— И потом мы уже добрались до континента. Никто сюда за ним не поедет.
— Уже! Сколько времени мы были в море?
— Вы хотите узнать, сколько дней вас выворачивало наизнанку? Три дня. Жестоко, но справедливо. Ровно столько, сколько недавно Блэкторн страдал от гастрита.
— А что слышно о его сестре? Я думала, она помчится за нами вдогонку? — Жизлен все еще хваталась за спасительную соломинку.
— Разве он испугается леди Элин? — Трактирщик ухмыльнулся. — Ничего подобного. И Блэкторну все равно, сколько там ее сопровождает мужчин. Им не угнаться за ним, если он не захочет.
— Тогда почему ты считаешь, что он должен меня отпустить?
Жизлен все еще трудно было собраться с мыслями и сообразить что к чему.
— Если бы я точно знал, то постарался бы вам помочь, — проворчал Трак, — а я только уверен, что вы ему в обузу и что без вас ему будет лучше. Он с вами не спал, так что это тут не при чем. Вы не в его вкусе, он любит, чтобы была пухленькая, беленькая глупышка. А если я чего не могу сам себе объяснить, то это меня всегда тревожит.
Наверное, она сошла с ума, или еще не совсем оправилась от морской болезни, но новость, что Блэкторн предпочитает крупных светловолосых дурочек была ей неприятна. Впрочем, она должна благодарить Бога, что оказалась не в его вкусе.
— Вам будет куда проще путешествовать без меня, — постаралась она сказать как можно равно-душней. — Твой хозяин действительно просто упрямится. Если я затеряюсь в порту, то он в конце концов будет даже рад, что ему не пришлось самому принимать решение.
— Нет, я не хочу, чтобы за меня решали, моя крошка, — донесся с порога холодный и сдержанный голос Блэкторна.
Жизлен не обратила внимания, что дверь все это время была открыта настежь, а Блэкторн подошел бесшумно.
— Очень мило с вашей стороны, что вы обо мне беспокоитесь, но если я возьму вас с собой, меня это нисколько не затруднит. Пока во всяком случае.
Жизлен с опаской взглянула на него. Человек, который приходил к ней во время показавшегося ей бесконечным плавания, тот, кто менял влажные полотенца у нее на лбу, и нашептывал ласковые слова по-французски, тот, кто не побрезговав держал таз, когда ее мучила рвота, испарился. На его месте снова оказался неприятель, который мог, если хотел, запугать ее. Жестокий, бессердечный противник, не желающий прислушиваться к доводам рассудка и мольбам.
Она сейчас была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Трактирщик по-прежнему оставался в углу, и судя по всему, не беспокоился о том, что хозяин мог услышать его слова, и это лишний раз подтверждало, что их связывают не совсем обычные отношения. Значит, она не должна терять надежды, если Траку не нравится, что она с ним, он, возможно, поможет ей убежать.
— Пошли, Жизлен, — сказал Блэкторн, заходя в каюту, и заполняя собой тесное помещение, от чего она почувствовала себя еще более крошечной и жалкой. Но не беспомощной. Он подал ей руку, уверенную, сильную. Она сделал вид, что не замечает.
— Пошли, — повторил он, — вас ждет суша.
Она, наверное, пошла бы за дьяволом, лишь бы покинуть корабль. Она попыталась встать, не глядя на Блэкторна, но он был не тот человек, на которого можно не обращать внимания. Решительно схватив ее за руку, он заставил ее подняться. На самом деле она нуждалась в его поддержке — ноги у нее подгибались от слабости. «Ненадолго, — уговаривала она себя, — только, чтобы сойти с этой проклятой посудины». Ей необходимо было умыться, расчесать волосы, поискать что-нибудь поприличнее среди вещей Элин и даже постараться хоть что-нибудь проглотить, хотя даже мысль об этом заставила ее содрогаться. А потом она сумеет придумать, как ей сбежать. И уж на этот раз не ошибется.
Дороги Голландии оказались ровнее английских. Наемная карета с удобными мягкими сиденьями выигрывала по сравнению с развалюхой Блэкторна. К тому же в ней было просторнее, так что и расстояние между нею и Блэкторном было гораздо большим.
Он следил за Жизлен, не отрывая глаз. Поза его была ленивой, он вытянул ноги, а руки, прикрытые кружевными манжетами, скрестил на коленях. Он прикрыл глаза, и на губах у него была улыбка, которая заставляла ее тревожиться. Ей оставалось постараться ничем не выдать этого беспокойства.
Что-то изменилось. Что-то между ними произошло, и эта перемена не сулила ей ничего хорошего. Похоже, что Блэкторн принял решение, и каким бы оно ни было, едва ли оно в ее пользу.
Когда они, наконец, остановились, было уже поздно. Гостиница тоже оказалась приличнее тех, что давали им пристанище в Англии, и если бы Жизлен не одолевали иные заботы, она бы задумалась над тем, дешевле ли на континенте жилье или Блэкторн перестал бояться преследователей.
Возможно, он учел и первое, и второе, но сейчас, когда она осталась одна в более теплой и уютной комнате, чем те, что они снимали в Англии, ей было о чем поразмыслить.
Крепко обхватив себя руками, она мерила шагами комнату, нетерпеливо отбрасывая ногой подол слишком длинной юбки. У нее не было причины подозревать, что предстоящая ночь будет отличаться от всех остальных. Если верить Трактирщику, она не в его вкусе. Здесь же в зале работали именно такие, которые ему нравились, светловолосые радостные толстушки. Она успела заметить двух, перед тем, как Трактирщик отвел ее наверх. Справедливо было бы предположить, что Блэкторн найдет успокоение в их пылких объятиях.
Справедливо, но она этому не верила. Она знала, что сегодня ночью он придет к ней. А он знал, что и она догадывается об этом. Лишним подтверждением служил и поднос с обедом, на котором отсутствовал столь необходимый предмет, как нож.
Она почти не притронулась к еде, не пригубила вина, опасаясь опьянеть. Она сумела не подпустить его к себе до сих пор. Быть может, сумеет защититься еще раз.
Тянулись часы. В очаге теплился огонь, издалека до Жизлен долетал смех, которого не заглушали толстые бревенчатые стены старого дома. Возможно, ее опасения оказались напрасными.
Сбросив туфли, она забралась на высокую кровать, мягкую, пахнущую свежим бельем. Тонкие простыни, пожалуй, могли бы сделать честь самому Энсли-Холлу. Кровать была широкой, и, судя по всему, она могла безраздельно ею владеть. Не раздеваясь, она улеглась, и стала разглядывать пляшущие по стенам тени. Пожалуй, чувство, которое она испытывала, нельзя было назвать разочарованием.
«Впрочем, можно», — подумала Жизлен, решив быть честной сама с собой. Она была разочарована не потому, что он не сделал ее объектом своего внимания, а потому, что сражение, которое готовилось давно, никак не могло начаться. Рано или поздно нарастающее напряжение окончится взрывом, и она была к этому готова, готова снова бороться. То, что она осталась сейчас одна, показалось ей ненормальным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83