Капитан Самойленко и первый помощник Павел Антонович Андрияшин заявили решительный протест. Экипаж был готов к отпору. Японцы потребовали, чтобы «Комсомольск» под конвоем двух эсминцев следовал в японский порт. Капитан решительно отказался.
Четыре часа под дулами пистолетов советские моряки вели переговоры с японцами. В конце концов японцы удалились. Экипаж «Комсомольска» продолжал свой путь и выполнил задание: боевая техника и продовольствие для советских бойцов были доставлены во Владивосток.
В наши дни по арктическим морям ходит дизель-электроход «Капитан Бондаренко». Судно названо так в память прославленного судоводителя Георгия Родионовича Бондаренко. Он работал в Арктике с 1929 года, с 1934 года — капитаном. Во время Великой Отечественной войны Бондаренко проявил себя как смелый и находчивый человек.
Пароход «Ангарстрой», на котором он был капитаном, вышел в конце апреля 1942 года из Петропавловска-Камчатского во Владивосток. По пути судно встретило японскую эскадру — четыре линкора и десять эсминцев. К «Ангарстрою» подошёл эсминец и остановил судно. На борт советского парохода перешли вооружённые японцы, произвели досмотр судна и отдали приказ: «Задержать судно и направить в порт Кушимото». На пароходе появился новый вооружённый отряд японцев. Офицер предъявил капитану обвинение в передаче по радио во Владивосток военной сводки. Бондаренко категорически отклонил его. Лишь под угрозой расстрела он повёл судно в указанный пункт, подняв сигнал: «Подчиняюсь силе оружия».
В Кушимото японцы пытались учинить капитану и матросам допрос. Но все отказались отвечать.
Десять суток не отступали японцы от капитана, требуя, чтобы он подписал предъявленное ему обвинение в передаче военных сведений. Десять суток экипаж «Ангарстроя» напряжённо ожидал исхода провокации. Мужество и верность долгу победили. Днём 1 мая над судном пролетел японский самолёт, а в 22 часа 25 минут «Ангарстрой» был торпедирован и сразу начал тонуть.
Все усилия спасти пароход оказались напрасными. Георгий Родионович сошёл в шлюпку последним, за несколько минут до гибели судна. Экипаж спасся. Моряки па шлюпках направились к ближайшему берегу. Через четыре часа их подобрало японское торговое судно «Кайо-мару». Как только советские моряки поднялись на палубу, их тщательно обыскали.
Бондаренко попросил капитана японского судна доставить экипаж в ближайший порт и разрешить послать во Владивосток радиограмму о гибели «Ангарстроя». Однако японцы отказались выполнить вторую просьбу. На следующий день японский капитан стал настаивать, чтобы в радиограмме было указано, что пароход «Ангарстрой» потоплен американской подводной лодкой. Бондаренко наотрез отказался сделать это.
«Кайо-мару» доставил команду «Ангарстроя» в Шанхай, в японскую войсковую часть. Капитану Бондаренко всё же удалось связаться с советским консульством, и после вмешательства советских дипломатов 8 мая 1942 года экипаж «Ангарстроя» был освобождён из японского плена.
Георгий Родионович Бондаренко после войны также занял должность капитана-наставника ледового плавания, воспитал немало капитанов, которые водят теперь большие океанские суда.
Имя капитана Ивана Александровича Мана хорошо известно не только флоту, но, пожалуй, всей стране. Ман был капитаном дизель-электрохода «Обь» три первых рейса этого судна в Антарктику.
Своим первым учителем Ман с гордостью называет известного капитана Лухманова, под командованием которого он, будучи курсантом, овладел азбукой морского дела на знаменитом паруснике «Товарищ». На Дальнем Востоке и в Арктике прошёл Ман нелёгкий путь от матроса до штурмана и капитана. В Северо-Восточной полярной экспедиции Наркомвода 1932—1933 годов Ман был вторым помощником у капитана В. М. Стехова на пароходе «Микоян». А пять лет спустя, во время вынужденной зимовки 1937/38 года кораблей в море Лаптевых, он провёл в Арктике 15 месяцев на пароходе «Урицкий» старшим помощником капитана. Потом Иван Александрович плавал в Арктике уже капитаном. В 1943 году Мана перевели на Чёрное море, там он и остался работать. И мы на какое-то время расстались.
Следующий раз судьба близко столкнула меня с Маном в 1954—1955 годах, когда в Отделе морских экспедиционных работ АН СССР, который я возглавляю, — об этом речь впереди — шли разработки планов первой экспедиции в Антарктику. Иван Александрович работал тогда в Министерстве морского флота, в морской инспекции. Его очень увлекла идея экспедиции, он стал активным участником нашей инициативной группы, и закономерно, что когда дизель-электроход «Обь» был определён флагманским кораблём первой экспедиции, то капитаном его назначили И. А. Мана.
После плаваний в Антарктику Ман снова вернулся на Чёрное море и стал капитаном пассажирского лайнера «Пётр Великий», пока его опять не отозвали в министерство, в морскую инспекцию. Но и, годы спустя, получив пенсию, Ман продолжает работать в морской инспекции.
Мы часто встречаемся с ним и теперь. И. А. Ман все последние годы возглавляет Полярную комиссию Московского филиала Географического общества СССР, я же — председатель этого филиала. Этот человек необыкновенно предан морю, он активный пропагандист знаний об Арктике и морях. Крепкая дружба связывает старого капитана со школьниками подмосковного города Таруса — юными полярниками пионерского отряда имени Прончищева; Иван Александрович регулярно вовлекает в работу Географического общества и Музея морского флота учащихся московских школ, учит ребят любить географию, Арктику и море.
Рассказывая о капитанах, не могу не упомянуть о прославленном судоводителе Анне Ивановне Щетининой. Я знал её меньше, чем многих других капитанов. В хмурый ноябрьский день 1943 года, когда я был в Доме Советов в Петропавловске-на-Камчатке, вошла ко мне молодая женщина в кителе с четырьмя капитанскими нашивками па рукавах и представилась:
— Капитан парохода «Жан Жорес» Анна Щетинина. Прибыли сегодня из США, идём с грузом во Владивосток.
Я поздравил Анну Ивановну с благополучным переходом через океан и выслушал её обстоятельный доклад. Держалась она строго, докладывала чётко.
Это был уже не первый корабль, которым командовала Щетинина. Незадолго до этого Анна Ивановна привела в Сиэтл пароход «Родина», получила указание сдать его другому капитану, а сама выехала в Лос-Анджелес для приёмки нового судна. Анна Ивановна рассказала, как не хотелось ей покидать коллектив, с которым сроднилась за несколько трудных рейсов.
С парохода «Родина» ей разрешили взять только шестерых членов экипажа, остальных должны были дать на месте. Разумеется, капитаны посылали на «Жана Жореса» из своих экипажей самых неквалифицированных и ненадёжных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146