место среди них. Ее ужимки и смех, а особенно то, как она бросилась помогать убирать со стола — все это как будто вернуло прошлогоднюю Эмму. Боже, все было не так уж давно, подумала Клер. Я выиграла лотерею в мае. Всего несколько месяцев жизни, и все ушло, переменилось, словно разбросанное шатуном злого маятника, и никак не уляжется по своим прежним местам.
Она вслушалась в голоса из кухни и неожиданно узнала Алекса. Он уже звонил ей недавно, чтобы сказать, что кое-что меняет в статье и вышлет ее через несколько дней. Они говорили всего несколько минут, и повесив трубку, Клер ощутила странное чувство потери. Ей хотелось поболтать еще, но ему надо было работать, чтобы успеть к срокам с другой статьей, и он был краток почти до резкости. Он стал частью ее нового мира друзей, работы и чудес, и Клер хотелось узнать его получше. Что ж, я сделала что могла, решила она уныло; я пригласила его работать в моей мастерской, я заговаривала с ним об ужине с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
— Итак, он хочет, чтобы было место, где учат поэзии, — сказала Джина, — и что это за место?
— Вот, это-то и есть самое волнующее. Он собирается построить Центр Поэзии Икситера, убежище для поэтов, где они смогут писать, проводить семинары, чтения и конференции.
— А на что он собирается его строить? — резко спросила Роз.
— О, у него есть деньги. Или почти так. Один человек обещал ему, что даст все что нужно и он нашел здание! — старый особняк рядом с университетом, и как только он получит деньги, то начнет его перестраивать.
— А кто этот «один человек»? — спросила Роз.
— Очень богатый человек, который любит поэзию и верит во взгляды Форреста.
Джина подняла голову:
— А этот человек — женщина?. — Да.
— Женщина старше пятидесяти?
— Да.
— Шестидесяти? Семидесяти? Восьмидесяти?
— Ей восемьдесят два, — замялась Ханна. — По правде сказать, он очень славно общается со стариками.
— Да, но среди сотрудников у него есть мужчины? — поинтересовалась Джина.
— Нет. Нет, и по правде говоря, он предпочитает женщин. Но он очень честен, и миссис Мэнесхербс точно знает, что делает. У нее куча денег, но нет детей и она любит поэзию.
— И Форреста, — сказала Джина, криво усмехаясь.
— Она восхищается им и обожает его, как и я. И как только она вернется из Англии, они закончат все бумажные работы, и она даст ему денег на центр и вклад на то, чтобы его поддерживать. — Ханна поглядела на Клер. — Форресту была нужна наличность, чтобы выкупить особняк, на который еще кто-то положил глаз. Пока миссис Мэнесхербс была в Англии, я ссужала его деньгами, которые он отдаст, как только получит вклад от нее.
— А что, если она передумает? — спросила Эмма. Ханна поджала губы. Она поглядела вниз, на свои сжатые руки, и Клер поняла, что именно этого она и боялась — что деньги вообще не вернутся, и в результате она просто выбросит на ветер пятьдесят тысяч Клер. — Я верю, что она не передумает, — сказала Ханна.
— Ты с ней встречалась? — спросила Роз. — Что она такое?
— Нет, — смущенно сказала Ханна. — Я хотела с ней встретиться, но она уехала в Англию, прежде чем мы договорились.
— Он держит своих женщин раздельно, — пробормотала Роз Джине.
— Неправда! — вскрикнула Ханна, и ее глаза засверкали. — Роз, хотя мы знаем друг друга недавно, но достаточно долго, чтобы ты смогла составить мнение о моих способностях оценить ситуацию и принять решение.
— Ты права, — сказала немедленно Роз. — Извини.
— Сколько ты ему одолжила? — спросила Джина.
— Это неважно, — сказала Клер. Она положила свою руку на руку Ханны. — Я доверяю оценкам Ханны, и если она верит Форресту, то и мы должны верить. И мы все должны надеяться, что все кончится благополучно. Кто-нибудь хочет еще тыквенного пирога, или попозже?
— О, нет, позже, — сказала Джина. — Давайте сыграем в пинг-понг, или на биллиарде или попрыгаем и утрясем все изысканные яства, которыми нас укормила Ханна.
— Только сначала позаботимся об этом, — заявила Роз и принялась складывать тарелки. Джина занялась стаканами и через минуту, снова ожив, Эмма бросилась им помогать.
Клер встретилась взглядом с Ханной.
— Спасибо, — пробормотала Ханна. — Я должна была тебе сразу сказать, но я вспомнила всех тех людей, которые бродили вокруг твоей квартиры, отлавливали тебя в проходной и стучали в двери, все, чтобы вытянуть у тебя деньги, и каждый приводил свои доводы, говорил, что верное дело… и мне не хотелось, чтобы ты восприняла меня так же, как и их.
— Я бы тебя также не восприняла бы: ты член семьи, — сказала Клер. — Хорошо бы, конечно, если бы ты сказала мне сразу, но я рада, что ты сделала это хоть сейчас. И я надеюсь, что все будет, как ты считаешь. Ради тебя же.
— И тебя. И Форреста. Жизнь это не забава, ты знаешь, и если уж выпал шанс… — Ханна снова села. — Погляди на Эмму. Она уже давно ничего не делала по дому.
— Ты думаешь, это надолго?
Ханна проследила, как Эмма сновала от кухни в столовую и обратно, немного порывисто, и неся слишком много посуды сразу. И как раз в это мгновение она уронила стакан — тот разбился вдребезги у ее ног.
— О, Боже! — вскрикнула она и рухнула на колени. — О, нет, нет, ну почему это случилось? — Она подняла глаза, полные слез. — Все было так отлично, так замечательно, я не хотела…
— Эмма, малышка, все в порядке. — Клер присела рядом и обхватила дочь руками. — Все в порядке, это ведь только стакан, не волнуйся! Конечно, все отлично, это самый славный день Благодарения, который у нас был. Ну же, иди помоги на кухне, а я подмету здесь…
— Я тебя опередила, — заявила Ханна. Она опустилась на колени рядом с ними, держа щетку и совок.
Эмма пошла на кухню, ее ноги дрожали. Клер уступила место Ханне и рассеянно принялась созерцать быстрое мелькание щетки и маленькую кучку сияющих осколков, — Она услышала, как рассмеялись Джина и Роз, а затем к ним присоединилась, немного вымученно, Эмма. Ханна прошла через распахнутую дверь и зазвучал ее голос, а в следующее мгновение все хохотали, и Эмма тоже — уже легко, светло и радостно.
Встав у окна, Клер стала смотреть на пролетающие за стеклом тяжелые мокрые хлопья. Ей вдруг почудилось, что мир необычайно хорош, вот ее друзья, и семья, и работа, и все чудеса, о которых раньше она не могла и помыслить. Может быть, она прежде ошибалась, может быть, Эмма на самом деле излечилась от своей безумной страсти, казалось, ей снова охота стать частью семьи, найти опять свое место среди них. Ее ужимки и смех, а особенно то, как она бросилась помогать убирать со стола — все это как будто вернуло прошлогоднюю Эмму. Боже, все было не так уж давно, подумала Клер. Я выиграла лотерею в мае. Всего несколько месяцев жизни, и все ушло, переменилось, словно разбросанное шатуном злого маятника, и никак не уляжется по своим прежним местам.
Она вслушалась в голоса из кухни и неожиданно узнала Алекса. Он уже звонил ей недавно, чтобы сказать, что кое-что меняет в статье и вышлет ее через несколько дней. Они говорили всего несколько минут, и повесив трубку, Клер ощутила странное чувство потери. Ей хотелось поболтать еще, но ему надо было работать, чтобы успеть к срокам с другой статьей, и он был краток почти до резкости. Он стал частью ее нового мира друзей, работы и чудес, и Клер хотелось узнать его получше. Что ж, я сделала что могла, решила она уныло; я пригласила его работать в моей мастерской, я заговаривала с ним об ужине с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144