Алекс видел себя в своем доме в Нью-Джерси, как он бродил из комнаты в комнату медленными шагами, ища жену, слыша ее смех и ее мягкий голос, когда она напевала, готовя ужин. Он придвинулся к Ханне взял ее за руку:
— Отчего она умерла?
Но она словно ничего ре слышала.
— Такое жуткое время, — произнесла Ханна, медленно качая головой. — Но как-то я продолжала учить детей и жить тем, что казалось совершенно нормальной жизнью, но при этом знала, что я совсем сумасшедшая, и моя мать не понимала, что со мной делать. Через какое-то время, конечно, я успокоилась. Но на это потребовалось много времени. Вся суть в том, что мы пересиливаем жуткие времена: мы так созданы. Многие люди снова начинают смеяться и любить, отзываться на красоту и бороться с уродством, и жать руки старым друзьям, даже если и потерялась безвозвратно какая-то радость в жизни. Она остается неосвещенным углом в душе, и никакой луч туда никогда не проникнет. Там всегда будет мрак.
Она помолчала, глядя на свои сжатые руки.
— Вот почему так важно быть рядом с теми, кого мы любим, не считая это чем-то обязательным, и не сдаваться, когда становится до горечи ясным, как сложно быть понятым и как трудно понять другого человека. И вот почему вам следует открыться людям — не только задавать им свои журналистские вопросы, но и делиться своими чувствами, потому что только так мы становимся ближе друг к другу, человечней и любимей. А если нет, то однажды вы можете утром проснуться и обнаружить, что ваши шансы на любовь и близость исчезли, а это просто другой вид смерти. — Она поглядела на Алекса. — От трагедии нельзя освободиться, вы понимаете. Сколько лет ни пройдет, мы все еще оправляемся от нее.
— Да, — сказал Алекс спокойно, — Я это знаю.
Из гаража зашла Клер, держа в руках плоский кожаный портфель. — Я помешала?
— Вовсе нет, — сказала Ханна, вытягивая свою руку из ладони Алекса. — Мы знакомились. Боже, — прибавила она, посмотрев на Клер — да ты вся сияешь.
— Встреча была отличной. Извините, что я припоздала. Я думала, что просто выложу все это на стол, но торговцы пожелали обсудить каждый проект. А кофе еще остался?
— Я поставила кофейник. И есть кофейный кекс. Мы уже отведали и того, и другого: Алекс рано пришел.
— Машин на дороге было мало, — сказал Алекс Клер. Он не мог оторвать глаз от ее радостного лица: она была счастлива и взволнована, и, казалось, лучилась красотой. — И к тому же мне не терпелось.
— Тогда нам стоит сразу начать. — Клер приняла поднос, который Ханна заставила чашками, кофейником и блюдцем с кексом. — Вы уже осмотрели дом? Где вы хотели бы поговорить?
— Ханна показала мне дом, так что лучше всего нам снова пойти в вашу мастерскую.
Они взяли те же стулья, на которых сидели вчера. И опять все лампы были включены, и их яркость заставляла казаться серые облака за окном еще темнее и ниже, чем они были на самом деле. Алекс, все еще находясь под впечатлением от истории Ханны, глубоко вздохнул.
— Я рад снова очутиться здесь — комната такая спокойная, светлая. Особенно, когда весь мир кажется таким тусклым. Ханна права — вы выглядите счастливой. Им понравились ваши проекты?
— Причем все. Это неслыханно в подобном деле. И мои чертежи совершенно отличны от того, что сейчас на рынке, но никто не казался шокированным и даже не поднял бровей. Конечно, они уже одобрили первую серию, я думаю, они даже запустили ее в производство, но эта была непривычно новой, и они захотели лишь выяснить несколько чисто технических вопросов — о материалах, которые я предполагаю использовать для каждого образца, и еще как будут выглядеть цветные чертежи и шаблоны тиснений. И это все. Они просили меня продолжать в том же духе и заканчивать линию. Я не могла в это поверить. И до сих пор не могу.
— А проекты секретны? Мне можно взглянуть на них?
— Они секретны только для тех, кто связан с косметической индустрией. Что к вам явно не относится. — Клер открыла свой портфель, с которым пришла домой, и вытащила из него кипу рисунков на плотной бумаге. Каждый был переложен тканью. Она разложила их на чертежном столе, и Алекс подошел туда. Они вместе склонились над ними, и Клер отрегулировала свет.
— У дизайна две цели. Первая — это донести информацию, коротко, быстро, недвусмысленно и запоминаемо. Вторая — это произвести впечатление, заставить человека поразиться, так, чтобы среди всего он заметил именно эту вещь или чтобы дизайн оставил долговременное впечатление. Везде теперь такая заполненность — на полках в магазинах, на витринах, в журнальных и газетных рекламах, на афишах, даже на желтых страницах телефонных книг — что нелегко сделать что-нибудь выдающееся, особенно если делать это традиционно. Поэтому я решила попробовать нетрадиционно.
Ее голос изменился, подумал Алекс, мысленно отмечая это для своей статьи — она увлечена и в своей стихии, а не застенчива и задумчива, как была вчера, когда мы говорили о деньгах. Это — ее область и здесь она чувствует себя уютно, здесь она не задумывается о самой себе.
Он сосредоточился на рисунках. Некоторые были в карандаше, другие — в разноцветной туши, а немногие оказались акварелями. На каждом листе было представлено два рисунка продукта в натуральную величину, виды спереди и сзади, иногда вид сбоку. Клер почти не комментировала, пока Алекс медленно переворачивал листы; еще один признак профессионализма, подумал он, она предоставляет говорить за себя своей работе. И эта работа его впечатляла — своей силой. Упаковка — флаконы, бутылочки — были янтарного оттенка, но их разнообразие было необычайным: были здесь баночки, вылепленные в виде женского торса, бутылочки, формой напоминающие турецкую кривую саблю с ручкой, украшенной камнями, тюбики, испещренные золотыми и серебряными лентами, баночки таких волноподобных форм, что казалось, они выплескивались за границы листа, и другие, похожие на слезинки. Одна из самых интригующих, подумал Алекс, была упаковка для того, что было обозначено как Глазной Восстановительный, плоская вытянутая баночка янтарного цвета с шарнирной крышкой, украшенной одиноким камушком.
— Они все очень разные и очень красивые, — сказал он, перевернув последний лист. — А большинство косметических упаковок совсем не такие, правда ведь?
— Нет, большинство из них выглядят так, словно их вынесли прямо из лаборатории, так что именно этого чаще всего не хватает большинству компаний. Но ведь неважно, сколько научных изысканий потребовалось провести перед производством, в пользовании косметикой по-прежнему остается много волшебства и какого-то ри-гуала — большинство людей пытаются убедить себя, что то, что они покупают, совершит для них любые чудеса, которые они только пожелают, а эта убежденность начинается тогда, когда они берут баночку, бутылочку или тюбик с утра, и ощущают ее материал и форму, прежде чем открыть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144