Краем глаза он увидел, как Сита наклонился, уткнув руки в колени и наклонив голову, якобы для того, чтобы перевести дыхание.
— Ходили слухи, что он и его отряд посланы, чтобы проверить сообщения о походе Агриколы против восточных племен. Те же слухи гласят, что тамошние крепости теперь превратились в пепелища. Маурик проследил, что новый наместник и его армия отошли к Дэве, а затем двинулись на юг к морю.
Гален следил за своей реакцией не только из-за того, что за ними могли наблюдать. Насколько догадался Сита о плане и насколько фракиец готов поддержать его — вот два вопроса, на которые у него до сих пор не было возможности получить ответы.
— Правдивости слухов не всегда можно доверять, — ответил он, небрежно склонив голову в сторону. — Однако… — Гален поднял руку и почесал подбородок, — если эти слухи действительно правдивы, почему побережье? К чему стремится Агрикола, какова его цель?
— Мона.
Сита выпрямился и продолжил работу, а Гален по-прежнему наблюдал за кожаным мячом, набитым соломой, летающим по игровому полю. Но мысли были далеки от игры. Название Мона было ему знакомо. Перед отбытием в Британию Галена ознакомили с географией провинции. Знал он и о существовании на острове святилища и о том, что он постоянно служит базой для тех, кто открыто восстает против римской оккупации. Но все же он знал недостаточно.
— Сколько? — спросил он вдруг охрипшим голосом. — Сколько времени понадобится легионам Агриколы, чтобы быть готовыми к действиям?
Взрыв приветствий и криков в толпе ребят приглушили начало ответа фракийца. Гален прислушался.
— ..Неделя на дорогу вдоль побережья. Потом, если флотилии еще не будет (это зависит от погоды), он будет вынужден остановиться и подождать корабли, чтобы переправиться через пролив. После того как флотилия подойдет, понадобится не больше недели, чтобы опустошить остров. Следовательно, хотя с уверенностью сказать трудно, центурион… — снова раздался стук сосудов о землю и плеск вина. — Я думаю, что меньше месяца.
…Меньше месяца… Впечатление было таким, как будто его ударили в живот. Гален с трудом вздохнул и выругался про себя. Времени почти не оставалось, и причиной тому было нападение восточных племен на кавалерийский пост.
Ни один из создателей плана — ни Агрикола, ни Веспансиан и даже Церрикс — не могли предугадать возможность того, что разрозненные племена начали ответные действия в отместку за весенний налет кавалеристов Фронтина еще до прибытия в Британию его преемника. Однако когда этот удар по власти Рима был нанесен, Агриколе не оставалось выбора. Даже ради шести месяцев перемирия он не мог игнорировать факт открытого восстания.
Поэтому вместо шести месяцев, выделенных ему на выполнение задания, у Галена осталось менее одного. Он снова выругался, чувствуя себя обманутым. Располагая обещанным ему временем, он сумел бы достичь мира. Но теперь у него не было уверенности ни в чем, кроме того, что вскоре он должен будет покинуть эти места.
Вскоре. Эта новость разрушала все планы. Он постарался отбросить чувства и взвесить возможные варианты ухода. В каком качестве суждено ему уйти? И главное, в каком качестве он вернется обратно? Как дружественный посол или как сбежавший раб, пришедший завоевателем?
Чувства, которые он пытался подавить беспокоили его. Но он знал, что людские судьбы подвластны только богам. Когда придет время, боги направят его.
Поток его мыслей неожиданно прервался взрывом смеха и голосов с игрового поля. Только теперь это были не беззаботные возгласы игроков и не горячие, но безобидные обвинения в неумелой игре.
— Слышали, что он сказал? Он хочет играть!
— Играть? Да он даже ходить не может. Смех усилился. Послышались язвительные возгласы и насмешки.
— Как же, ты сможешь играть, хромоногий? Чтобы играть, надо бегать. Да, бегать, а не ковылять!
— Хромой, хромой, хромой.
У Галена внутри все сжалось, когда он увидел, как поодиночке и парами игроки убегали с игрового поля. Он знал, что они нашли себе новую игру. Так было всегда среди мальчиков, становившихся мужчинами. Чтобы почувствовать себя сильными, они выбрали слабейшего, непохожего на них. Сейчас они выбрали его, одиноко стоявшего на дальнем конце поля.
Маленькая фигурка прижимала к груди жалкое подобие искривленной палки для игры. Он не хотел ничего плохого, просто хотел поиграть, повеселиться вместе с другими. Но Дафидд забыл, кто он. И теперь жестокие оскорбления были ему наказанием за забывчивость и глупую надежду, что его примут в игру.
Гален нахмурился. Ему это было знакомо. Только его выделяли из-за темной кожи и более низкого положения его отца. И он, несомненно, страдал бы еще сильнее, если бы не рост и сила. Но Дафидд не обладал этими достоинствами. Зато он обладал другими.
Эта мысль мгновенно возникла у Галена при виде мальчиков, надвигающихся на маленького Дафидда. Несмотря на тревогу и испуг Дафидд несомненно решил не уступать. Сердце Галена наполнилось гордостью. Хладнокровие и отчужденность, которые он напустил на себя в последние дни, куда-то исчезли, и он неосознанно шептал ободряющие слова: «Да, Дафидд. Не беги. Встреть их!»
В клубах пыли, поднятой во время игры и все еще висящей в неподвижном воздухе, растущая толпа бесчинствующих юнцов окружила свою жертву.
— Уходи прочь, калека! — выкрикнул один из вожаков. — Ты здесь не нужен.
Его товарищи тотчас присоединились к нему и начали скандировать злобными голосами: Хромой, калека, калека. Прочь! Прочь!»
Гален так сжал челюсти, что у него заболели мышцы. Все это просто издевательство, они хотят прежде всего оскорбить, а не причинить вред. Но это не делало зрелище более привлекательным.
Из середины круга послышались удары, ворчание, а затем крик боли. Затем очередная волна смеха, и мальчики отступили. В юности все надоедает быстро, и развлечение уже потеряло новизну. Плотная толпа рассыпалась, оставив на земле одинокую скорчившуюся фигурку.
Галену очень хотелось сразу же подойти, но он оставался на месте, с облегчением видя, как Дафидд сел. Подождав, пока игра возобновилась, он обогнул игровое поле и тихо подошел к ребенку.
Весь в пыли, в разорванной тунике, Дафидд сидел на грязной земле и вытирал рукавом кровоточащий нос.
— Ты хорошо сделал, что встретил их. Теперь тебе надо научиться драться с ними.
Светлая головка медленно поднялась. Крупные слезы стекали по грязным щекам. Дафидд пытался сжать дрожащие губы, но худенькое тельце ходило ходуном от напряжения и эмоций, и он тяжело дышал.
— Я н… н… не могу, — наконец выдавил он, всхлипнул и опустил от стыда голову. Гален присел рядом с ним на корточки.
— Если человек не учится стоять, он всю жизнь будет ползать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Ходили слухи, что он и его отряд посланы, чтобы проверить сообщения о походе Агриколы против восточных племен. Те же слухи гласят, что тамошние крепости теперь превратились в пепелища. Маурик проследил, что новый наместник и его армия отошли к Дэве, а затем двинулись на юг к морю.
Гален следил за своей реакцией не только из-за того, что за ними могли наблюдать. Насколько догадался Сита о плане и насколько фракиец готов поддержать его — вот два вопроса, на которые у него до сих пор не было возможности получить ответы.
— Правдивости слухов не всегда можно доверять, — ответил он, небрежно склонив голову в сторону. — Однако… — Гален поднял руку и почесал подбородок, — если эти слухи действительно правдивы, почему побережье? К чему стремится Агрикола, какова его цель?
— Мона.
Сита выпрямился и продолжил работу, а Гален по-прежнему наблюдал за кожаным мячом, набитым соломой, летающим по игровому полю. Но мысли были далеки от игры. Название Мона было ему знакомо. Перед отбытием в Британию Галена ознакомили с географией провинции. Знал он и о существовании на острове святилища и о том, что он постоянно служит базой для тех, кто открыто восстает против римской оккупации. Но все же он знал недостаточно.
— Сколько? — спросил он вдруг охрипшим голосом. — Сколько времени понадобится легионам Агриколы, чтобы быть готовыми к действиям?
Взрыв приветствий и криков в толпе ребят приглушили начало ответа фракийца. Гален прислушался.
— ..Неделя на дорогу вдоль побережья. Потом, если флотилии еще не будет (это зависит от погоды), он будет вынужден остановиться и подождать корабли, чтобы переправиться через пролив. После того как флотилия подойдет, понадобится не больше недели, чтобы опустошить остров. Следовательно, хотя с уверенностью сказать трудно, центурион… — снова раздался стук сосудов о землю и плеск вина. — Я думаю, что меньше месяца.
…Меньше месяца… Впечатление было таким, как будто его ударили в живот. Гален с трудом вздохнул и выругался про себя. Времени почти не оставалось, и причиной тому было нападение восточных племен на кавалерийский пост.
Ни один из создателей плана — ни Агрикола, ни Веспансиан и даже Церрикс — не могли предугадать возможность того, что разрозненные племена начали ответные действия в отместку за весенний налет кавалеристов Фронтина еще до прибытия в Британию его преемника. Однако когда этот удар по власти Рима был нанесен, Агриколе не оставалось выбора. Даже ради шести месяцев перемирия он не мог игнорировать факт открытого восстания.
Поэтому вместо шести месяцев, выделенных ему на выполнение задания, у Галена осталось менее одного. Он снова выругался, чувствуя себя обманутым. Располагая обещанным ему временем, он сумел бы достичь мира. Но теперь у него не было уверенности ни в чем, кроме того, что вскоре он должен будет покинуть эти места.
Вскоре. Эта новость разрушала все планы. Он постарался отбросить чувства и взвесить возможные варианты ухода. В каком качестве суждено ему уйти? И главное, в каком качестве он вернется обратно? Как дружественный посол или как сбежавший раб, пришедший завоевателем?
Чувства, которые он пытался подавить беспокоили его. Но он знал, что людские судьбы подвластны только богам. Когда придет время, боги направят его.
Поток его мыслей неожиданно прервался взрывом смеха и голосов с игрового поля. Только теперь это были не беззаботные возгласы игроков и не горячие, но безобидные обвинения в неумелой игре.
— Слышали, что он сказал? Он хочет играть!
— Играть? Да он даже ходить не может. Смех усилился. Послышались язвительные возгласы и насмешки.
— Как же, ты сможешь играть, хромоногий? Чтобы играть, надо бегать. Да, бегать, а не ковылять!
— Хромой, хромой, хромой.
У Галена внутри все сжалось, когда он увидел, как поодиночке и парами игроки убегали с игрового поля. Он знал, что они нашли себе новую игру. Так было всегда среди мальчиков, становившихся мужчинами. Чтобы почувствовать себя сильными, они выбрали слабейшего, непохожего на них. Сейчас они выбрали его, одиноко стоявшего на дальнем конце поля.
Маленькая фигурка прижимала к груди жалкое подобие искривленной палки для игры. Он не хотел ничего плохого, просто хотел поиграть, повеселиться вместе с другими. Но Дафидд забыл, кто он. И теперь жестокие оскорбления были ему наказанием за забывчивость и глупую надежду, что его примут в игру.
Гален нахмурился. Ему это было знакомо. Только его выделяли из-за темной кожи и более низкого положения его отца. И он, несомненно, страдал бы еще сильнее, если бы не рост и сила. Но Дафидд не обладал этими достоинствами. Зато он обладал другими.
Эта мысль мгновенно возникла у Галена при виде мальчиков, надвигающихся на маленького Дафидда. Несмотря на тревогу и испуг Дафидд несомненно решил не уступать. Сердце Галена наполнилось гордостью. Хладнокровие и отчужденность, которые он напустил на себя в последние дни, куда-то исчезли, и он неосознанно шептал ободряющие слова: «Да, Дафидд. Не беги. Встреть их!»
В клубах пыли, поднятой во время игры и все еще висящей в неподвижном воздухе, растущая толпа бесчинствующих юнцов окружила свою жертву.
— Уходи прочь, калека! — выкрикнул один из вожаков. — Ты здесь не нужен.
Его товарищи тотчас присоединились к нему и начали скандировать злобными голосами: Хромой, калека, калека. Прочь! Прочь!»
Гален так сжал челюсти, что у него заболели мышцы. Все это просто издевательство, они хотят прежде всего оскорбить, а не причинить вред. Но это не делало зрелище более привлекательным.
Из середины круга послышались удары, ворчание, а затем крик боли. Затем очередная волна смеха, и мальчики отступили. В юности все надоедает быстро, и развлечение уже потеряло новизну. Плотная толпа рассыпалась, оставив на земле одинокую скорчившуюся фигурку.
Галену очень хотелось сразу же подойти, но он оставался на месте, с облегчением видя, как Дафидд сел. Подождав, пока игра возобновилась, он обогнул игровое поле и тихо подошел к ребенку.
Весь в пыли, в разорванной тунике, Дафидд сидел на грязной земле и вытирал рукавом кровоточащий нос.
— Ты хорошо сделал, что встретил их. Теперь тебе надо научиться драться с ними.
Светлая головка медленно поднялась. Крупные слезы стекали по грязным щекам. Дафидд пытался сжать дрожащие губы, но худенькое тельце ходило ходуном от напряжения и эмоций, и он тяжело дышал.
— Я н… н… не могу, — наконец выдавил он, всхлипнул и опустил от стыда голову. Гален присел рядом с ним на корточки.
— Если человек не учится стоять, он всю жизнь будет ползать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82