Теперь он думал, что если весь преступный мир Европы, у которого есть отличный повод для поимки Гарри, не смог найти его, то этого не сможет сделать никто.
Стивен протянул руку и коснулся руки своей матери.
– Дай мне необходимое время, мама. Со мной все будет хорошо, ты увидишь.
– Я дам тебе все, что тебе нужно, – прошептала Роза. «Ты уже дала», – подумал Стивен, когда он провожал Розу к машине. Он не мог дождаться увидеть довольное выражение на лице Курта, когда он сообщит ему все детали политики американского правительства.
Когда Роза садилась в машину, Стивен спросил как бы случайно:
– Ты видела Кассандру с тех пор? Вопрос удивил Розу.
– Да. По существу, мы видимся довольно часто. Она уже совсем превратилась в молодую леди. Франклин гордился бы ею.
– Я уверен, – прошептал Стивен.
Со своего балкона Стивен наблюдал за лимузином, едущим по извилистой дороге вниз по горному склону. Он откинул голову назад и засмеялся, звук его голоса эхом разносился по долине.
Его мать оказалась большей дурой, чем он мог ожидать. На его столе в гостиной лежало медицинское свидетельство Франклина Джефферсона с именем сэра Денниса Притчарда на его титульном листе.
«Да, мама, гораздо большей дурой…»
49
3 сентября 1939 года наконец началась «странная война». Немецкие подводные лодки потопили британское судно «Афина» у побережья Ирландии, провоцируя Британию и Францию на объявление войны Германии.
– Я благодарю Бога, что все наши люди выехали из Европы, – сказал Монк Кассандре. – Гитлер готов сделать из Европы котлету.
Его мрачное предсказание оказалось точным. К осени 1940 года Франция, Бельгия, Нидерланды, Дания, Норвегия и Румыния пали перед казавшейся непобедимой немецкой военной машиной. Кассандра, плакавшая, когда в новостях показывали немецких солдат, расположившихся под Триумфальной аркой в Париже, не могла понять отношения американцев к войне.
– Неужели они не понимают, что происходит? – спрашивала она. – Если мы не будем сражаться, следующей жертвой станет Британия.
Монк разделял ее чувства. Он днем и ночью взволнованно призывал Америку вмешаться в происходящее. Но он выступил против правящей элиты, – бывшего президента Герберта Гувера, Генри Форда и Чарльза Линдберга, которые призывали к изоляционизму и невмешательству в то, что они называли «Европейской войной».
Кассандра тоже энергично взялась за дело. Используя свои знания иностранных языков, она переводила Монку телетайпные сообщения, а также статьи, которые выходили из-под его пера. Копии его памфлетов на французском, немецком, итальянском и испанском языках обходными маршрутами попадали в оккупированную Европу и воспроизводились в газетах, выпускаемых местным Сопротивлением.
– Сколько могут ждать Соединенные Штаты? – с отчаянием спрашивала Кассандра в то время, как в воздухе разворачивалась битва за Британию.
– До тех пор, пока не случится что-то ужасное, такое, что мы не сможем и дальше игнорировать реальность, – ответил Монк.
7 декабря 1941 года случилось самое страшное. Триста шестьдесят японских самолетов, базирующихся на авианосцах, атаковали Перл-Харбор. Для Соединенных Штатов дни ожидания закончились.
В полях, окружающих швейцарский санаторий, лежали глубокие сугробы снега. В домике Стивена в камине бушевал огонь. Курт Эссенхаймер, который сидит ближе к огню, замечает емкости с водой, расставленные по всей комнате для того, чтобы увлажнять воздух и защитить чувствительную кожу Стивена от высыхания, как это делают со старым пергаментом.
– Ты абсолютно уверен в том, что это необходимо сделать? – спросил Эссенхаймер.
Он приехал днем после долгого медленного путешествия через Альпы. Стивен рассказал ему, почему он вызвал его, и Эссенхаймер вспомнил фрагменты их разговора о Мак-Куине, состоявшегося пять лет назад. Рассуждения о том, что делать, затянулись далеко за полночь. Эссенхаймера все еще одолевали дурные предчувствия.
– Стивен, то, что ты предлагаешь, может быть сделано. Но это опасно, особенно теперь, когда война достигла своей критической стадии. Если с информацией, которую добудет наш «перебежчик», что-нибудь произойдет, это будет означать конец всего, что мы достигли.
– Если мы не будем действовать, это может уже означать конец, – ответил Стивен из мрака комнаты. – Мак-Куин никогда не прекратит разнюхивать, пытаясь получить убедительные доказательства моей связи с рейхом. До сих пор наша безопасность не ставилась под угрозу и нам очень, очень везло. Но если Гитлер завязнет на двух фронтах, некоторые люди смогут подумать, что Германия не выиграет. Они будут искать страховку, что-то, что можно будет обменять, если ситуация действительно ухудшится. Мак-Куин с его связями на самом высоком уровне может оказаться тем, к кому они попытаются найти подход.
Стивен сделал паузу.
– Есть и другая причина. Когда Соединенные Штаты отсиживались в стороне, то, что я делал, – если бы это выплыло наружу, – квалифицировалось, в худшем случае, как недостойная деловая деятельность. Меня могли бы пригвоздить к позорному столбу, и матери пришлось бы нас закрыть, но это могло быть лишь последствием. Но теперь идет война, Курт, и я сотрудничаю с врагом. Это делает меня предателем, и все мы знаем наказание за предательство.
Два человека уставились на огонь, наблюдая за танцем пламени.
– У нас нет выбора, Курт. Мы знаем, что Мак-Куин никогда не прекратит выполнять дело Мишель. Пришло время остановить его.
Эссенхаймер зажег сигарету и швырнул спичку в огонь.
– Хорошо. Мы будем действовать по экстренному плану. Но нам потребуется некоторое время для того, чтобы утрясти все детали. Сейчас февраль. Скажем, три месяца?
Стивен был готов возразить, но затем осознал огромное количество работы, перед которой стоял Курт. Он не мог просить о меньших сроках.
– Отлично. Три месяца. Я жду, что ты будешь держать меня в курсе, Курт. И помни: ничто не должно быть отдано на волю случая. Ничто.
Сто дней спустя, в мае 1942 года, молодой человек с темной короткой стрижкой и ярко выраженной военной походкой офицера завернул за угол главной деловой улицы Цюриха, Банхофштрассе. Он внимательно изучал сверкающие медью таблички с именами и названиями на стене дома и выделил среди них ту, которую он искал: Международная служба размещения беженцев.
Офицер знал, что служба находится на шестом этаже здания и что некоторыми из ее активистов были филантропы, пытающиеся соединить разделенные семьи. Но за фасадом скрывалось более секретное предприятие: служба находилась в центре финансового канала, который протянулся из Нью-Йорка в Цюрих, затем растекаясь в тысячи городов, городков и деревень по всей оккупированной Европе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216
Стивен протянул руку и коснулся руки своей матери.
– Дай мне необходимое время, мама. Со мной все будет хорошо, ты увидишь.
– Я дам тебе все, что тебе нужно, – прошептала Роза. «Ты уже дала», – подумал Стивен, когда он провожал Розу к машине. Он не мог дождаться увидеть довольное выражение на лице Курта, когда он сообщит ему все детали политики американского правительства.
Когда Роза садилась в машину, Стивен спросил как бы случайно:
– Ты видела Кассандру с тех пор? Вопрос удивил Розу.
– Да. По существу, мы видимся довольно часто. Она уже совсем превратилась в молодую леди. Франклин гордился бы ею.
– Я уверен, – прошептал Стивен.
Со своего балкона Стивен наблюдал за лимузином, едущим по извилистой дороге вниз по горному склону. Он откинул голову назад и засмеялся, звук его голоса эхом разносился по долине.
Его мать оказалась большей дурой, чем он мог ожидать. На его столе в гостиной лежало медицинское свидетельство Франклина Джефферсона с именем сэра Денниса Притчарда на его титульном листе.
«Да, мама, гораздо большей дурой…»
49
3 сентября 1939 года наконец началась «странная война». Немецкие подводные лодки потопили британское судно «Афина» у побережья Ирландии, провоцируя Британию и Францию на объявление войны Германии.
– Я благодарю Бога, что все наши люди выехали из Европы, – сказал Монк Кассандре. – Гитлер готов сделать из Европы котлету.
Его мрачное предсказание оказалось точным. К осени 1940 года Франция, Бельгия, Нидерланды, Дания, Норвегия и Румыния пали перед казавшейся непобедимой немецкой военной машиной. Кассандра, плакавшая, когда в новостях показывали немецких солдат, расположившихся под Триумфальной аркой в Париже, не могла понять отношения американцев к войне.
– Неужели они не понимают, что происходит? – спрашивала она. – Если мы не будем сражаться, следующей жертвой станет Британия.
Монк разделял ее чувства. Он днем и ночью взволнованно призывал Америку вмешаться в происходящее. Но он выступил против правящей элиты, – бывшего президента Герберта Гувера, Генри Форда и Чарльза Линдберга, которые призывали к изоляционизму и невмешательству в то, что они называли «Европейской войной».
Кассандра тоже энергично взялась за дело. Используя свои знания иностранных языков, она переводила Монку телетайпные сообщения, а также статьи, которые выходили из-под его пера. Копии его памфлетов на французском, немецком, итальянском и испанском языках обходными маршрутами попадали в оккупированную Европу и воспроизводились в газетах, выпускаемых местным Сопротивлением.
– Сколько могут ждать Соединенные Штаты? – с отчаянием спрашивала Кассандра в то время, как в воздухе разворачивалась битва за Британию.
– До тех пор, пока не случится что-то ужасное, такое, что мы не сможем и дальше игнорировать реальность, – ответил Монк.
7 декабря 1941 года случилось самое страшное. Триста шестьдесят японских самолетов, базирующихся на авианосцах, атаковали Перл-Харбор. Для Соединенных Штатов дни ожидания закончились.
В полях, окружающих швейцарский санаторий, лежали глубокие сугробы снега. В домике Стивена в камине бушевал огонь. Курт Эссенхаймер, который сидит ближе к огню, замечает емкости с водой, расставленные по всей комнате для того, чтобы увлажнять воздух и защитить чувствительную кожу Стивена от высыхания, как это делают со старым пергаментом.
– Ты абсолютно уверен в том, что это необходимо сделать? – спросил Эссенхаймер.
Он приехал днем после долгого медленного путешествия через Альпы. Стивен рассказал ему, почему он вызвал его, и Эссенхаймер вспомнил фрагменты их разговора о Мак-Куине, состоявшегося пять лет назад. Рассуждения о том, что делать, затянулись далеко за полночь. Эссенхаймера все еще одолевали дурные предчувствия.
– Стивен, то, что ты предлагаешь, может быть сделано. Но это опасно, особенно теперь, когда война достигла своей критической стадии. Если с информацией, которую добудет наш «перебежчик», что-нибудь произойдет, это будет означать конец всего, что мы достигли.
– Если мы не будем действовать, это может уже означать конец, – ответил Стивен из мрака комнаты. – Мак-Куин никогда не прекратит разнюхивать, пытаясь получить убедительные доказательства моей связи с рейхом. До сих пор наша безопасность не ставилась под угрозу и нам очень, очень везло. Но если Гитлер завязнет на двух фронтах, некоторые люди смогут подумать, что Германия не выиграет. Они будут искать страховку, что-то, что можно будет обменять, если ситуация действительно ухудшится. Мак-Куин с его связями на самом высоком уровне может оказаться тем, к кому они попытаются найти подход.
Стивен сделал паузу.
– Есть и другая причина. Когда Соединенные Штаты отсиживались в стороне, то, что я делал, – если бы это выплыло наружу, – квалифицировалось, в худшем случае, как недостойная деловая деятельность. Меня могли бы пригвоздить к позорному столбу, и матери пришлось бы нас закрыть, но это могло быть лишь последствием. Но теперь идет война, Курт, и я сотрудничаю с врагом. Это делает меня предателем, и все мы знаем наказание за предательство.
Два человека уставились на огонь, наблюдая за танцем пламени.
– У нас нет выбора, Курт. Мы знаем, что Мак-Куин никогда не прекратит выполнять дело Мишель. Пришло время остановить его.
Эссенхаймер зажег сигарету и швырнул спичку в огонь.
– Хорошо. Мы будем действовать по экстренному плану. Но нам потребуется некоторое время для того, чтобы утрясти все детали. Сейчас февраль. Скажем, три месяца?
Стивен был готов возразить, но затем осознал огромное количество работы, перед которой стоял Курт. Он не мог просить о меньших сроках.
– Отлично. Три месяца. Я жду, что ты будешь держать меня в курсе, Курт. И помни: ничто не должно быть отдано на волю случая. Ничто.
Сто дней спустя, в мае 1942 года, молодой человек с темной короткой стрижкой и ярко выраженной военной походкой офицера завернул за угол главной деловой улицы Цюриха, Банхофштрассе. Он внимательно изучал сверкающие медью таблички с именами и названиями на стене дома и выделил среди них ту, которую он искал: Международная служба размещения беженцев.
Офицер знал, что служба находится на шестом этаже здания и что некоторыми из ее активистов были филантропы, пытающиеся соединить разделенные семьи. Но за фасадом скрывалось более секретное предприятие: служба находилась в центре финансового канала, который протянулся из Нью-Йорка в Цюрих, затем растекаясь в тысячи городов, городков и деревень по всей оккупированной Европе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216