Потом они и вовсе исчезли. Когда я встал и обернулся назад, то увидел, что пропасти не стало и золотая долина тоже исчезла.
— Теперь она появится где-нибудь в другом месте, — сказал дух.
Дух поспешил вперед, и я с неохотой за ним последовал. Дорога тянулась вверх. Деревьев вокруг не было. Я услышал, как шепчутся реки.
— Там, на самом верху дороги, встречаются все реки этого мира, — пояснил дух.
— И что там бывает?
Мама коснулась моего лица. Ее пальцы пахли розмарином.
— Когда мы придем туда, я все тебе расскажу.
Мама вышла из комнаты, и я стал еще светлее. Но подъем по долгой дороге сказался нелегким.
— Я голодный.
— Ничего не ешь, — сказал дух. Сам он брал еду из воздуха и блаженно ее поедал. — Если ты что-нибудь съешь, ты никуда не дойдешь и потеряешь способность вернуться. Ты застрянешь здесь, в этих мрачных мирах.
Мы шли по дороге очень долго. Я сильно устал, но дух не давал мне роздыха. Мы подошли к болоту, кишащему крокодилами и змеями. Болото булькало. Желтые пузыри лопались на его поверхности. И затем на другом берегу возникла птица с лицом Мадам Кото. Змея подползла к птице. Раздался внезапный звук, и птица взлетела. К моему ужасу, из болота высунулась желтая рука, взлетела в воздух и с леденящей аккуратностью схватила птицу. Затем рука стала медленно исчезать вместе с птицей в болоте.
Дальше я увидел ящерицу с лицом слепого старика. Она играла на аккордеоне, сидя у дорожной канавы. Я погнался за ней.
— Вернись! — приказал дух.
Я пропустил его слова мимо ушей и продолжал преследовать ящерицу, которая удрала в аквамариновый подлесок. Я стал продираться и догнал ящерицу. Я наступил ей на хвост, и хвост остался на земле. Ящерица, пораженная, на мгновение остановилась. Затем я швырнул ей в голову камень, но ящерица увильнула, бросив свой крохотный аккордеон, — который я вдребезги разбил камнем, — издав музыку ярости. Я все еще судорожно искал ящерицу, в надежде окончательно ее прибить, потому что был уверен, что это отразится на слепом старике, когда подошел дух и оттащил меня.
Мы продолжили подъем по дороге. Вскоре ее зеленая поверхность уступила место зеленым камням и скалам. Они были острые, и каждый шаг причинял боль. Затем камни и скалы превратились в луг, усеянный осколками яркого зеленого стекла, которые врезались в ноги. У меня шла кровь все время нашего пути вверх по дороге. Позади на зеленом оставались красные следы, кровь испарялась, и ее пары окрашивали воздух.
— Тебе нужно избавиться от крови, прежде чем ты туда прибудешь, — сказал дух.
Когда я подумал, что не могу больше выносить боль и голод, когда по обочинам дороги стали попадаться высохшие трупы, детские скелеты, черепа, ритмично выстукивавшие зубами стихи, дорога превратилась в зеленый поток. Он был из густых дикорастущих трав. Мы взошли на этот травяной ковер.
— Скоро мы достигнем великой реки, — сказал дух. — Будь осторожен. Когда мы пересечем реку, обратного пути уже не будет. Твои спутники, весь мир духов и богиня духов речных устроят замечательный банкет в твою честь, потому что ты их чудесный друг.
Мы двигались дальше. Я плелся позади, в животе у меня сосало, ступни болели, и кровь больше была не красной, но синей, как чернила. Она расписывала мою историю по спутанным травам. Дух шагал впереди, время от времени оборачиваясь посмотреть, следую ли я за ним. Затем зеленый поток превратился в плато из шелка, или же это был туман, или просто облака? Вокруг себя я слышал плач. Вскоре дух крикнул:
— Смотри! Я вижу берег реки!
Меня не затронул его восторг. Мы приблизились к берегу реки. Она была такой ровной и гладкой, что было сложно представить, что она состоит из воды. Она напоминала пустоту, ничто, воздух. Рядом с берегом было причалено каноэ. Рядом с каноэ стояла фигура в черном капюшоне. Я понял, что это перевозчик мертвых.
Когда мы подошли к самому берегу, я не увидел никакой живности. Ни дуновения не проносилось над рекой. Не было ни тумана, ни брызг, и ничто не колыхалось на ее ослепительной поверхности. Не раздавалось никаких звуков, и нельзя было услышать даже нежнейшего шепота ряби на воде. Когда мы приблизились к каноэ, фигура поднялась. На поверхности воды, пугающей и неподвижной, напоминающей расплавленное серебро, множились отражения фигуры. Только тогда, когда я как следует пригляделся к реке, я понял, что она представляет собой большое спокойное зеркало. Каноэ стояло в дымке света, не беспокоя зеркальную гладь. В свете другого мира, собирающегося на мерцающей поверхности, я становился прозрачным, свет вычеркивал меня из реальности, превращал в призрака. На какое-то мгновение мои глаза, залитые светом и серебром, перестали видеть. И затем Папа вернулся обратно в комнату с луной в глазах.
Он вознесся надо мной как башня.
— Сын мой, — сказал он мягко, — сегодня ночью я выпил луну. В моей голове проносится чудесный ветер. Звезды играют на флейте. Воздух сладок от музыки невидимых гениев. Любовь кричит в моей плоти и поет странные песни. Дождь сыплет цветами, и их ароматы заставляют меня дрожать, словно я становлюсь, наконец, настоящим мужчиной. Я вижу в нашем будущем великое счастье. Я вижу радость. Я вижу, как ты выходишь из солнца. Я вижу золото в твоих глазах. Твое тело блестит пылью драгоценных камней. Я вижу твою мать, ставшую самой прекрасной женщиной в мире.
Затем он затих.
Я хотел, чтобы он продолжал говорить. В его словах для меня были вода и еда, и новое дыхание. Но он молчал, и его тихое дыхание не поднимало ни малейшего ветерка над поверхностью великого зеркала.
И затем, к моему величайшему изумлению, Папа встал на колени у моей кровати. Он положил голову на подушку, и запах алкоголя исходил из его тихого дыхания. Когда он отвел луну своих глаз от меня, словно ему было стыдно открывать то, что его освободило, фигура у каноэ повернулась к нам и сняла свой плащ с черным капюшоном. Перед нами в черном свете стояла молодая обнаженная женщина с лицом старухи. Ее глаза были тверже и сверкали ярче, чем алмазы.
— Где перевозчик? — спросил властно дух.
Его голос покатился по зеркальному горизонту, с каждым эхом становясь острее. Женщина не отозвалась. Она сделала шаг навстречу нам, и впервые я заметил, что вместо ног у нее львиные лапы. Ее глаза были как у тигра. Дух прошел вперед, устремившись к каноэ, стараясь отодвинуть ее с пути. От их соприкосновения вспыхнула молния. Свет был такой ослепительный, что на какое-то время я видел только две луны, вращающиеся в стакане чистого алкоголя.
Папа говорил:
— Я вижу, как мы танцуем на чудесном пляже. Русалка поет нам из воды. Я вижу, как дни наших несчастий становятся светлыми. Сын мой, мой единственный сын, твоя мать никогда не перестанет быть молодой женщиной, полной надежд, а я молодым человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Теперь она появится где-нибудь в другом месте, — сказал дух.
Дух поспешил вперед, и я с неохотой за ним последовал. Дорога тянулась вверх. Деревьев вокруг не было. Я услышал, как шепчутся реки.
— Там, на самом верху дороги, встречаются все реки этого мира, — пояснил дух.
— И что там бывает?
Мама коснулась моего лица. Ее пальцы пахли розмарином.
— Когда мы придем туда, я все тебе расскажу.
Мама вышла из комнаты, и я стал еще светлее. Но подъем по долгой дороге сказался нелегким.
— Я голодный.
— Ничего не ешь, — сказал дух. Сам он брал еду из воздуха и блаженно ее поедал. — Если ты что-нибудь съешь, ты никуда не дойдешь и потеряешь способность вернуться. Ты застрянешь здесь, в этих мрачных мирах.
Мы шли по дороге очень долго. Я сильно устал, но дух не давал мне роздыха. Мы подошли к болоту, кишащему крокодилами и змеями. Болото булькало. Желтые пузыри лопались на его поверхности. И затем на другом берегу возникла птица с лицом Мадам Кото. Змея подползла к птице. Раздался внезапный звук, и птица взлетела. К моему ужасу, из болота высунулась желтая рука, взлетела в воздух и с леденящей аккуратностью схватила птицу. Затем рука стала медленно исчезать вместе с птицей в болоте.
Дальше я увидел ящерицу с лицом слепого старика. Она играла на аккордеоне, сидя у дорожной канавы. Я погнался за ней.
— Вернись! — приказал дух.
Я пропустил его слова мимо ушей и продолжал преследовать ящерицу, которая удрала в аквамариновый подлесок. Я стал продираться и догнал ящерицу. Я наступил ей на хвост, и хвост остался на земле. Ящерица, пораженная, на мгновение остановилась. Затем я швырнул ей в голову камень, но ящерица увильнула, бросив свой крохотный аккордеон, — который я вдребезги разбил камнем, — издав музыку ярости. Я все еще судорожно искал ящерицу, в надежде окончательно ее прибить, потому что был уверен, что это отразится на слепом старике, когда подошел дух и оттащил меня.
Мы продолжили подъем по дороге. Вскоре ее зеленая поверхность уступила место зеленым камням и скалам. Они были острые, и каждый шаг причинял боль. Затем камни и скалы превратились в луг, усеянный осколками яркого зеленого стекла, которые врезались в ноги. У меня шла кровь все время нашего пути вверх по дороге. Позади на зеленом оставались красные следы, кровь испарялась, и ее пары окрашивали воздух.
— Тебе нужно избавиться от крови, прежде чем ты туда прибудешь, — сказал дух.
Когда я подумал, что не могу больше выносить боль и голод, когда по обочинам дороги стали попадаться высохшие трупы, детские скелеты, черепа, ритмично выстукивавшие зубами стихи, дорога превратилась в зеленый поток. Он был из густых дикорастущих трав. Мы взошли на этот травяной ковер.
— Скоро мы достигнем великой реки, — сказал дух. — Будь осторожен. Когда мы пересечем реку, обратного пути уже не будет. Твои спутники, весь мир духов и богиня духов речных устроят замечательный банкет в твою честь, потому что ты их чудесный друг.
Мы двигались дальше. Я плелся позади, в животе у меня сосало, ступни болели, и кровь больше была не красной, но синей, как чернила. Она расписывала мою историю по спутанным травам. Дух шагал впереди, время от времени оборачиваясь посмотреть, следую ли я за ним. Затем зеленый поток превратился в плато из шелка, или же это был туман, или просто облака? Вокруг себя я слышал плач. Вскоре дух крикнул:
— Смотри! Я вижу берег реки!
Меня не затронул его восторг. Мы приблизились к берегу реки. Она была такой ровной и гладкой, что было сложно представить, что она состоит из воды. Она напоминала пустоту, ничто, воздух. Рядом с берегом было причалено каноэ. Рядом с каноэ стояла фигура в черном капюшоне. Я понял, что это перевозчик мертвых.
Когда мы подошли к самому берегу, я не увидел никакой живности. Ни дуновения не проносилось над рекой. Не было ни тумана, ни брызг, и ничто не колыхалось на ее ослепительной поверхности. Не раздавалось никаких звуков, и нельзя было услышать даже нежнейшего шепота ряби на воде. Когда мы приблизились к каноэ, фигура поднялась. На поверхности воды, пугающей и неподвижной, напоминающей расплавленное серебро, множились отражения фигуры. Только тогда, когда я как следует пригляделся к реке, я понял, что она представляет собой большое спокойное зеркало. Каноэ стояло в дымке света, не беспокоя зеркальную гладь. В свете другого мира, собирающегося на мерцающей поверхности, я становился прозрачным, свет вычеркивал меня из реальности, превращал в призрака. На какое-то мгновение мои глаза, залитые светом и серебром, перестали видеть. И затем Папа вернулся обратно в комнату с луной в глазах.
Он вознесся надо мной как башня.
— Сын мой, — сказал он мягко, — сегодня ночью я выпил луну. В моей голове проносится чудесный ветер. Звезды играют на флейте. Воздух сладок от музыки невидимых гениев. Любовь кричит в моей плоти и поет странные песни. Дождь сыплет цветами, и их ароматы заставляют меня дрожать, словно я становлюсь, наконец, настоящим мужчиной. Я вижу в нашем будущем великое счастье. Я вижу радость. Я вижу, как ты выходишь из солнца. Я вижу золото в твоих глазах. Твое тело блестит пылью драгоценных камней. Я вижу твою мать, ставшую самой прекрасной женщиной в мире.
Затем он затих.
Я хотел, чтобы он продолжал говорить. В его словах для меня были вода и еда, и новое дыхание. Но он молчал, и его тихое дыхание не поднимало ни малейшего ветерка над поверхностью великого зеркала.
И затем, к моему величайшему изумлению, Папа встал на колени у моей кровати. Он положил голову на подушку, и запах алкоголя исходил из его тихого дыхания. Когда он отвел луну своих глаз от меня, словно ему было стыдно открывать то, что его освободило, фигура у каноэ повернулась к нам и сняла свой плащ с черным капюшоном. Перед нами в черном свете стояла молодая обнаженная женщина с лицом старухи. Ее глаза были тверже и сверкали ярче, чем алмазы.
— Где перевозчик? — спросил властно дух.
Его голос покатился по зеркальному горизонту, с каждым эхом становясь острее. Женщина не отозвалась. Она сделала шаг навстречу нам, и впервые я заметил, что вместо ног у нее львиные лапы. Ее глаза были как у тигра. Дух прошел вперед, устремившись к каноэ, стараясь отодвинуть ее с пути. От их соприкосновения вспыхнула молния. Свет был такой ослепительный, что на какое-то время я видел только две луны, вращающиеся в стакане чистого алкоголя.
Папа говорил:
— Я вижу, как мы танцуем на чудесном пляже. Русалка поет нам из воды. Я вижу, как дни наших несчастий становятся светлыми. Сын мой, мой единственный сын, твоя мать никогда не перестанет быть молодой женщиной, полной надежд, а я молодым человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145