»
Барбара подняла глаза и взглянула на звездочета.
— Возможно, вы слышали, что ее величество все же зачала? — Барбара умышленно подчеркнула слово «все же», как бы намекая, что задержка — результат злонамеренности Катарины.
— О, мадам! Ну конечно же! Разве мы все не слышали радостной вести? И очень кстати — давно пора; как говорится, лучше поздно, чем никогда. Так что вы хотели сказать, ваша милость? — заметив недовольную гримаску Барбары, он смешался, прокашлялся и склонился к бумагам на столе.
— Я сказала, что ее величество ожидает ребенка! — резко повторила она. — Похоже, что поэтому король снова полюбил свою жену. Вероятно, именно поэтому, ибо прежде он не баловал ее вниманием. Король забывает своих старых друзей, даже и близко не подходит. Я хотела бы знать… — она неожиданно наклонилась и внимательно взглянула на предсказателя —…что случится после рождения ребенка. Возвратится ли он к прежнему образу жизни? Или нет?
Хейдон кивнул головой и углубился в работу. Некоторое время он молчал, старательно изучая невероятно сложные карты небесного свода, разложенные на столе. Он складывал губы трубочкой, хмурил брови, причмокивал и барабанил пальцами по столу. Барбара молча наблюдала за ним, снедаемая нетерпением и надеждой, — она не могла поверить, что Хейдон сообщит ей дурные новости. Так или иначе, но все должно сложиться, как ей того хотелось, — так было всегда!
— Знаете, мадам, — произнес он наконец, — вы задали мне весьма трудную задачу.
— Отчего же? Разве вы не можете заглянуть в будущее? А я считала, что это ваше ремесло! — Барбара говорила с ним, как с перчаточником, который заявил, что у него нет той кожи, которую хотела бы мадам.
— Уверяю вас, годы моей учебы не прошли даром, мадам. Но такой вопрос… вы понимаете… — он пожал плечами, развел руки и сделал жест, будто ему перерезают ножом горло. — Ведь если узнают, что я предсказал исход в столь важном деле… — он снова углубился в свои карты, нахмурился, покачал головой, сомневаясь, потом пробормотал, будто про себя: — Невероятно! Не могу поверить…
У Барбары не хватало сил больше сдерживаться, она сидела уже на самом краешке стула, и ее глаза сверкали от возбуждения.
— Что невероятно? Что там такое? Вы должны мне сказать!
Он откинулся на стуле, соединил кончики пальцев и опустил глаза.
— Ах, мадам, это не те сведения, которые можно сообщать без тщательной проверки, вопрос слишком серьезный. Дайте мне несколько дней на обдумывание, прошу вас.
— Нет! Я не могу ждать! Я должна знать сейчас! Да я с ума сойду, если не выясню этого! Ну, что вы хотите?.. Я дам вам что угодно! Сто фунтов…
— У вас есть с собой сто фунтов?
— Нет, с собой нет, но я пришлю вам завтра.
Он покачал головой.
— Очень сожалею, мадам, но я не могу вечно работать в кредит, эта неверная практика и довела меня до того состояния, в котором я сейчас оказался. Может быть, вы зайдете завтра?
— Нет! Никаких завтра! Я должна знать немедленно! Вот, возьмите эти серьги, ожерелье, возьмите это кольцо, это стоит больше ста фунтов! — Она быстро сняла с себя украшения и швырнула их через стол, словно то были стекляшки, купленные на ярмарке или у уличного торговца. — Возьмите и скажите мне побыстрей!
Хейдон собрал украшения и опустил их в карман.
— Судя по расположению звезд, мадам, королева родит мертвого ребенка.
Барбара ахнула, прижала руку к губам и откинулась в кресле. На лице — испуг, неверие. Потом в глазах появилось злорадство.
— Значит, родится мертвый ребенок! — прошептала она. — Вы уверены в этом?
— Так говорят звезды, мадам.
— Конечно, звезды не ошибаются! — она быстро поднялась. — Тогда он наверняка вернется ко мне, верно? — после этой нежданной радостной вести Барбара стала более откровенной.
— Да, вероятно… при таких обстоятельствах, — медоточивым голосом подтвердил Хейдон и улыбнулся.
— Конечно, вернется! Ладно, доброй ночи, доктор Хейдон! — Она накинула на голову капюшон и направилась к двери, Хейдон — следом. Звездочет отворил дверь и поклонился Барбаре. Провожать гостью явился и пес. Барбара опустилась на одну ступеньку, придерживая юбки, чтобы не споткнуться в темноте, потом обернулась и одарила Хейдона кокетливой улыбкой.
— Надеюсь, мои бриллианты спасут вас от тюрьмы, доктор! Такая новость стоит больше тысячи фунтов!
Он снова поклонился, улыбаясь и кивая головой. Барбара спустилась по лестнице и исчезла, а Хейдон закрыл дверь и не спеша задвинул щеколду.
Потом он погладил по голове пса, и тот лег на спину, весело постукивая по полу своим мышиным хвостом.
— Теперь, Таузер, — сказал Хейдон, — мы, по крайней мере, сможем некоторое время прокормиться.
Барбара не сомневалась в абсолютной истинности слов предсказателя, и здоровье королевы стало для нее главным вопросом жизни. Каждое утро она являлась во дворец на церемонию одевания, давала взятки пажам, чтобы те немедленно сообщили ей о малейшем недомогании королевы, она внимательно, но тайно следила за каждым ее движением. Однако королева выглядела здоровой и вполне счастливой; за последнее время она даже похорошела.
— Ваше величество плохо себя чувствует? — спросила наконец Барбара, совершенно отчаявшись. — Вы выглядите бледной и усталой.
Но Катарина засмеялась и ответила на своем плохом английском с акцентом:
— Ну что вы, я прекрасно себя чувствую, миледи! Я никогда так хорошо себя не чувствовала.
Барбара начала беспокоиться и даже решила забрать свои драгоценности, отданные Хейдону. Но тут в середине октября, на пятом месяце беременности королевы, по коридорам дворца пронесся слух: ее величество заболела — она родила мертвого ребенка.
Катарина лежала на спине, ее кровать со всех сторон обступили служанки и фрейлины. Она плотно закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, — боль и страх не отпускали ее. Но когда она услышала шепот Пеналвы, чтобы позвали короля, Катарина быстро открыла глаза.
— Нет! — вскричала она. — Не надо! Не зовите его! У меня все пройдет… это ничего… мне скоро станет лучше… Подождите прихода миссис Таннер.
Эта повитуха ухаживала за королевой весь срок ее беременности, и как только Катарина стала плохо себя чувствовать и терять сознание, послали за миссис Таннер. Она явилась во дворец несколько минут спустя и сразу же подошла к кровати. На ее грубом, обычно веселом лице появились одновременно и тревога, и надежда. Миссис Таннер напоминала рыбную торговку, вырядившуюся благородной леди. Ее крашеные волосы имели модный светло-серебристый оттенок, щеки, ярко нарумяненные испанской бумагой, были похожи на осенние яблоки, ее запястья, шея и пальцы отяжелели от множества дорогих украшений, — знаки благодарности пациенток и в то же время отличная реклама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Барбара подняла глаза и взглянула на звездочета.
— Возможно, вы слышали, что ее величество все же зачала? — Барбара умышленно подчеркнула слово «все же», как бы намекая, что задержка — результат злонамеренности Катарины.
— О, мадам! Ну конечно же! Разве мы все не слышали радостной вести? И очень кстати — давно пора; как говорится, лучше поздно, чем никогда. Так что вы хотели сказать, ваша милость? — заметив недовольную гримаску Барбары, он смешался, прокашлялся и склонился к бумагам на столе.
— Я сказала, что ее величество ожидает ребенка! — резко повторила она. — Похоже, что поэтому король снова полюбил свою жену. Вероятно, именно поэтому, ибо прежде он не баловал ее вниманием. Король забывает своих старых друзей, даже и близко не подходит. Я хотела бы знать… — она неожиданно наклонилась и внимательно взглянула на предсказателя —…что случится после рождения ребенка. Возвратится ли он к прежнему образу жизни? Или нет?
Хейдон кивнул головой и углубился в работу. Некоторое время он молчал, старательно изучая невероятно сложные карты небесного свода, разложенные на столе. Он складывал губы трубочкой, хмурил брови, причмокивал и барабанил пальцами по столу. Барбара молча наблюдала за ним, снедаемая нетерпением и надеждой, — она не могла поверить, что Хейдон сообщит ей дурные новости. Так или иначе, но все должно сложиться, как ей того хотелось, — так было всегда!
— Знаете, мадам, — произнес он наконец, — вы задали мне весьма трудную задачу.
— Отчего же? Разве вы не можете заглянуть в будущее? А я считала, что это ваше ремесло! — Барбара говорила с ним, как с перчаточником, который заявил, что у него нет той кожи, которую хотела бы мадам.
— Уверяю вас, годы моей учебы не прошли даром, мадам. Но такой вопрос… вы понимаете… — он пожал плечами, развел руки и сделал жест, будто ему перерезают ножом горло. — Ведь если узнают, что я предсказал исход в столь важном деле… — он снова углубился в свои карты, нахмурился, покачал головой, сомневаясь, потом пробормотал, будто про себя: — Невероятно! Не могу поверить…
У Барбары не хватало сил больше сдерживаться, она сидела уже на самом краешке стула, и ее глаза сверкали от возбуждения.
— Что невероятно? Что там такое? Вы должны мне сказать!
Он откинулся на стуле, соединил кончики пальцев и опустил глаза.
— Ах, мадам, это не те сведения, которые можно сообщать без тщательной проверки, вопрос слишком серьезный. Дайте мне несколько дней на обдумывание, прошу вас.
— Нет! Я не могу ждать! Я должна знать сейчас! Да я с ума сойду, если не выясню этого! Ну, что вы хотите?.. Я дам вам что угодно! Сто фунтов…
— У вас есть с собой сто фунтов?
— Нет, с собой нет, но я пришлю вам завтра.
Он покачал головой.
— Очень сожалею, мадам, но я не могу вечно работать в кредит, эта неверная практика и довела меня до того состояния, в котором я сейчас оказался. Может быть, вы зайдете завтра?
— Нет! Никаких завтра! Я должна знать немедленно! Вот, возьмите эти серьги, ожерелье, возьмите это кольцо, это стоит больше ста фунтов! — Она быстро сняла с себя украшения и швырнула их через стол, словно то были стекляшки, купленные на ярмарке или у уличного торговца. — Возьмите и скажите мне побыстрей!
Хейдон собрал украшения и опустил их в карман.
— Судя по расположению звезд, мадам, королева родит мертвого ребенка.
Барбара ахнула, прижала руку к губам и откинулась в кресле. На лице — испуг, неверие. Потом в глазах появилось злорадство.
— Значит, родится мертвый ребенок! — прошептала она. — Вы уверены в этом?
— Так говорят звезды, мадам.
— Конечно, звезды не ошибаются! — она быстро поднялась. — Тогда он наверняка вернется ко мне, верно? — после этой нежданной радостной вести Барбара стала более откровенной.
— Да, вероятно… при таких обстоятельствах, — медоточивым голосом подтвердил Хейдон и улыбнулся.
— Конечно, вернется! Ладно, доброй ночи, доктор Хейдон! — Она накинула на голову капюшон и направилась к двери, Хейдон — следом. Звездочет отворил дверь и поклонился Барбаре. Провожать гостью явился и пес. Барбара опустилась на одну ступеньку, придерживая юбки, чтобы не споткнуться в темноте, потом обернулась и одарила Хейдона кокетливой улыбкой.
— Надеюсь, мои бриллианты спасут вас от тюрьмы, доктор! Такая новость стоит больше тысячи фунтов!
Он снова поклонился, улыбаясь и кивая головой. Барбара спустилась по лестнице и исчезла, а Хейдон закрыл дверь и не спеша задвинул щеколду.
Потом он погладил по голове пса, и тот лег на спину, весело постукивая по полу своим мышиным хвостом.
— Теперь, Таузер, — сказал Хейдон, — мы, по крайней мере, сможем некоторое время прокормиться.
Барбара не сомневалась в абсолютной истинности слов предсказателя, и здоровье королевы стало для нее главным вопросом жизни. Каждое утро она являлась во дворец на церемонию одевания, давала взятки пажам, чтобы те немедленно сообщили ей о малейшем недомогании королевы, она внимательно, но тайно следила за каждым ее движением. Однако королева выглядела здоровой и вполне счастливой; за последнее время она даже похорошела.
— Ваше величество плохо себя чувствует? — спросила наконец Барбара, совершенно отчаявшись. — Вы выглядите бледной и усталой.
Но Катарина засмеялась и ответила на своем плохом английском с акцентом:
— Ну что вы, я прекрасно себя чувствую, миледи! Я никогда так хорошо себя не чувствовала.
Барбара начала беспокоиться и даже решила забрать свои драгоценности, отданные Хейдону. Но тут в середине октября, на пятом месяце беременности королевы, по коридорам дворца пронесся слух: ее величество заболела — она родила мертвого ребенка.
Катарина лежала на спине, ее кровать со всех сторон обступили служанки и фрейлины. Она плотно закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, — боль и страх не отпускали ее. Но когда она услышала шепот Пеналвы, чтобы позвали короля, Катарина быстро открыла глаза.
— Нет! — вскричала она. — Не надо! Не зовите его! У меня все пройдет… это ничего… мне скоро станет лучше… Подождите прихода миссис Таннер.
Эта повитуха ухаживала за королевой весь срок ее беременности, и как только Катарина стала плохо себя чувствовать и терять сознание, послали за миссис Таннер. Она явилась во дворец несколько минут спустя и сразу же подошла к кровати. На ее грубом, обычно веселом лице появились одновременно и тревога, и надежда. Миссис Таннер напоминала рыбную торговку, вырядившуюся благородной леди. Ее крашеные волосы имели модный светло-серебристый оттенок, щеки, ярко нарумяненные испанской бумагой, были похожи на осенние яблоки, ее запястья, шея и пальцы отяжелели от множества дорогих украшений, — знаки благодарности пациенток и в то же время отличная реклама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138