Тут за руки друг друга два славных мужа взяли.
Один из них был Хаген, другого Дитрих звали.
С бургундом витязь бернский повёл такую речь:
«Мне очень жаль, что дали вы сюда себя завлечь.
С Кримхильдой не случайно повздорить вам пришлось». –
«Посмотрим мы, что будет», – ему ответил гость.
Покамест шёл меж ними учтивый разговор,
Державный Этцель обратил на чужеземца взор.
Спросил он приближённых: «А как зовётся тот,
С кем Дитрих наш беседу по-дружески ведёт?
Высокий ум и душу всё обличает в нём.
Наверно, он на свет рождён был доблестным отцом».
Один из слуг Кримхильды сказал: «Мой господин,
Он – уроженец Тронье и Альдриана сын.
Вид у него учтивый, зато суровый нрав,
И убедитесь вы ещё, насколько был я прав».
«Как я могу увидеть, суров он или нет?» –
Недоуменно молвил король ему в ответ.
Ведь он ещё не ведал намерений жены,
Не знал, что ею родичи на смерть обречены.
«Я помню Альдриана – служил мне верно он
И в рыцари был мною за храбрость посвящён.
Охотно с ним делился я золотом своим,
И незабвенной Хельхою он тоже был любим.
Потом прислал он сына в заложники ко мне,
И с Вальтером Испанским тот жил у нас в стране.
Когда же Хаген вырос, он был отпущен мной,
А Вальтер с Хильдегундою бежал в свой край родной».
О прошлом вспомнил Этцель и убедился снова,
Что видит пред собою соратника былого.
Достойно гуннам Хаген в дни юности служил,
Зато немало их в бою под старость уложил.

Авентюра XXIX
О том, как Кримхильда препиралась с Хагеном, а он не встал перед нею

Но вот прервал беседу бургундский удалец
И с Дитрихом из Берна расстался наконец.
Через плечо глазами окидывая зал,
Искал себе он спутника и вскоре отыскал.
С млад Гизельхером Фолькер стоял плечом к плечу,
И Хаген обратился учтиво к скрипачу,
Прося, чтоб вышел шпильман с ним вместе из дворца.
Он знал его как сильного, бесстрашного бойца.
Покуда в людном зале шёл громкий разговор,
Тайком спустились Хаген со шпильманом во двор
И вдоль него неспешно направили шаги.
В таких героев не могли вселить испуг враги.
Перед дворцом соседним – жила Кримхильда в нём –
Уселись на скамейку воители вдвоём.
Огнём сверкали брони на витязях лихих.
Всем, кто там был, хотелось знать, как величают их.
Как будто на заморских, невиданных зверей,
Толпой глазели гунны на двух богатырей.
Заметила Кримхильда обоих из окна,
И помрачнела Этцеля пригожая жена.
Опять у ней померкли глаза от горьких слёз.
Вассалы, видя это, ей задали вопрос,
Что ввергнуть так внезапно её в тоску могло.
Она сказала: «Витязи, от Хагена всё зло».
У королевы гунны допытываться стали:
«Как так? Ведь мы недавно весёлой вас видали.
Но пусть силён спесивец, который вас задел, –
Лишь дайте знак, и не уйдёт от нас он жив и цел».
«Молю вас на коленях, – в ответ Кримхильда им, –
Расправиться нещадно с обидчиком моим.
Кто за меня отплатит и Хагена убьёт,
Тому я дам в награду всё – богатство, власть, почёт».
Проворно снарядилось тут шестьдесят бойцов.
Любой за королеву был в бой вступить готов.
Они, посовещавшись, решили сгоряча
Сразить немедля Хагена, а с ним и скрипача.
Но взор остановила Кримхильда на бойцах
И, видя, как их мало, воскликнула в сердцах:
«Того, чего хотите, добьётесь вы навряд –
Не сломит в схватке Хагена столь небольшой отряд.
Но хоть властитель Тронье отважен и силён,
Тот, кто сидит с ним рядом, ещё страшней, чем он.
Могучий шпильман Фолькер – опасный человек.
Без подкрепленья с ними вы не сладите вовек».
Бойцам позвать на помощь товарищей пришлось.
Четыре сотни гуннов в доспехи облеклось.
Владела королевой одна лишь мысль – отметить,
И многим жизнью довелось за это заплатить.
Увидев, что дружина готова бой начать,
Кримхильда удержала своих людей опять:
«Я подождать немного приказываю вам.
Сперва в короне выйду я сама к моим врагам.
Вы все должны услышать, в чём грешен предо мной
Владетель Тронье Хаген, обидчик давний мой.
Из гордости признает он вслух вину свою,
А уж тогда мне всё равно, что станет с ним в бою».
Назад отважный шпильман внезапно бросил взор
И сразу же заметил, что из дому во двор
По лестнице Кримхильда ведёт мужей своих,
И Хагена предостерёг скрипач в словах таких:
«Взгляните, сотоварищ, вон та, что зазвала
Нас на весёлый праздник, но нам желает зла.
Толпой бойцы с мечами валят за ней вослед.
Ни у одной из королев столь грозной свиты нет.
Не к вам ли, друг мой Хаген, они полны вражды?
Коль так, остерегайтесь, иль не минуть беды.
Быть начеку вам надо, чтоб жизнь спасти и честь.
Сдаётся мне, на лицах их нетрудно гнев прочесть.
На их груди широкой – я вам ручась в том –
Под шёлковой одеждой броня горит огнём.
Зачем они в доспехах – не знаю я покуда,
Но к бою, если бой грозит, готовым быть не худо».
Воскликнул Хаген гневно: «Прекрасно понял я,
Чего они здесь ищут, – нужна им жизнь моя.
Затем при них оружье, затем они в броне.
Но не закажут путь на Рейн враги такие мне.
Ответьте, друг мой Фолькер, могу ли я просить,
Чтоб вы мне пособили их натиск отразить.
Коль будете со мною вы в этот трудный час,
В беде и битве никогда я не покину вас».
Промолвил смелый шпильман: «Скажу вам наперёд:
Пусть против вас сам Этцель всю рать свою пошлёт,
Я и тогда охотно на помощь вам приду
И ни на шаг не отступлю, покуда не паду».
«Мой Фолькер благородный, да наградит вас бог!
Соратника надёжней я и желать не мог.
Мне никого не надо, раз вы со мною вместе.
Пусть появляются враги – мы встретим их честь честью».
Скрипач ему ответил: «Пора подняться нам.
Сидеть не подобает при появленье дам,
Кримхильда – королева, и мы, не встав пред ней,
Уроним, без сомнения, себя в глазах людей».
«Клянусь вам нашей дружбой, – воскликнул Хаген в гневе, –
Не выкажу почтенья вовек я королеве.
Ведь если перед нею я с места поднимусь,
Её бойцы подумают, что ссоры я боюсь.
Не будем больше с вами вести об этом речь.
Пред тою, кто желает на смерть меня обречь,
Я вежливости ради не стану шею гнуть,
И гнев супруги Этцеля не страшен мне отнюдь».
Тут вытянул он ноги и положил на них,
Высокомерно глянув на недругов своих,
Клинок в ножнах, обшитых парчовою каймой.
Увидев рукоять его с отделкой золотой
И с яблоком из яшмы, зелёной, как трава,
Заплакала Кримхильда, от горя чуть жива:
Меч Зигфрида узнала она в оружье том,
Намеренно показан ей он был её врагом.
К себе поближе Фолькер придвинул свой смычок,
Который был столь длинен, тяжёл, остёр, широк,
Что при нужде владельцу он мог служить клинком.
Так и сидели на скамье два витязя рядком.
Был душам их высоким неведом страх совсем,
И не вставать решили они ни перед кем.
Но тут Кримхильда вышла к ним наконец во двор
И завела с бургундами недобрый разговор:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123