– Ты сказала Франклину, что это Стивен изрезал твое нижнее белье! Мишель, это же смешно! Стивен не способен на такое.
Глаза Мишель вспыхнули.
– Ты хочешь, чтобы я показала, что он сделал?
– Мишель, в самом деле. У тебя истерика.
– Твой сын ненавидит меня, – тихо сказала Мишель. – Это с того дня, как я здесь появилась.
Роза вздохнула:
– Теперь я понимаю. Ты такое наплела вокруг этой истории, даже если действительно Стивен провинился… что Франклин поверил тебе и решил в клочки разорвать моего сына в виде наказания.
– Он не наказывал, Роза, – прервал Монк. – Директор говорит, Франклин потерял над собой контроль. Я рад, что у Стивена ничего серьезного, но меня тревожит поведение Франклина и это его исчезновение.
– Я разберусь досконально, что там случилось в Копперфилде, – запальчиво сказала Роза. – Что же касается Франклина… ему, вероятно, стыдно за то, что он сделал.
– Он, конечно, стыдится, Роза, – сказала Мишель, – но только если он осознает, что он сделал. Последнее время он жаловался на головные боли и головокружение. Такого он себе никогда не позволял. Я никогда не видела, чтобы он вел себя так, как, по словам директора, он вел себя в школе. Туг что-то… странное. Я позвоню доктору Харрису.
– Какой в этом смысл? Мишель повернулась к Розе.
– Если Франклин выбежал из школы в таком состоянии, то, кто знает, что могло потом случиться? Он мог и сам пораниться. Или какой-нибудь несчастный случай…
– Мишель, ТЫ чрезмерно реагируешь…
– Может быть, но Франклин – мой муж. Я так же забочусь о нем, как ты о своем сыне.
Когда Мишель ушла, Роза встала, качая головой.
– Мишель перевозбуждена. Франклин, слава Богу, взрослый человек. Вы оба относитесь к нему, как к какому-то инвалиду.
Роза сама ужаснулась последнему слову, неведомо как сорвавшемуся у нее с губ, но Монк не придал ему значение.
– Нет, Роза, – сказал он. – Мишель относится к нему как к мужу. А ты? Тебя это не волнует?
Роза холодно посмотрела на него.
– Это низко, Монк…
Она воспользовалась предлогом, чтобы оставить его. Поднялась к себе в комнату и сняла телефонную трубку. Пора напомнить доктору о контракте – и о последствиях для него, если они не найдут общего языка.
Трехэтажный дом Вильяма Харриса находился на углу Парк-авеню и 61-стрит. Харрис купил его, потому что с чеком Розы Джефферсон он мог не только открыть свой офис в хорошем месте, но и позволить себе отличные апартаменты. Этого было более чем достаточно, чтобы обзавестись семьей. Когда позвонила Роза Джефферсон, Вильям Харрис как раз думал о милой его сердцу мисс Джейн Примроуз, старшей и все еще незамужней дочери Мюррея Хилл Примроуза. Вильяму Харрису искренне нравилась застенчивая, худенькая тридцатилетняя женщина, которую недобрая молва уже зачислила в старые девы. Они стали бы замечательной парой. Сейчас, сидя в офисе, возбуждая себя крепким кофе, он с тревогой думал, как бы не осталось это все только мечтой. В дверь позвонили.
– Добрый вечер – или, скорее, добрый день, миссис Джефферсон. Входите, пожалуйста. Простите – с вашим спутником не знаком.
– Монк Мак-Куин, – сказала Мишель. – Это лучший друг Франклина.
– Ах, конечно. Я – жадный читатель журнала «Кью», мистер Мак-Куин.
Тревога Вильяма Харриса усилилась. Обезумевшую от горя жену он мог бы успокоить. Этому он научился давно. Но человека репутации Мак-Куина так просто не проведешь. Нужно действовать очень осторожно.
– Ну, так что? – спросил Харрис, когда все уселись.
Вильям Харрис слушал с возрастающим страхом, когда Мишель рассказала, что случилось в Копперфилдской школе, особенно когда она упомянула о приступах головокружения и обмороках.
– Миссис Джефферсон, я выписывал Франклину пилюли. Он принимал их?
Мишель вынула из сумки бутылочку:
– Вот это я нашла в кабинете.
Харрис почувствовал тошноту. Он дал Франклину сотню таблеток, снимающих боль, очень сильного действия, предупредив его об использовании их только в крайнем случае. Харрис считал, что хватить должно не менее, чем на год. И вот через шесть месяцев бутылочка почти пуста.
«Или он сам передозировал, или ухудшение наступило быстрее, чем можно было предположить». – Что же это, доктор?
Мольба Мишель перевернула сердце Харриса. Все, чему его учили и чего он свято держался, требовало, чтобы он сказал этой женщине правду.
«Но, если я это сделаю, Роза Джефферсон раздавит меня. Она отберет все, что дала. Если что-нибудь случится с ее братом, она сделает так, что департамент медицины меня растопчет».
Харрис смотрел на Мишель, молясь, чтобы она простила его.
– Миссис Джефферсон, я уверен, что волноваться не стоит. Согласно последнему медицинскому осмотру, ваш муж вполне здоров. Меня немного беспокоят эти головные боли, но, вероятно, это просто дают себя знать ежедневные перегрузки. Я помню, мистер Джефферсон говорил, что он работает очень много последнее время. Сейчас я обзвоню все больницы, чтобы исключить тот вариант, что в результате какого-нибудь несчастного случая он находится без сознания и его не могут опознать.
– А как насчет его поведения, доктор? – вмешался Монк. – Франклин никогда не был вспыльчивым. Вы можете объяснить, почему он такое сотворил?
Лицо Харриса приняло «озабоченное, но успокаивающее» выражение.
– Нет, не могу, мистер Мак-Куин. Однако, как только мы его найдем, я проведу тщательное обследование, вне зависимости от того, как он сам будет объяснять случившееся.
– Спасибо, доктор, – благодарно проговорила Мишель.
– Не за что. Вы посидите в приемной, я приступлю к делу.
– А там есть телефон, доктор? – спросил Монк.
– Конечно. Пожалуйста, пользуйтесь.
– Кому ты звонишь? – спросила Мишель, когда они вышли в приемную. Монк приложил палец к губам.
– В отели. Франклин мог там где-нибудь остановиться. Я об этом раньше не подумал.
Мишель слабо улыбнулась. Она была уверена, что Монк думал об этом. Он просто не хотел, чтобы она видела, что он хватается за соломинку.
Спустя полчаса стало ясно, что усилия обоих мужчин результатов не принесли.
– Что теперь делать? – тревожно спросила Мишель.
– Будем искать на улицах, – ответил Монк.
Мишель была ошеломлена тем, куда привели их поиски.
– Не говори мне, что вы с Франклином бывали в таких местах! – выдавила она, когда они шли по узким тротуарам Тендэ-Лэйн.
Между Пятой и Девятой авеню, вверх по 48-стрит тесно лепились пансионы, лавчонки, ночные клубы, картежные дома, бордели. Деревянные строения были столь ветхи, что Мишель казалось, что они вот-вот рухнут. Улочки и тротуары были завалены мусором, зловоние мешало дышать.
– В юности мы были большими исследователями, – ответил Монк уклончиво. – Не беспокойся. Меня здесь все знают.
Это была правда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216