Каждая жизнь летит во все сферы, и пока Папа спал, он проживал целые жизни на других континентах, а до нас доносились слухи о встречах Мадам Кото с могущественными женщинами в ее баре, встречах, где они планировали разные мероприятия для предстоящего съезда, распределяя свои обязанности в сборе голосов для их партии. Нас не удивило, что она так быстро оправилась от смерти проститутки. Нас не удивило и то, что она истратила изрядную сумму, чтобы создать организацию женщин нашей части города. Ее больная нога стала еще больше, словно она забеременела от дороги; в ее животе раздувалась троица детей-абику. Она была принята в другое тайное общество, известное тем, что оно фабрикует реальность. Она заговорила о том, что хочет превратить свой бар в отель. Она скупила большие участки земли. Ее шофер продолжал гонять по нашей улице, убивая кур и сталкивая в канавы гусей, наживая ей новых врагов.
В сезон дождей сила власти Мадам Кото еще возросла. Она приобрела новую походку, двигаясь с томной импозантной важностью. Она носила такие одежды, от которых нищие заболевали. Она говорила о том, чтобы уехать из этого несчастного района; всех она обдавала презрением. Мы слушали, как она бранит прохожих. Она приобрела новую власть и при этом стала еще красивее. Сезон дождей раздул ее фигуру. Она воплотила все легенды о себе и срослась со своими мифами. Она стала всем тем, о чем мы шептались, и даже больше. По ночам, когда она спала, она крала у людей их энергию. (Таких людей — легион.) Ночь стала ее союзником. Пока Папа летал по сферам, требуя справедливости, она высасывала силы из нашего района. От ее снов у детей случались кошмары. У ее колоссальной оболочки вырастали по ночам крылья, и она летала над городом, высасывая силы из наших спящих тел. Она простерлась над самим воздухом наших жизней. В ее мечтах царили буйные партийные вечеринки и оргии, кутежи и расточительство, разврат и разложение, невинные женщины и слабые мужчины. Ее сонное сопение вносило изменения в географию наших судеб. Медленно, когда жители нашего района становились более слабыми, более боязливыми и безропотными, она становилась сильнее. Тогда я и понял, что конфликтующие силы воюют в воздухе за будущее нашей страны, по ночам, в наших снах, скача на невидимых белых конях, высасывая со сне наши силы.
Политические партии тоже вели свои баталии в пространствах духов, по ту сторону области наших земных вожделений. Они воевали, сталкиваясь друг с другом своими противоречивыми мифологиями. Травники, знахари, колдуны и ведьмы брали ту или другую сторону, и в то время как грузовики воевали за голоса на улицах, они боролись за свое влияние в мире духов. Они призывали джиннов и химер, суккубов, инкубов и привидения; они заручались поддержкой призраков древних воинов, политиков и полководцев; они заставляли работать на себя духи изгнанников. Партия Богатых получала поддержку от духов Западного мира. По ночам, над нашими снами, заключались пакты, в сферах ночей подписывались контракты, закладывалось наше будущее, откладывались наши судьбы на новое рассмотрение. В той сфере волшебники партийной политики насылали дождь и гром на тех, кто внизу; в ответ им раздавались громы, и молнии, и град. Это продолжалось вновь и вновь, в каждой деревне, в каждом городе страны, и по всему континенту, и в остальном мире тоже. Наши мечты съеживались, пока волшебники партийной политики вели свои войны за политическое превосходство. Волшебники, принимая формы духов и предзнаменований, шептали нам про ужасы. Мы становились более боязливые и более подозрительные. Подозрения вселяли в нас молчание. И в молчании нам легче было переносить наше бессилие. Формы угнетения становились колоссальными в ночи. И те из нас, кто был беден, на чьей стороне не было власти и кто не видел силы в своем голоде, силы, которая может испугать даже богов, обнаруживали сбои мечты запечатанными в себе вдали от воздуха свободы. Наши вожделения оставались далеко от реальности воплощения. Битва за наши судьбы кипела, но мы уже больше не могли летать на луну, или сопровождать аэропланы в их путешествиях по разреженным пространствам, или даже воображать, какими прекрасными могут быть наши жизни. Поэтому наши сны друг о друге были дурными, в то время как Мадам Кото, одетая в красные наряды, с белым платком на голове, с тремя зонтиками в руке, расширяла свою власть над поселком и рассылала тайных эмиссаров в наши тела. Наши фантазии кормили ее. Многие из нас мечтали, что скоро она станет женой Главы Штата или самого Президента. Ее стали звать Королева Ночных Улиц. Каждый, кто нуждался в помощи, шел к ней. Она принимала только избранных. Ночами она выходила из своего тела, днем же страдала от невидимой агонии в своем теле. Она не показывала своей боли. Но пот на лбу прорисовывал ее морщины. Проститутки бросили ее; они не смогли простить ей то, что она так быстро забыла о смерти их подруги. Но когда они ушли, образовавшаяся пустота в баре и магнетизм ее новой власти немедленно привлекли к себе новую паству.
Однажды ночью она появилась у меня во сне и попросила дать ей немного моей молодости.
— Зачем? — спросил я.
И она ответила:
— Мне уже двести лет от роду, и если я не возьму твою молодую кровь, то скоро умру.
Ее гигантский дух опускался на меня. Он уже готов был меня поглотить, но над нами зарычал большой лев, сотрясая дом и прогоняя ее дух. Затем я понял, что в каждую эпоху рождались новые силы, чтобы справиться с новыми страшилищами. Леопарды и львы мира духов, драконы справедливости, крылатые тигры правды, свирепые звери-божества силы, рождающиеся в самом центре безжалостных ураганов, они тоже восстанавливали равновесие, питаясь химерами и разными гнусными созданиями открытых пространств; и за каждый вдох чудовища, за каждое дуновение ветра от злых крыльев, за каждое чудовище, которое питалось земной кровью, за всё и за всех родился славный светлый ангел; я видел, как он летал над нашей крышей на третий день папиного сна. Он улетел, ветер затих, странные деревья затрещали в лесу, утром кончился дождь, и потоки вод мистически поглотились землей. Мама пошла по улицам, и продала все свои товары, и не переставала находить фунтовые банкноты, плававшие в ослепительных водах, и казалось, что очистился сам воздух. Но в то утро я увидел первое предзнаменование; но не того, что вступает в силу новый сезон, а того, что к концу подходит большой цикл. И откуда мне было знать, что не кто иной, как нищие, с их нетерпением и вечными ожиданиями, подадут мне первый знак.
Вечерами, пока Мама готовила еду, все лихорадочнее становилось нетерпение по поводу предстоящего съезда. Усиливались шепоты, что с ним придет долгий комендантский час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145