Нет, – ответил себе Саймон. – В этом не вся правда. Выиграет не только один Вандербильт, но и те, кого он склонил на свою сторону угрозами или подкупил обещаниями и вознаграждениями. Саймон не знал, за сколько сребреников предал его Миллер. Конечно, больше чем за тридцать.
Сквозь щели в оконных рамах потянуло легким холодком. Саймон поворошил дрова в камине, в трубу полетел рой искр. Откинувшись в кресле, он спросил себя, поступил бы он иначе, если бы представилась такая возможность. Нет. Ничего. Абсолютно ничего. Он никогда не смог бы довольствоваться жизнью на Юге, с его обветшавшими грезами о славе и благородстве. Он был слишком сильным и очень ко многому стремился. Но, несмотря на все усилия изменить себя, он вынужден был признать, что в душе остается южанином. Объяви банкротом янки, тот отряхнет с себя позор неудачника и начнет все сначала. Саймон никогда не был янки и никогда не станет им. Он пришел сюда чужаком и остался им, Роза и эти восточные банкиры дали это ясно понять. От них он больше никогда не получит шанса.
– Отец!..
Саймон вздрогнул от неожиданности: в дверях стоял его семилетний сын – босиком, в пижаме с ковбоями и индейцами. Он выглядел очень хрупким; волосы спутались ото сна, он тер глаза кулачками. Глаза у него огромные и темные. Саймон поманил его пальцем, и Стивен бросился к нему, обвил руками шею.
Горькое сожаление пронзило сердце Саймона. Как и большинство мужчин, он никогда не был захвачен целиком любовью к собственному ребенку. Он вспомнил, как держал Стивена в руках в первый раз: крохотное, извивающееся, краснолицее существо, орущее во всю глотку. Этот крик и запах были так отвратительны, что Саймон тут же отдал сына обратно на руки кормилице.
Саймон уверял себя, что это произошло не потому, что он не любил сына. Он любил его по-своему – безмолвно, на расстоянии – и работал ради него. Наследство, оставленное его собственным отцом, было слишком ветхим, изъеденным червями, чтобы на нем можно было что-либо построить. Саймон поклялся, что создаст для Стивена что-то такое, что он с гордостью сможет продолжить.
Годами Саймон ждал, пока Стивен подрастет и он сможет объяснить ему это и многое другое. А теперь, когда это время уже почти настало, у него не было больше ничего, кроме грез. Он не мог даже сказать сыну, как страшно сожалеет об этом…
Стивен Толбот не мог знать о душевных муках, которые испытывает отец. Всегда, сколько себя помнил, Стивен испытывал к отцу горячую любовь. В его глазах Саймон был великаном, заполнявшим собой всю комнату, в которую входил. Все склонялись перед ним, он был подобен королю, раздающему награды и назначающему наказания. Любимым развлечением Стивена было пробраться в кабинет отца и сидеть там, с наслаждением вдыхая запахи табака, кожи, портвейна, благоговейно впитывая в себя все, что было связано с отцом, и мечтая, что когда-нибудь этот особый мир станет и его миром.
Но постепенно, пока он подрастал, реальность начала разрушать его фантазии. Даже в таком огромном доме, как Толбот-хауз, до него доносились голоса. Стивен превратился в настоящего шпиона, отыскивая укромные места, откуда подглядывал за ссорами родителей. Он не мог понять, почему мать спорит с отцом, ибо мысль, что отец может быть не прав, даже не приходила ему в голову. Слушая эти перебранки, он все время хотел броситься на защиту отца. Но смелости никогда не хватало, и мальчик прятал свою любовь все глубже и глубже после каждой ссоры. Пока в нем не родилась ненависть к матери.
– Уже давно пора спать, правда, малыш? – прошептал Саймон.
Стивен крепко прильнул к отцу.
– Папа, я хочу к тебе.
– Ты всегда будешь со мной. Ты мой сын, и ты сделаешь все, что я не смог закончить. Мир будет гордиться тобой, сынок. Он узнает твое имя.
Саймон мягко снял руки сына со своей шеи и поставил мальчика на пол.
– Хочешь, я пойду с тобой и укрою тебя? Стивен покачал головой.
– Не надо, папа. Я сам пойду, – сказал он решительно. Саймон склонился к сыну и поцеловал его в лоб. Он смотрел, как Стивен нерешительно поднимает руку.
– Спокойной ночи, папа.
Стивен Толбот услышал щелчок дверного замка. Он неподвижно, едва дыша, стоял в коридоре. Затем опустился на колени и приник к замочной скважине. Медь холодила кожу.
Отец встал с кресла и теперь стоял перед шкафом, в котором хранилось оружие. Он отпер стеклянную дверь и вынул красивое двуствольное ружье с полированным ложем. Потом зарядил стволы двумя патронами и снова сел в кресло.
Стивен ничего не мог понять. Ему всегда говорили, что ружье нельзя заряжать, если не собираешься сразу из него выстрелить. Теперь отец снимал правый ботинок. Он стянул носок, поставил ружье на пол дулом вверх и нашел курок большим пальцем ноги. Потом вставил оба ствола себе в рот.
Звук был оглушительным. Стивен отлетел от замочной скважины, будто пуля ударила в него. Когда подбежала мать вместе со слугами, он снова был на ногах, стоял перед дверью как изваяние. Ему казалось, что этого хотел бы от него отец.
7
«До сих пор не могу поверить…»
Из окна гостиной Роза видела, как конная полиция пытается сдержать толпы репортеров. Услышав звон каминных часов, она ужаснулась от мысли, что за прошедшие два часа рухнул целый мир.
Дверь отворилась, и на пороге появился доктор Генри Райт.
– Что с ним, Генри? – спросила Роза с дрожью в голосе.
Райт был мужчиной богатырского сложения, чья внешняя суровость скрывала нежность и доброту к детям. С ними он умел творить чудеса.
– Он уснул, – густым басом сказал он. – Я дал ему сильное снотворное, чтобы он выспался и отдохнул до утра. Сиделка не будет отходить от него ни на минуту.
– Слава тебе, Господи, – прошептала Роза.
С тех пор, как это случилось, все заботы ее были о Стивене. Она мысленно вспомнила тот момент, как она, пробегая по коридору, увидела его стоящим у двери в библиотеку Саймона. Ударом распахнув дверь и увидев труп мужа с изувеченной головой, она прикрыла рукой глаза Стивену. Мальчик тут же увернулся и зло, по-волчьи, уставился на нее.
– Я знаю, что папа сделал! – пронзительно закричал он. – Это ты заставила его! Это ты его убила!
Роза пришла в такой ужас от обвинений сына, что в оцепенении смотрела ему вслед, когда он убегал. Позже, когда приехал Генри Райт, Стивен отказывался открыть дверь своей спальни, пока врач не пообещал ему, что мать туда не войдет.
– Он перенес страшное потрясение, – говорил Райт. – Он в самом деле подглядел в замочную скважину, как Саймон застрелился. То, что он рассказывает, настолько совпадает с тем, что говорят полицейские, что ему нельзя не верить.
Роза изо всех сил старалась не разрыдаться.
– Что же мне сейчас делать?
– Рекомендую круглосуточное дежурство: без сомнения, некоторое время у него будут очень страшные сны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216