— Евгеша, ты хоть и болван, но как мне тогда аплодировали! Так меня еще никто и нигде не принимал.
Сегодня должен был приехать Витюшка. Я так соскучился по этому жизнерадостному придурку, что у меня с утра начались галлюцинации в виде огромной куриной ножки, жареных котлет и холодного пива.
Обед я встретил в гостинице напряженнейшим ожиданием. Посидел в кресле, потом прошелся, разминая ноги, и вдруг почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Я резко обернулся. Передо мной стоял Писатель.
— Привет, — кивнул я ему.
— Привет.
— Писатель, — сказал я насмешливо, глядя ему пристально в глаза. — Черт тебя сюда занес! Что с тобой?
Он так же насмешливо усмехнулся и промолчал.
— Ты закончил свой новый роман?
Я не стал его спрашивать о первом, потому что знал: пристроить его никуда не удалось. Когда мы виделись в последний раз, он искал благодетелей.
— Не стыдно? — спросил я его тогда. — Ты же считал себя честным парнем, а сейчас ищешь лазейки, так не поступают порядочные люди.
— А если порядочность никому не нужна? Все жируют на теплых местах, хотят жрать кашу с маслом и получают ровно столько, чтобы пойти в сортир и заорать в нужник: «А на черта мне все это нужно?!»
— Как же тогда большие писатели? Им же тоже было трудно?
— Талантливым и честным писателям всегда было и будет трудно, а «большие» только в своих выступлениях вспоминают о трудностях.
— Злобствуешь?
— Нет, страшно мне, хотя ты знаешь — я не трус. Говорильня о литературе людей, делающих все для того, чтобы о литературе забыли вскоре совсем.
— Все равно сквозь грязь пробивается зеленая трава.
— На этой траве могли бы расти прекрасные цветы, но где взять столько силы воли? Если вовремя не поливать траву, то и она засохнет. Лицемеры об этом все время жалеют и пишут свои воспоминания.
— Я верю, твои цветы должны взойти, хоть их никто не поливает.
— Мой цветок хоть и обвешан колючками, но он слишком ранимый, чтобы распуститься.
— Как твой новый роман? Ты снова летаешь или уже спустился на Землю?
— Если я спущусь на Землю — разобьюсь.
— Ты думаешь, никто не подставит ладоней?
— Подставят… с доброжелательностью и готовностью. Только между ладоней будет нож.

* * *
Тогда Писатель не ответил на мой вопрос.
— Как твой новый роман? — снова спросил я, видя, что он смотрит на меня, чуть улыбаясь, с грустными и старенькими чертиками в глазах.
… Я вдруг понял, что спросил, сколько ему осталось жить, но не спросил, есть ли шанс выжить.
— Скоро все кончится, — ответил Писатель. — Теперь уже скоро.
— Удачи тебе, — кивнул я ему.
— Тебе удачи.
Мы никогда не были друзьями, но сейчас между нами появилась пропасть, которую уже никогда не преодолеть.

* * *
Приезд Витюшки в Мухоморовку на этот раз сопровождался праздничным звоном бубенцов и разухабистым криком извозчика:
— Сто-о-ой, милая!
К гостинице «Медовый месяц» подъехала разукрашенная сказочными персонажами коляска, в которой катают детей на праздничных гуляньях, запряженная маленьким черным пони, на шее которого разливались на все лады колокольчики. Огромный старый кучер с рыжими грязными сосульками на бороде с любовью и нежностью повернулся к коляске и прохрипел:
— Витюшка, приехали!
Командировочные застыли с резиновыми лицами, и администратор со швейцаром выскочили узнать в чем дело.
— Фокусник и маг! Он может всю вашу гостиницу заставить летать, без всяких там ниточек и веревочек! — важно выдал информацию кучер. — Единственный в мире администратор черных летающих лилипутов! Он даже моего пони обещал заставить летать!
— Без лесочек? — удивленно спросила хозяйка «Медового месяца».
— А вы думали! И без лесочек! — обиделся кучер.
— И даже без проволочек? — все еще не верила администратор, косо поглядывая на меня.
— И проволочек! — заволновался огромный старый кучер. — У него все лилипутики летают!
— Прыг — и полетел?! — злорадствовала она.
— Точно так!
Великий маг и волшебник, уютно свернувшись в повозке, подложив свой концертный чемодан под голову, сладко посапывал.
Я подошел к сказочной повозке.
— Это еще один единственный в мире приехал? — ехидно спросил швейцар.
— Да, — кивнул я. — Мы два единственных в мире администратора, а он еще маг и волшебник. Скоро сами увидите.
— Что с ним? — тихо толкнул я кучера, подозревая самое худшее.
— Напряженные гастроли в Арабских Эмиратах. Три Дня не спал! — важно ответил кучер. — Там такая лажа!
— В Эмиратах, говорить? — переспросил я. — Лажа? Про Бомбей ничего не говорил?
— Не-е, про Бомбей ничего…
Я растолкал Левшина. Он сладко потянулся, долго не мог открыть глаза, напряженно потряхивал головой и что-то шептал; видимо, после напряженных гастролей в Эмиратах не хватало сил сказать погромче.
С помощью кучера я выгрузил его из повозки, и лишь после этого Левшин туманным взором посмотрел на меня.
— Тебе плохо?! — закричал я, видя краем глаза ухмылку администратора «Медового месяца». — Может, врача?
А Витюшка вдруг улыбнулся, подкинул чемодан в воздух и заорал:
— Мухоморовка, смотри на меня! Витюшка приехал! Евгеша, свершилось!
Кучер бросился обнимать своего друга.
— Радуйся! — подскочил ко мне Левшин. — Закулисный сорвался! Что делается в Куралесинске — подумать страшно!

* * *
Левшин забросил свой чемодан под кровать, пробежался по гостинице и с недовольным видом вернулся.
— И крошек что-то не видно, — поморщился он. — У тебя что? На довольствии нигде не стоишь?
— Как тебе сказать… — неопределенно ответил я. — Кушать хочется. Деньги есть?
— Парень, у тебя что-то с крышей! Или не понял, что я тебе сказал? Закулисный запил!
— Что же теперь будет?
— Сам увидишь, я теперь хоть душу отведу, пошлю его куда следует.
— Левшин, у тебя деньги есть? Я уже пять дней клянчу на переменах пирожки…
Витюшка вынул из кармана пятнадцать копеек.
— Откуда деньги? — весело закричал он, подбрасывая монетку. — Мы в Куралесинске три дня весла не сушили, спасибо Женек занял на дорогу.
— А остальные когда приедут? — мрачно поинтересовался я, чувствуя, как от меня, прихрамывая, убегает огромная куриная ножка.
— Дня через два. Как заделка?
— Осталось две школы, я и без тебя мог бы сделать. Что ты без денег приехал?
— Чего ты ноешь?! — подскочили у него усы. — Еще не вечер!
— К дежурным не ходи, — сказал я. — Они нас за солидных людей принимают, у меня даже друг есть — министр наводнений и землятресений.
— Подумаешь, — с пренебрежением хмыкнул Витюшка. — Что ж он тебе рубль не занял?
Я рассказал, как было дело.
— Это наш родной министр, — глубокомысленно произнес Левшин, — среди них тоже неплохие ребята бывают; что он, не мужик, что ли?! Я вот с американским послом сидел как-то в Семилуках, так едва международный скандал не учинил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63