Я пошел за собакой. Какое-то время мы шли по этой тропинке. Синие ленты свисали с деревьев. Тропинка становилась все уже, и я почувствовал, что иду но краю стены. Мне приходилось не спускать глаз с тропинки, чтобы быть уверенным, что не упаду, и я не заметил, как вышел из леса. Когда я поднял глаза, то увидел Мадам Кото, в желтом великолепии, одетую как на праздник.
— Где ты был?
— Я не знаю, — ответил я.
Она покачала головой в легком раздражении и отправилась по своим делам. Когда она ушла, я нигде не мог найти собаку и пошел к дому.
Стало очень темно. Я подошел к бараку, поспешил к нам в комнату и не нашел никого. Мамы не было на кровати. Комната была прибрана, и по углам пахло дезинфекцией. Я покинул комнату и пошел в коридор. Казалось, все куда-то ушли. Наконец в последней комнате я услышал разом все поселковые шумы, словно их туда затолкали силой. Гвалт стоял буйный. Голос Папы то и дело возносился надо всеми. Когда я посмотрел в комнату сквозь трещину в двери, я увидел там все поселение, представлявшее из себя неистовое собрание. На столе не было ничего спиртного. С одной стороны комнаты находились кредиторы и их родственники. Те двое, которых избил Папа, кричали из-за их спин. У одного было мачете, у другого палка. Между ними и столом располагались поселковые мужчины и женщины. По другую сторону комнаты были Мама и Папа, множество детей и фотограф, делавший снимки с собрания. Лендлорда избрали судьей. Каждый раз при вспышке камеры лендлорд принимал позу. Папа был спокоен, и Мама выглядела хорошо. Один из кредиторов сказал:
— Если ты такой сильный, почему бы тебе не стать боксером!
— Я стану им, — ответил Папа.
Другой кредитор сказал:
— Почему бы тебе не вступить в армию, поработать мускулами, чтоб тебя там убили. Ты только здесь такой сильный.
Лендлорд поднял руку, призывая всех к тишине. Вспышка. Он приосанился. Кредиторы закричали о своих деньгах и ранениях. Это звучало как детский лепет. Папа улыбался. Лендлорд, посреди вспышек, провозгласил свой вердикт. Он присудил Папу к штрафу в десять фунтов, очень солидной сумме. Кредиторы ликовали. Лендлорд сказал, что Папа должен заплатить долги и штраф в течение недели или убираться из поселения. Затем, подбадриваемый ликующими голосами, он ко всему прочему присудил Папу к покупке бутылки огогоро в знак общественного примирения. Папа ответил, что у него нет денег, но он может купить ее в кредит. Женщины засмеялись. Камера дала вспышку. Лендлорд, в приступе необычайного великодушия, предложил сам купить огогоро примирения. Люди похвалили его за мудрость. Я отпрянул от двери, пошел к линии домов и стал играть в песок с другими детьми.
Вскоре я услышал голоса в коридоре. Я пошел на задний двор, помыл лицо и ноги и прошел в комнату. Мама оживленно суетилась, как будто болезни и след простыл. На ее лице горел румянец, и глаза светились. Лечение укрепило ее дух и оживило лицо. Папа сидел на стуле и курил. Он выглядел счастливым. Стол был накрыт. Рана на голове Папы почти зажила, и его больная рука уже не свисала беспомощно.
— Где ты был? — спросил он меня.
Мама ринулась ко мне и прижала к себе, и я вдохнул запахи ее тела. Казалось, что меня не было здесь очень долго, что я прошел через долгое время забытья.
— Сын мой! — воскликнула Мама, и ее глаза необычно засверкали.
Папа отложил свою сигарету и сказал:
— Ты пропустил собрание поселения. Они оштрафовали меня. Я устал тебя ждать и пошел домой. Твоей матери уже хорошо. Боги ответили на наши молитвы.
Я прижался к Маме. Папа продолжал:
— Садись и ешь. С завтрашнего дня и до того времени, когда ты пойдешь в школу, ты будешь ходить в бар Мадам Кото. Ты будешь оставаться там по несколько минут каждый день. Вот.
Я закивал. Потом помыл руки. Мы ели все вместе, и Папа все накладывал мне лучшие кусочки раков и курицы, в то время как Мама осторожно вынимала косточки из свежезажаренной рыбы и подкладывала мне сочные куски. Комната была светлой от родительского сияния. Я чувствовал себя странно. Я пропустил какой-то важный момент, изменивший свет в нашем мире.
* * *
Мы закончили есть, и я понес тарелки на задний двор и помыл их. На обратном пути я встретил одного из кредиторов, которого избил Папа. Его лицо в синяках было жестоким и трусливым. Проходя мимо, он исподтишка стукнул меня по голове. Когда я пришел домой, мои глаза были мокрыми. Мама и Папа сидели вместе на кровати. Мама посмотрела на меня и сказала:
— Смотри, наш сын плачет от счастья.
Я улыбнулся, и боль прошла. Я вытер стол, расстелил мат и растянулся на нем. Папа пошел к своему креслу. Свеча почти догорела, и Мама зажгла новую. Я смотрел на таинство пламени. Мама сложила свой товар в корзину.
— Я собираюсь снова начать торговлю, — сказала она.
Папа улыбнулся.
— Моя жена — серьезная деловая женщина.
Потом он посмотрел на меня.
— Люди считают, что из меня получится хороший боксер. Человек, который живет напротив, видел, как я бил кредиторов. Он сказал, что может представить меня некоторым тренерам и менеджерам. Найти хорошего тренера. Бесплатно.
Он засмеялся. Потом ударил по воздуху и подался назад.
— Я буду великим боксером. Говорят, бокс приносит деньги.
Он снова стукнул по воздуху. Он начал бить пламя свечи, мастерски потушил его серией ударов и после снова зажег.
— Я побиваю огонь и становлюсь огнем. Каждый, кто сражается со мной, сражается с солнцем.
Он снова засмеялся. Я продолжал наблюдать мистерию пламени. Мама устало вздохнула. Я посмотрел и увидел, что она не очень-то рада перспективе, что Папа станет боксером. Она подсчитывала свою мелочь. Она сказала:
— Твой отец в деревне любил боксировать и бороться. Его прозвали Черный Тигр. Он побил всех молодцов в деревне. Однажды, перед дракой, он пробил большую дыру в стене дома врага своего отца.
Папа громко засмеялся. Мама продолжала.
— Тот враг наслал на него проклятие. И люди вокруг стали говорить, что в следующий раз, когда твой отец будет биться, он проиграет. Они сказали, что он на неделю впадет в безумие. Твой отец перестал драться. И деревенские люди передали его прозвище другому человеку. Но те, кто его поддерживал, уговаривали его идти драться и отвоевать титул чемпиона деревни. Они много поставили на него. Сначала твой отец отказался, но затем из гордости дал согласие. Мужчина, маленький мужчина, уложил твоего отца в последнем раунде. Твой отец проиграл.
— Но я не впал в безумие на неделю. Об этом вся деревня говорила.
— Но ты ушел в город.
— Да, я ушел в город.
Они оба замолчали. Казалось, что они попали в кромешный ад. Мама закончила пересчитывать мелочь и села на кровать. Папа вздохнул.
— Своего отца я не видел вот уже пять лет.
Вдруг за шкафом начала что-то грызть крыса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Где ты был?
— Я не знаю, — ответил я.
Она покачала головой в легком раздражении и отправилась по своим делам. Когда она ушла, я нигде не мог найти собаку и пошел к дому.
Стало очень темно. Я подошел к бараку, поспешил к нам в комнату и не нашел никого. Мамы не было на кровати. Комната была прибрана, и по углам пахло дезинфекцией. Я покинул комнату и пошел в коридор. Казалось, все куда-то ушли. Наконец в последней комнате я услышал разом все поселковые шумы, словно их туда затолкали силой. Гвалт стоял буйный. Голос Папы то и дело возносился надо всеми. Когда я посмотрел в комнату сквозь трещину в двери, я увидел там все поселение, представлявшее из себя неистовое собрание. На столе не было ничего спиртного. С одной стороны комнаты находились кредиторы и их родственники. Те двое, которых избил Папа, кричали из-за их спин. У одного было мачете, у другого палка. Между ними и столом располагались поселковые мужчины и женщины. По другую сторону комнаты были Мама и Папа, множество детей и фотограф, делавший снимки с собрания. Лендлорда избрали судьей. Каждый раз при вспышке камеры лендлорд принимал позу. Папа был спокоен, и Мама выглядела хорошо. Один из кредиторов сказал:
— Если ты такой сильный, почему бы тебе не стать боксером!
— Я стану им, — ответил Папа.
Другой кредитор сказал:
— Почему бы тебе не вступить в армию, поработать мускулами, чтоб тебя там убили. Ты только здесь такой сильный.
Лендлорд поднял руку, призывая всех к тишине. Вспышка. Он приосанился. Кредиторы закричали о своих деньгах и ранениях. Это звучало как детский лепет. Папа улыбался. Лендлорд, посреди вспышек, провозгласил свой вердикт. Он присудил Папу к штрафу в десять фунтов, очень солидной сумме. Кредиторы ликовали. Лендлорд сказал, что Папа должен заплатить долги и штраф в течение недели или убираться из поселения. Затем, подбадриваемый ликующими голосами, он ко всему прочему присудил Папу к покупке бутылки огогоро в знак общественного примирения. Папа ответил, что у него нет денег, но он может купить ее в кредит. Женщины засмеялись. Камера дала вспышку. Лендлорд, в приступе необычайного великодушия, предложил сам купить огогоро примирения. Люди похвалили его за мудрость. Я отпрянул от двери, пошел к линии домов и стал играть в песок с другими детьми.
Вскоре я услышал голоса в коридоре. Я пошел на задний двор, помыл лицо и ноги и прошел в комнату. Мама оживленно суетилась, как будто болезни и след простыл. На ее лице горел румянец, и глаза светились. Лечение укрепило ее дух и оживило лицо. Папа сидел на стуле и курил. Он выглядел счастливым. Стол был накрыт. Рана на голове Папы почти зажила, и его больная рука уже не свисала беспомощно.
— Где ты был? — спросил он меня.
Мама ринулась ко мне и прижала к себе, и я вдохнул запахи ее тела. Казалось, что меня не было здесь очень долго, что я прошел через долгое время забытья.
— Сын мой! — воскликнула Мама, и ее глаза необычно засверкали.
Папа отложил свою сигарету и сказал:
— Ты пропустил собрание поселения. Они оштрафовали меня. Я устал тебя ждать и пошел домой. Твоей матери уже хорошо. Боги ответили на наши молитвы.
Я прижался к Маме. Папа продолжал:
— Садись и ешь. С завтрашнего дня и до того времени, когда ты пойдешь в школу, ты будешь ходить в бар Мадам Кото. Ты будешь оставаться там по несколько минут каждый день. Вот.
Я закивал. Потом помыл руки. Мы ели все вместе, и Папа все накладывал мне лучшие кусочки раков и курицы, в то время как Мама осторожно вынимала косточки из свежезажаренной рыбы и подкладывала мне сочные куски. Комната была светлой от родительского сияния. Я чувствовал себя странно. Я пропустил какой-то важный момент, изменивший свет в нашем мире.
* * *
Мы закончили есть, и я понес тарелки на задний двор и помыл их. На обратном пути я встретил одного из кредиторов, которого избил Папа. Его лицо в синяках было жестоким и трусливым. Проходя мимо, он исподтишка стукнул меня по голове. Когда я пришел домой, мои глаза были мокрыми. Мама и Папа сидели вместе на кровати. Мама посмотрела на меня и сказала:
— Смотри, наш сын плачет от счастья.
Я улыбнулся, и боль прошла. Я вытер стол, расстелил мат и растянулся на нем. Папа пошел к своему креслу. Свеча почти догорела, и Мама зажгла новую. Я смотрел на таинство пламени. Мама сложила свой товар в корзину.
— Я собираюсь снова начать торговлю, — сказала она.
Папа улыбнулся.
— Моя жена — серьезная деловая женщина.
Потом он посмотрел на меня.
— Люди считают, что из меня получится хороший боксер. Человек, который живет напротив, видел, как я бил кредиторов. Он сказал, что может представить меня некоторым тренерам и менеджерам. Найти хорошего тренера. Бесплатно.
Он засмеялся. Потом ударил по воздуху и подался назад.
— Я буду великим боксером. Говорят, бокс приносит деньги.
Он снова стукнул по воздуху. Он начал бить пламя свечи, мастерски потушил его серией ударов и после снова зажег.
— Я побиваю огонь и становлюсь огнем. Каждый, кто сражается со мной, сражается с солнцем.
Он снова засмеялся. Я продолжал наблюдать мистерию пламени. Мама устало вздохнула. Я посмотрел и увидел, что она не очень-то рада перспективе, что Папа станет боксером. Она подсчитывала свою мелочь. Она сказала:
— Твой отец в деревне любил боксировать и бороться. Его прозвали Черный Тигр. Он побил всех молодцов в деревне. Однажды, перед дракой, он пробил большую дыру в стене дома врага своего отца.
Папа громко засмеялся. Мама продолжала.
— Тот враг наслал на него проклятие. И люди вокруг стали говорить, что в следующий раз, когда твой отец будет биться, он проиграет. Они сказали, что он на неделю впадет в безумие. Твой отец перестал драться. И деревенские люди передали его прозвище другому человеку. Но те, кто его поддерживал, уговаривали его идти драться и отвоевать титул чемпиона деревни. Они много поставили на него. Сначала твой отец отказался, но затем из гордости дал согласие. Мужчина, маленький мужчина, уложил твоего отца в последнем раунде. Твой отец проиграл.
— Но я не впал в безумие на неделю. Об этом вся деревня говорила.
— Но ты ушел в город.
— Да, я ушел в город.
Они оба замолчали. Казалось, что они попали в кромешный ад. Мама закончила пересчитывать мелочь и села на кровать. Папа вздохнул.
— Своего отца я не видел вот уже пять лет.
Вдруг за шкафом начала что-то грызть крыса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145