Возникло несколько пожаров, и иностранным морякам после долгого пути вместо желанного отдыха пришлось стоять у зенитных пушек и вместе с советскими артиллеристами вести огонь по вражеским эскадрильям. День этот запомнился мне как сущий ад. Надо было и тушить пожары, и госпитализировать раненых, и разгружать суда, и накормить уставших матросов пришедшего каравана.
Известный американский писатель Дэйв Марлоу побывал в Мурманске — он нанялся матросом на одно из американских судов. Возвратившись в США, Марлоу поделился своими впечатлениями о переходе и прифронтовом Мурманске. Мой старый друг, писатель Владимир Беляев, любезно предоставил мне статью Марлоу, из которой приведу несколько строк:
«Мы могли видеть, что за войну ведёт этот народ! Мы видели также, что они живут главным, не принимают в расчёт поверхностных явлений. В них было что-то значительное, живое, всепоглощающее, что отбрасывало прочь мелочи, требующие энергии, но ничего не значащие. Иногда их стоицизм леденил меня. Мне неприятна такая холодность. Но я думаю, не есть ли это единственный способ устоять?…»
Да, мы жили в аду. И хотя мы не могли не страшиться налётов (это всегда страшно, и врёт тот, кто говорит, что ничего не боится), мы работали в этом аду — изо дня в день, из месяца в месяц.
Нервничали и мы, и капитаны союзнических судов, спешившие уйти обратно.
Были и неувязки, и заторы. По моей просьбе нарком морского флота П. П. Ширшов перевёл из Архангельска и назначил начальником Мурманского порта Бейлинсона, с которым мы отлично сработались, а когда его отозвали на другую работу и послали в США, то коллектив портовиков возглавил его заместитель Леонид Петрович Новосадов.
В Мурманске состав нашего штаба пополнился новыми инспекторами. Из Москвы В. Д. Новиков откомандировал в моё распоряжение штурмана полярной авиации А. Е. Погосова. Вторым был В. П. Попов, капитан рыбного порта. Бывая на причалах этого порта, я обратил внимание, как быстро, умно и спокойно он решает самые сложные проблемы, связанные с грузовыми операциями.
— Владимир Павлович, пойдёшь работать в наш штаб? — спросил я его.
— Сочту за честь.
Так мы приобрели отличного инспектора. Он был незаменим там, где надо было снять с корабля грузы, вес которых превышал возможности крана, и где требовалось, умело комбинируя портовые и судовые средства механизации, снять тот или иной тяжеловес с корабля прямо на железнодорожную платформу. Тут команду принимал на себя Попов, и никогда не было у него ни одного срыва.
В один из январских дней 1942 года в штаб явился молодой голубоглазый офицер и чётко отрапортовал:
— Лейтенант Котомкин явился в ваше распоряжение, товарищ уполномоченный Государственного Комитета Обороны.
С Виктором Ивановичем Котомкиным я не расставался до конца войны. Он состоял при мне в должности адъютанта. Хотя внешне Виктор и казался медлительным, но быстро и чётко исполнял поручения, отличался спокойным и общительным характером. Конечно, нелегко ему было при нашей почти круглосуточной работе, при моём вспыльчивом характере. Но Виктор обладал недюжинной выдержкой и отличной физической закалкой.
Приход каждого конвоя ставил новые, неожиданные проблемы. Вот пример. Обычно мы подгоняли к борту корабля плавучий 45-тонный кран и его стрелой снимали один за другим с палубы судна танки и ставили их на платформы. Но в один из налётов немецкая фугасная бомба попала в кран, и он тут же затонул вместе с танком. Что же теперь делать?
Руководитель британской миссии военно-транспортных перевозок в Мурманске мистер Маккормак в тот же день спросил меня:
— Как вы думаете теперь выгружать танки и другие тяжёлые грузы? Не придётся ли их отправлять обратно?
— Не беспокойтесь, мистер Маккормак, придумаем что-нибудь.
Англичанин ушёл, а я немедленно поехал в порт, разыскал руководителя портовиков Новосадова, посоветовался с ним.
Затем пригласили представителя военной миссии США Френкла и отправились осматривать иностранные пароходы, стоящие под разгрузкой у причалов. Наконец мы увидели то, что искали: над одним из причалов возвышался огромный корпус красавца парохода, он собственной грузовой стрелой поднимал с палубы танк и переносил за борт. Я вызвал вахтенного офицера и попросил провести нас к капитану. Нас принял молодой и быстрый американский моряк с капитанскими нашивками на кителе. Разговор начали без дипломатической подготовки:
— Капитан, сегодня немецкие лётчики потопили наш единственный плавучий кран.
Капитан кивнул головой:
— Я видел…
— Так вот, — продолжал я, — это значит, что нам нечем теперь выгружать танки и другие тяжёлые грузы.
Капитан все ещё не понимал, куда клоню я разговор.
— Свои тяжёлые грузы я могу выгрузить сам, без помощи кранов порта.
— В том-то и дело, капитан, что мы очень рассчитываем на вашу помощь.
— Я вас не понимаю.
— Какую грузоподъёмность имеет ваша корабельная стрела?
— 60 тонн.
— Вот и прекрасно. Позвольте нам демонтировать её и оставить здесь.
Капитан помрачнел.
— Я своими глазами видел, как необходимо русским то оружие, что мы привозим сюда. Ради победы над Гитлером я готов отдать вам не только стрелу, но и весь пароход. Только не я хозяин корабля.
— Мне нужно лишь ваше согласие. А с хозяином мы уладим дело через мистера Френкла.
Капитан задумался, потом кивнул:
— Хорошо, я согласен. Но должен же я получить какую-то компенсацию! Хотя бы в виде подарка жене хозяина парохода.
— А что она любит?
— О, больше всего она любит русские меха.
— Будет русский мех, — пообещал я.
Прямо из порта я поехал на судоремонтный завод Морфлота к Прокофьеву. К счастью, директор был на заводе.
— Андрей Прокофьевич, выручайте!
— А разве я когда-нибудь отказывался помочь?
У Прокофьева на заводе Наркомфлота только что закончили ремонт парохода «Кама» — это не очень большое судно оказалось весьма кстати. Директор тут же вызвал инженеров, прораба, мастеров и дал им задание демонтировать кран на американском судне и установить его на «Каме». Судоремонтники сразу поняли смелость идеи и важность задания, и вскоре стрела стояла уже на «Каме».
Ну, а мех? Конечно, в магазинах его и в помине не было. Шкурку голубого песца я получил из зверосовхоза, находившегося в Коле.
«Кама» работала отлично. Пароход был небольшой, мог легко маневрировать у причалов. Он подходил к борту иностранного судна и снимал с «иностранца» танки, тяжёлые ящики с вооружением, самолёты, переносил их на свою палубу, а затем переходил к свободному причалу, где его уже ожидал состав, и этой же стрелой перегружал свои грузы на платформы. Мистер Маккормак не скрыл своего удивления, увидев, как быстро решили мы проблему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Известный американский писатель Дэйв Марлоу побывал в Мурманске — он нанялся матросом на одно из американских судов. Возвратившись в США, Марлоу поделился своими впечатлениями о переходе и прифронтовом Мурманске. Мой старый друг, писатель Владимир Беляев, любезно предоставил мне статью Марлоу, из которой приведу несколько строк:
«Мы могли видеть, что за войну ведёт этот народ! Мы видели также, что они живут главным, не принимают в расчёт поверхностных явлений. В них было что-то значительное, живое, всепоглощающее, что отбрасывало прочь мелочи, требующие энергии, но ничего не значащие. Иногда их стоицизм леденил меня. Мне неприятна такая холодность. Но я думаю, не есть ли это единственный способ устоять?…»
Да, мы жили в аду. И хотя мы не могли не страшиться налётов (это всегда страшно, и врёт тот, кто говорит, что ничего не боится), мы работали в этом аду — изо дня в день, из месяца в месяц.
Нервничали и мы, и капитаны союзнических судов, спешившие уйти обратно.
Были и неувязки, и заторы. По моей просьбе нарком морского флота П. П. Ширшов перевёл из Архангельска и назначил начальником Мурманского порта Бейлинсона, с которым мы отлично сработались, а когда его отозвали на другую работу и послали в США, то коллектив портовиков возглавил его заместитель Леонид Петрович Новосадов.
В Мурманске состав нашего штаба пополнился новыми инспекторами. Из Москвы В. Д. Новиков откомандировал в моё распоряжение штурмана полярной авиации А. Е. Погосова. Вторым был В. П. Попов, капитан рыбного порта. Бывая на причалах этого порта, я обратил внимание, как быстро, умно и спокойно он решает самые сложные проблемы, связанные с грузовыми операциями.
— Владимир Павлович, пойдёшь работать в наш штаб? — спросил я его.
— Сочту за честь.
Так мы приобрели отличного инспектора. Он был незаменим там, где надо было снять с корабля грузы, вес которых превышал возможности крана, и где требовалось, умело комбинируя портовые и судовые средства механизации, снять тот или иной тяжеловес с корабля прямо на железнодорожную платформу. Тут команду принимал на себя Попов, и никогда не было у него ни одного срыва.
В один из январских дней 1942 года в штаб явился молодой голубоглазый офицер и чётко отрапортовал:
— Лейтенант Котомкин явился в ваше распоряжение, товарищ уполномоченный Государственного Комитета Обороны.
С Виктором Ивановичем Котомкиным я не расставался до конца войны. Он состоял при мне в должности адъютанта. Хотя внешне Виктор и казался медлительным, но быстро и чётко исполнял поручения, отличался спокойным и общительным характером. Конечно, нелегко ему было при нашей почти круглосуточной работе, при моём вспыльчивом характере. Но Виктор обладал недюжинной выдержкой и отличной физической закалкой.
Приход каждого конвоя ставил новые, неожиданные проблемы. Вот пример. Обычно мы подгоняли к борту корабля плавучий 45-тонный кран и его стрелой снимали один за другим с палубы судна танки и ставили их на платформы. Но в один из налётов немецкая фугасная бомба попала в кран, и он тут же затонул вместе с танком. Что же теперь делать?
Руководитель британской миссии военно-транспортных перевозок в Мурманске мистер Маккормак в тот же день спросил меня:
— Как вы думаете теперь выгружать танки и другие тяжёлые грузы? Не придётся ли их отправлять обратно?
— Не беспокойтесь, мистер Маккормак, придумаем что-нибудь.
Англичанин ушёл, а я немедленно поехал в порт, разыскал руководителя портовиков Новосадова, посоветовался с ним.
Затем пригласили представителя военной миссии США Френкла и отправились осматривать иностранные пароходы, стоящие под разгрузкой у причалов. Наконец мы увидели то, что искали: над одним из причалов возвышался огромный корпус красавца парохода, он собственной грузовой стрелой поднимал с палубы танк и переносил за борт. Я вызвал вахтенного офицера и попросил провести нас к капитану. Нас принял молодой и быстрый американский моряк с капитанскими нашивками на кителе. Разговор начали без дипломатической подготовки:
— Капитан, сегодня немецкие лётчики потопили наш единственный плавучий кран.
Капитан кивнул головой:
— Я видел…
— Так вот, — продолжал я, — это значит, что нам нечем теперь выгружать танки и другие тяжёлые грузы.
Капитан все ещё не понимал, куда клоню я разговор.
— Свои тяжёлые грузы я могу выгрузить сам, без помощи кранов порта.
— В том-то и дело, капитан, что мы очень рассчитываем на вашу помощь.
— Я вас не понимаю.
— Какую грузоподъёмность имеет ваша корабельная стрела?
— 60 тонн.
— Вот и прекрасно. Позвольте нам демонтировать её и оставить здесь.
Капитан помрачнел.
— Я своими глазами видел, как необходимо русским то оружие, что мы привозим сюда. Ради победы над Гитлером я готов отдать вам не только стрелу, но и весь пароход. Только не я хозяин корабля.
— Мне нужно лишь ваше согласие. А с хозяином мы уладим дело через мистера Френкла.
Капитан задумался, потом кивнул:
— Хорошо, я согласен. Но должен же я получить какую-то компенсацию! Хотя бы в виде подарка жене хозяина парохода.
— А что она любит?
— О, больше всего она любит русские меха.
— Будет русский мех, — пообещал я.
Прямо из порта я поехал на судоремонтный завод Морфлота к Прокофьеву. К счастью, директор был на заводе.
— Андрей Прокофьевич, выручайте!
— А разве я когда-нибудь отказывался помочь?
У Прокофьева на заводе Наркомфлота только что закончили ремонт парохода «Кама» — это не очень большое судно оказалось весьма кстати. Директор тут же вызвал инженеров, прораба, мастеров и дал им задание демонтировать кран на американском судне и установить его на «Каме». Судоремонтники сразу поняли смелость идеи и важность задания, и вскоре стрела стояла уже на «Каме».
Ну, а мех? Конечно, в магазинах его и в помине не было. Шкурку голубого песца я получил из зверосовхоза, находившегося в Коле.
«Кама» работала отлично. Пароход был небольшой, мог легко маневрировать у причалов. Он подходил к борту иностранного судна и снимал с «иностранца» танки, тяжёлые ящики с вооружением, самолёты, переносил их на свою палубу, а затем переходил к свободному причалу, где его уже ожидал состав, и этой же стрелой перегружал свои грузы на платформы. Мистер Маккормак не скрыл своего удивления, увидев, как быстро решили мы проблему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146