Нет, все же это вызывало у нее разочарование.
Она снова услыхала взрывы смеха и сжала кулаки. «Слава Богу, на свете есть веселые служанки, — сказала она себе, впиваясь ногтями в ладони, — слава Богу, у нее есть целая ночь, чтобы отдохнуть. Слава Богу…»
Звук открывающейся двери разом заставил ее перестать возносить хвалы Господу. В комнату небрежной походкой вошел Блэкторн, отблеск свечи, которую он держал в руке, делал его лицо хищным. Его намерения не вызывали сомнений.
Жизлен торопливо села, проклиная себя за то, что не рассчитала. Если бы она выждала еще минут десять, то хотя бы встретилась с ним лицом к лицу, а не лежа в постели.
Он улыбнулся ей. Это был дурной знак. Улыбка лишь чуть тронула его губы и не отразилась в глазах.
— Вы не будете возражать, если я запру дверь? — спросил он, и повернул ключ, не дожидаясь ответа. — Мне не хочется, чтобы сегодня нам помешали. Не думаю, правда, что кому-то это придет в голову. Моя репутация известна далеко за пределами Англии. Большинство людей тысячу раз подумает, прежде чем встать на моем пути.
Жизлен прислонилась к спинке кровати. В глазах Блэкторна не было ни света, ни нежности, ни милосердия. Он решил ею овладеть, и, что бы она ни сказала и ни сделала, ей не остановить его.
Она предприняла последнюю, отчаянную попытку.
— Вы ведь на самом деле не хотите меня, — начала она, глядя, как он снимает элегантный камзол, — и сами это знаете. — Если вам понадобилась женщина, то почему вы не взяли одну из тех, что работают внизу? Я уверена, у них куда больше охоты и опыта.
— Они меня не интересуют, — ответил Николас, терпеливо развязывая шейный платок длинными пальцами. — Мне нужны вы. — Он сел на стул и принялся стаскивать сапоги. Жизлен застыла, наблюдая за ним, и понимая, что ей некуда скрыться.
Подходя к ней, он расстегнул рубашку и показался ей в темноте еще больше. Это был не старый, задыхающийся граф, не неловкий коротышка-мясник. Это был ее злейший враг — человек невиданной красоты и разящего наповал обаяния. Человек, который хотел причинить ей боль и наказать ее. Человек, который этого добьется, доставив ей наслаждение.
Ей оставалось только надеяться, что это ему не удастся.
— Не надо, — снова сказала она.
— Вы же знали, что рано или поздно это произойдет. — Протянув руку, он дотронулся до ее каштановых длинных волос. — Разве не так?
Она не стала отвечать, и тогда он, отделив одну прядь, потянул за нее.
— Разве не так? — повторил он.
— Я не могу вас остановить. Он кивнул, соглашаясь.
— Вы можете грозить, что убьете меня, грозить, что убьете себя, можете кричать, брыкаться и бить меня, если вам угодно. Но вы не сможете мне помешать.
— Ну что ж, ладно.
Он уставился на нее, вдруг удивившись, и отпустил ее локон.
— Ладно? — переспросил он.
— Я не могу вас остановить. И не хочу, чтобы вы меня принуждали. Приступайте. — Жизлен легла навзничь, плотно прижала руки к бокам, и глядя в потолок, стала ждать.
Она рассчитывала, что он взорвется. Напрасно. Она ощутила прикосновения его пальцев, которые нащупав застежку на платье Элин, одну за другой расстегнули пуговицы.
— Вам совсем не обязательно так стараться, — процедила она сквозь сжатые зубы. — Проще всего задрать мне юбку.
Блэкторн лишь усмехнулся в ответ.
— У вас имеется некоторый опыт, не так ли? Мне мало того, что у вас между ног, ma mie. Мне нужно ваше тело. — Он заставил ее сесть, и спустил платье с ее плеч.
— Мое тело в вашем распоряжении, месье, — любезно ответила Жизлен, не помогая ему раздеть себя. Ее рубашка, сшитая из тонкого полотна, доставала ей лишь до колен, и она понадеялась, что он оставит ей хоть такую малость. Напрасно. Стянув с ее ног белые шелковые чулки, он отбросил их в сторону, а затем снял рубашку, и теперь она лежала перед ним нагая, стараясь не двигаться, а он беззастенчиво разглядывал ее.
— До чего же вы маленькая, моя радость, — пробормотал он, не дотрагиваясь до нее, а лишь скользя глазами по ее маленькой округлой груди, плоскому животу, узким бедрам. — Вполне можно представить, что вам все еще пятнадцать. Я помню все, словно это было вчера.
Он, пожалуй, не мог произнести ничего, что бы разъярило ее сильнее.
— Ублюдок, — прошипела она, ища чем бы прикрыться. — Мне никогда больше не будет пятнадцать, Я ненавижу, ненавижу вас…
Он накрыл ее тело своим, прижимая ее к мягкому матрасу, и там, где его рубашка была расстегнута, Жизлен ощутила, как горячо его тело, и вздрогнула.
— Вам никогда больше не будет пятнадцать, — согласился он, глядя на нее в упор, и глаза его блеснули в темноте.
Его тяжесть творила с ней что-то непонятное. Она чувствовала, как он возбужден, и вдруг ей стало до того страшно, что она не стерпела.
— Ради любви к Господу, Николас, — прошептала она, — не делайте этого со мной, ради всего святого, отпустите меня.
На мгновение он застыл, и у нее мелькнула надежда, что на этот раз она нашла нужные слова.
— С чего это вы решили, что я способен испытывать жалость? И любить Бога, и быть снисходительным? Я — дурной человек, Жизлен. И я намерен доказать вам, что очень дурной.
Он опустил голову, застя ей свет, и прижался губами к ее рту. Она выгнулась, в последний раз пытаясь сбросить его, но он, не обращая внимания на ее движение, заставил Жизлен, держа еще крепче ее голову, несмотря на то, что она била его кулаками, разомкнуть губы.
Сражение было проиграно, и Жизлен это почувствовала. Не потому, что он был слишком сильным, не потому, что он мог сделать с ней, что угодно. Если бы она продолжала бороться, возможно, она бы остановила его. Она не верила, что он станет ее насиловать, несмотря на его стремление доказать ей, насколько он порочен. Она проиграла потому, что не могла бороться. Его поцелуй был слишком сладок, и вызывал глубоко затаенное желание ответить. Чем больше она противилась, тем сильней ей хотелось, чтобы он ее целовал.
Отчего-то ее руки сами собой обвились вокруг его шеи. Отчего-то губы поддались и ответили на его поцелуй, а тело расслабилось под его тяжестью. Его руки скользнули вниз, и накрыли ее маленькие груди, и она словно издалека услыхала непроизвольно вырвавшийся у нее стон наслаждения. Услыхала с возрастающим ужасом.
Она заставила себя снова вытянуть руки вдоль тела, заставила себя задержать дыхание и лежать неподвижно. Он поднял голову, чтобы взглянуть на нее, и в глазах его мелькнула злоба.
— Не желаете сдавать последние укрепления? — спросил он, и его голос показался ей более хриплым, чем обычно. — Вы намерены лежать и делать вид, что не замечаете меня, пока я буду дурно с вами обращаться? Не получится.
Жизлен постаралась не показать, как напугало ее то, что он видит ее насквозь.
— Делайте, что хотите, — сказала она, предательски срывающимся голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Она снова услыхала взрывы смеха и сжала кулаки. «Слава Богу, на свете есть веселые служанки, — сказала она себе, впиваясь ногтями в ладони, — слава Богу, у нее есть целая ночь, чтобы отдохнуть. Слава Богу…»
Звук открывающейся двери разом заставил ее перестать возносить хвалы Господу. В комнату небрежной походкой вошел Блэкторн, отблеск свечи, которую он держал в руке, делал его лицо хищным. Его намерения не вызывали сомнений.
Жизлен торопливо села, проклиная себя за то, что не рассчитала. Если бы она выждала еще минут десять, то хотя бы встретилась с ним лицом к лицу, а не лежа в постели.
Он улыбнулся ей. Это был дурной знак. Улыбка лишь чуть тронула его губы и не отразилась в глазах.
— Вы не будете возражать, если я запру дверь? — спросил он, и повернул ключ, не дожидаясь ответа. — Мне не хочется, чтобы сегодня нам помешали. Не думаю, правда, что кому-то это придет в голову. Моя репутация известна далеко за пределами Англии. Большинство людей тысячу раз подумает, прежде чем встать на моем пути.
Жизлен прислонилась к спинке кровати. В глазах Блэкторна не было ни света, ни нежности, ни милосердия. Он решил ею овладеть, и, что бы она ни сказала и ни сделала, ей не остановить его.
Она предприняла последнюю, отчаянную попытку.
— Вы ведь на самом деле не хотите меня, — начала она, глядя, как он снимает элегантный камзол, — и сами это знаете. — Если вам понадобилась женщина, то почему вы не взяли одну из тех, что работают внизу? Я уверена, у них куда больше охоты и опыта.
— Они меня не интересуют, — ответил Николас, терпеливо развязывая шейный платок длинными пальцами. — Мне нужны вы. — Он сел на стул и принялся стаскивать сапоги. Жизлен застыла, наблюдая за ним, и понимая, что ей некуда скрыться.
Подходя к ней, он расстегнул рубашку и показался ей в темноте еще больше. Это был не старый, задыхающийся граф, не неловкий коротышка-мясник. Это был ее злейший враг — человек невиданной красоты и разящего наповал обаяния. Человек, который хотел причинить ей боль и наказать ее. Человек, который этого добьется, доставив ей наслаждение.
Ей оставалось только надеяться, что это ему не удастся.
— Не надо, — снова сказала она.
— Вы же знали, что рано или поздно это произойдет. — Протянув руку, он дотронулся до ее каштановых длинных волос. — Разве не так?
Она не стала отвечать, и тогда он, отделив одну прядь, потянул за нее.
— Разве не так? — повторил он.
— Я не могу вас остановить. Он кивнул, соглашаясь.
— Вы можете грозить, что убьете меня, грозить, что убьете себя, можете кричать, брыкаться и бить меня, если вам угодно. Но вы не сможете мне помешать.
— Ну что ж, ладно.
Он уставился на нее, вдруг удивившись, и отпустил ее локон.
— Ладно? — переспросил он.
— Я не могу вас остановить. И не хочу, чтобы вы меня принуждали. Приступайте. — Жизлен легла навзничь, плотно прижала руки к бокам, и глядя в потолок, стала ждать.
Она рассчитывала, что он взорвется. Напрасно. Она ощутила прикосновения его пальцев, которые нащупав застежку на платье Элин, одну за другой расстегнули пуговицы.
— Вам совсем не обязательно так стараться, — процедила она сквозь сжатые зубы. — Проще всего задрать мне юбку.
Блэкторн лишь усмехнулся в ответ.
— У вас имеется некоторый опыт, не так ли? Мне мало того, что у вас между ног, ma mie. Мне нужно ваше тело. — Он заставил ее сесть, и спустил платье с ее плеч.
— Мое тело в вашем распоряжении, месье, — любезно ответила Жизлен, не помогая ему раздеть себя. Ее рубашка, сшитая из тонкого полотна, доставала ей лишь до колен, и она понадеялась, что он оставит ей хоть такую малость. Напрасно. Стянув с ее ног белые шелковые чулки, он отбросил их в сторону, а затем снял рубашку, и теперь она лежала перед ним нагая, стараясь не двигаться, а он беззастенчиво разглядывал ее.
— До чего же вы маленькая, моя радость, — пробормотал он, не дотрагиваясь до нее, а лишь скользя глазами по ее маленькой округлой груди, плоскому животу, узким бедрам. — Вполне можно представить, что вам все еще пятнадцать. Я помню все, словно это было вчера.
Он, пожалуй, не мог произнести ничего, что бы разъярило ее сильнее.
— Ублюдок, — прошипела она, ища чем бы прикрыться. — Мне никогда больше не будет пятнадцать, Я ненавижу, ненавижу вас…
Он накрыл ее тело своим, прижимая ее к мягкому матрасу, и там, где его рубашка была расстегнута, Жизлен ощутила, как горячо его тело, и вздрогнула.
— Вам никогда больше не будет пятнадцать, — согласился он, глядя на нее в упор, и глаза его блеснули в темноте.
Его тяжесть творила с ней что-то непонятное. Она чувствовала, как он возбужден, и вдруг ей стало до того страшно, что она не стерпела.
— Ради любви к Господу, Николас, — прошептала она, — не делайте этого со мной, ради всего святого, отпустите меня.
На мгновение он застыл, и у нее мелькнула надежда, что на этот раз она нашла нужные слова.
— С чего это вы решили, что я способен испытывать жалость? И любить Бога, и быть снисходительным? Я — дурной человек, Жизлен. И я намерен доказать вам, что очень дурной.
Он опустил голову, застя ей свет, и прижался губами к ее рту. Она выгнулась, в последний раз пытаясь сбросить его, но он, не обращая внимания на ее движение, заставил Жизлен, держа еще крепче ее голову, несмотря на то, что она била его кулаками, разомкнуть губы.
Сражение было проиграно, и Жизлен это почувствовала. Не потому, что он был слишком сильным, не потому, что он мог сделать с ней, что угодно. Если бы она продолжала бороться, возможно, она бы остановила его. Она не верила, что он станет ее насиловать, несмотря на его стремление доказать ей, насколько он порочен. Она проиграла потому, что не могла бороться. Его поцелуй был слишком сладок, и вызывал глубоко затаенное желание ответить. Чем больше она противилась, тем сильней ей хотелось, чтобы он ее целовал.
Отчего-то ее руки сами собой обвились вокруг его шеи. Отчего-то губы поддались и ответили на его поцелуй, а тело расслабилось под его тяжестью. Его руки скользнули вниз, и накрыли ее маленькие груди, и она словно издалека услыхала непроизвольно вырвавшийся у нее стон наслаждения. Услыхала с возрастающим ужасом.
Она заставила себя снова вытянуть руки вдоль тела, заставила себя задержать дыхание и лежать неподвижно. Он поднял голову, чтобы взглянуть на нее, и в глазах его мелькнула злоба.
— Не желаете сдавать последние укрепления? — спросил он, и его голос показался ей более хриплым, чем обычно. — Вы намерены лежать и делать вид, что не замечаете меня, пока я буду дурно с вами обращаться? Не получится.
Жизлен постаралась не показать, как напугало ее то, что он видит ее насквозь.
— Делайте, что хотите, — сказала она, предательски срывающимся голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83